НОЖКА ТЕЛЯТИНЫ
Стилистический анализ русской литературы
(Продолжение)
201. Л. Толстой. («Война и мир»). “Говорил – не говорил”
“…когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов…”
Вот еще один излюбленный “приём” Толстого – сталкивать лбами одинаковые слова и, увы, далеко не для усиления текста, а по недогляду. В силистике эта ошибка называется тавтологией. Повторяется и поторяется одно слово, как будто в русском языке нет других слов с таким же смыслом. В нашем случае можно было написать хотя бы так: “как он это утверждал...”
202. Л. Толстой. («Война и мир»). “Насыпь по двум сторонам дорожки”
“…лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки…”
Да, раздвоение личности вещь мало приятная, но и раздвоение снежной насыпи, бегущей по обеим сторонам дорожки, никакой приятности не доставляет. Как одна насыпь умудряется идти по двум сторонам дорожки? Значит, было всё-таки две насыпи. И тогда в какую из них была воткнута Толстым лопата? Ответите – будете сверхгениальным читателем.
203. Л. Толстой. («Война и мир»). “Знаю, что вы знаете”
“…я знаю, что вы знаете...”
С первого взгляда, и тут тавтология. Но на этот раз говорит не автор, а героиня. Наташа очень взволнована, и повтор одного и того же слова сейчас идёт на пользу повествованию – отражает взволнованность девочки. Здесь как раз то не только допустимое, но и необходимое исключение.
204. А. Чехов. («Толстый и тонкий»). “Из-за его спины выглядывала... высокий гимназист с прищуренным глазом”
У Чехова это выглядит так:
“Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын”.
Поскольку выглядывали и жена, и сын, то и написать надо было – выглядывали. А так, кроме всего прочего, и гиназист превратился в гимназистку.
205. А. Чехов. («Хамелеон»). “Собака и прочий скот”
“... он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот!”
Собака, понятно, не относится к категории скота, и тут была бы явная ошибка, если бы Чехов не употребил эту фразу в речи полицейского надзирателя с целью подчеркнуть его необразованность... Ну, и с целью юмора, понятно...
206. А. Чехов. («Хамелеон»). “Каждый свинья”
“...ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать...”
Здесь стилистическая ошибка используется с той же целью.
207. А. Чехов. («Каштанка»). “Сожители и жизнь”
“Привыкла она и к незнакомцу и к своим новым сожителям. Жизнь потекла как по маслу”.
Чехов применяет однокоренные слова: “сожителям”, “жизнь”. Причем, стоят они рядышком. А между тем, “сожители” легко заменяются другими словами, близкими по смыслу. Например, можно было написать – “знакомцы”, “приятели” и т.д. Небрежности подобного рода легко устраняются.
208. Л. Толстой. («Война и мир»). “Веселье, да и всё тут!”
“…казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с… приятелями…”
Знаю, многие наши классики внимания не обращают на повторы близко расположенных друг от друга однокоренных слов. А между тем, радости от этого для читателя никакой. Что для классика, что для рядового писателя – небрежность в письме чести не делает.
209. Л. Толстой. («Война и мир»). “Кусает, глотает, сосёт...”
“Долохов… жадно укусил снег… глотал холодный снег и сосал его…”
Снег укусить нельзя, да и глотать и в то же время сосать его нельзя. Писатель не смог точно выразить то, что хотел сказать. К сожалению, это не единственный случай в творчестве Толстого, в котором странно уживалось гениальное мастерство показывать мир в его сложных переплетениях и великое невнимание к языку в его проявлениях...
210. Л. Толстой. («Анна Каренина»). “Говорящий звук голоса”
До “Войны и мира” я перечитал “Анну Каренину”, отметил на полях замеченные стилистические ошибки, но не помню уж, что отвлекло меня, и мои пометки так и остались в двух томах романа. Прокомментированным оказался только эпиграф.
Вспомнив о своей давнишней работе, сегодня возвращаюсь к ней. Толстой пишет в IX главе первой части:
“...Левин, не перестававший слышать звук голоса, сказавший: “До свидания”...”
Тут две погрешности, как мы уже знаем, свойственные писателю. Во-первых, – “звук голоса”. Это чистой воды “масло масленное”. Голос, по сути, и есть звук. Во-вторых, – “голос сказавший”. Но голос не говорит. Говорит человек, а его голос мы можем услышать. Казалось бы, всё очень просто. Но почему это непонятно было Толстому – великая тайна.
(Продолжение следует)