Видов или форм государственной власти существует три. Они были известны древним и впервые были подробно описаны и систематизированы великим Аристотелем в его трактате «Политика». «Политику» читают сейчас мало, а напрасно: это легко. В советском 4 томном издании она в 4 ом томе. Тираж был гигантским, по моему, 200 тысяч. Наверняка, даже любая районная библиотека имеет. Конечно, не Аристотель придумал эти формы. Он описал то, что существовало задолго до него. Но древние греки были весьма политическим народом. Не случайно тот же Аристотель дал однажды определение — «человек есть животное политическое». Происходит это слово от слова «полис», что значит «город», «государство». Полис был естественной средой обитания эллинов. Оттуда и термин «полития», что значило изначально «государственное устройство», и термин «политика», и термин «полиция», а также и «политикан». Так вот эти виды власти: «монархия» — власть одного, «аристократия» — правление лучших, благороднейших и «демократия» — власть полноправных граждан. Мне могут возразить, что демократия есть власть народа. Ну, в общем, «демос» — это, конечно, народ. Но только ведь и этнос — тоже народ, нация. И «лаос» — тоже народ, население. Демос — это народ, но древний эллин далеко не всех признавал принадлежащих к демосу. И чтобы никто из исторически образованных слушателей меня не поправил, скажу, что вначале у Аристотеля была терминология немного иная. Он называл формы власти «монархия», «аристократия» и «полития» (власть граждан). И он первым указал, что у каждой формы власти есть особая разновидность, скверная разновидность, которая у него называется «отклонением» или «искажением» в разных переводах. У монархии это «тирания» — власть эгоистичного правителя. Искажение аристократии — «олигархия» — власть немногих или по простецки власть шайки, у политии по Аристотелю это была «демократия» — власть всех. Но уже греки политию стали называть демократией, а искажение политии — «охлократией» — властью толпы. И дальше я буду пользоваться вот этой терминологией, потому что она используется почти две с половиной тысячи лет. Все эти формы с точки зрения Аристотеля были не хороши, не плохи. Они сменяли друг друга. Но все таки одну иерархию ценностей он предложил. Сам он был очень последовательным сторонником аристократии и, тем не менее, признал, что совершеннейшая форма есть монархия, правда, с той оговоркой, что монархом становится достойнейший член общества. Хуже монархии — аристократия. Еще хуже — демократия. А вот с отклонениями картина обратная. Охлократия не намного хуже демократии. Олигархия уже много хуже аристократии. А самая омерзительная разновидность — тирания. Искажение лучшей формы есть омерзительнейшая форма власти. Все эти формы органичны. Несомненно, они уходят в еще догосударственную древность. Прообразом монархии является семья. Нормальная здоровая семья устроена монархически. Прообразом демократии является род, равноправие совершеннолетних членов рода. А прообразом аристократии можно рассматривать племя, совет старейшин родов. Вероятно, так они и сложились. Они очень похожи и многие философы обращали на это внимание. Как я уже говорил, они бывают очень разными. У них есть свои достоинства и свои недостатки. Например, только Аристотель только монархий насчитал шесть. А он описывал только те разновидности монархий, которые были у него на виду. Этих разновидностей в мировой истории, конечно, великое множество.
Наше образование было поставлено настолько неудачно, что если поспрашивать среднего вполне образованного человека, особенно молодого о том, какие бывают монархии, то чаще всего выслушиваешь в ответ нелепицу, что монархия бывает только «абсолютная» и «конституционная». Однако «абсолютную монархию» придумали в XVI веке, а сложилась она в XVII, подчеркиваю, нашей эры, нашей! А «конституционную монархию» придумали в XVII веке, а воплотили в XVIII. То есть, это две очень молодые формы монархии. Наше незнание наших национальных политических традиций показал один поразительный опрос, поразительное социологическое обследование. Тем, кто относился с симпатией к монархическому правлению, предложили ответить, какую монархию они предпочитают. Так вот, на первом месте оказалась конституционная монархия, то есть, монархия, где границы прав и сферы деятельности монарха ограничены писаной конституцией. Совсем не русская традиция! На втором месте оказалась абсолютная монархия, то есть монархия бюрократическая, где права монарха ничем неограниченны, а править ему приходится посредством бюрократов. Тоже совсем не русская традиция! А «сословно представительную монархию», в которой нет конституции, нет формального ограничения прав монарха, но есть реальное ограничение его власти волей сословий, в частности, парламентом, но без конституции, называли на последнем месте. Вот степень знания нашей, как вы, надеюсь, сегодня увидите, нашей собственной русской традиции. То есть, с одной стороны за монархию высказывались те люди, которые стремились бы предельно уменьшить права монарха. Такая монархия приходит к монархии декоративной как сейчас в Великобритании, где реальной власти у монарха не осталось. А с другой стороны за монархию высказывались люди, которые вообще не полагают возможным ничем ограничивать права монарха, то есть те люди, которых можно подозревать в некой терпимости к тирании. Они тиранонеустойчивы, а, следовательно, не по своей воле социально опасны. А живую традицию, которой много веков, которая в общем была не только в России, не знают. Повторяю, так ведь преподают, так преподают у нас в школе. Откуда ж знать то?!
К достоинствам монархии, несомненно, относятся следующие качества. Только монарх служит символом единства и нации, и общества. Не случайно все империи монархии. Мне как то задали совершенно замечательный вопрос, следует ли считать, что Римская республика была уже империей. Да, совершенно верно. Случайно сложилась империя, а потом все таки имперский народ перешел к монархическому образу правления как к более соответствующему характеру империи. Монархия не только в империи, но в любом полиэтническом государстве, — еще и совершенно естественный, несиловой, а именно авторитетный, авторитарный примиритель, потому что монарх может выступать как надэтнический фактор. Другими словами, монарх может быть одновременно царем русских, царем поляков, царем татар и т.д. и приниматься в этом качестве. Монархия обладает удивительной оперативностью в принятии решений в критической ситуации. В нормальной ситуации монарх и не принимает решения сам. Но в критической ситуации, в ситуации общей опасности, в ситуации катастрофы ни одна другая форма, естественно, не будет так быстро вырабатывать решения. В монархии, безусловно, есть человек, говорящий последнее слово. Наконец, монархия, в том числе и в составных системах лучше всего способствует выдвижению самых талантливых людей. Это довольно просто объяснить. Если мы даже возьмем не наши недавние ситуации, окружающие нас, а возьмем ситуацию здоровую, когда во главе государства стоит способный и честный президент, он все равно не будет в состоянии отделаться от мысли, может быть, даже не мысли, а подсознательного чувства, что слишком талантливый министр или слишком талантливый генерал ему конкурент. И, следовательно, будучи честным и порядочным, может придерживать такого человека. Монарх же поставлен в положение вне конкуренции. Ущерб государству есть ущерб монарху, а гибель государства — всегда гибель монарха. Вместе с тем ни генерал, ни министр ему не конкурент. И, следовательно, именно монарх лучше всех готов выдвигать талантливейших членов общества.
А основным недостатком монарха является, несомненно, вопрос случайности рождения. Ведь наследником престола может родиться и человек больной и даже умственно неполноценный. История знает сколь угодно прецедентов. Это свойственно только «наследственным монархиям». Но монархии далеко не все наследственные. Строгого закона престолонаследия Византия не знала. Конечно, этот недостаток существует. И ликвидируется он, снимается он составными схемами. То есть теми политическими системами, которые состоят из нескольких форм власти. От случайности рождения общество гарантирует демократия с аристократией, или монархия с демократией, или монархия с ними обеими.
Термин «аристократия» мы тоже давно привыкли использовать не по назначению. Когда говорим «аристократия», полагаем, что это знать, наследственная знать, сама совокупность знатных людей. На самом деле греки, которые создали этот термин, своих знатных людей называли не аристократами, а «эвпатридами» — благородными (дословно: происходящими от благородного отца). Аристократы же не просто благородные люди, а те благородные, которые осуществляют власть на том основании, что они благородные. Аристократия значит власть благородных, власть лучших. Аристократия присуща многим обществам, но не всем. Она является стародавней арийской традицией. Народы смертны. Читайте Гумилева, один народ сменяет другой. И активно народы живут 12 13 веков, это предел. Но, невзирая на долгую историю и смену этносов, все индоевропейские общества эту традицию наследовали и все в той или иной степени тяготели к аристократической власти. Необязательно в чистом виде. Может быть аристократия с монархией и аристократия с демократией. Например, наш средневековый Новгород XIV XV веков или средневековая Флоренция в Италии имели составную форму — аристократию с демократией. Аристократия обладает своим рядом достоинств. Именно аристократические семьи с младенчества воспитывают принимать ответственные решения. Именно аристократы обладают врожденным или, точнее говоря, воспитанным с младенчества умением, приняв решение, отдавать приказы. У других это происходит несколько натужно. Каждого представителя аристократической семьи готовят к максимальной ответственности за судьбы страны. У аристократов ощущение того, что страна и государство есть их собственность, выше не только, чем у демократии, но даже чем у монархии. Ну, представьте себе наше Русское царство в XVI XVII веках. Все, кто воспитывал малого боярчонка, прекрасно знали, что ему придется решать вопросы, требующие большого интеллектуального потенциала. Следовательно, его надо учить. Учить азам богословия, учить историческим знаниям, учить праву. Ему придется воевать. Следовательно, его надо учить военному делу. В пятнадцать лет он поступит на службу. Обычно, из боярских семей брали на какую нибудь почетную службу. Например, мальчишка становился «рындой», почетным телохранителем при государе. А дальше вся жизнь вверх по лестнице. Младший воевода в каком нибудь полку. Воевода в городе. Государственный чиновник. Посольство. Второй воевода в войске. Первый воевода. Глава посольства. И, наконец, думный боярин, человек, принимающий жизненно важные для страны решения. И ведь все знали, что он будет проходить эту лестницу. К этому его и готовили. Колоссальным достоинством аристократии является ее консерватизм. Именно аристократия есть настоящая хранительница культуры. При взгляде на наш XIX век может сложиться впечатление, что крестьянство. Нет. Крестьянство консервативно, но оно консервирует то, что сложилось в данный момент. Вспомните позднюю античность. Горожане были уже христианами, а сельские жители еще язычниками. Они были консервативны в своем язычестве. И сейчас получается подобный процесс. В городах все больше и больше, во многих городах уже большинство христиане, а в сельской местности по разному. Если церковь в селе уцелела, то сельские жители законсервировали свое православие. А вот если церкви нет, то давно уже погрязли в неоязычестве и пьянстве. К народному искусству, к крестьянскому укладу в XIX веке стали обращаться лишь потому, что за XVIII век знатные люди постепенно, по вине монархии, сначала Петра, а потом Екатерины стали западниками. И остатки народной традиции, национальной русской традиции искали в крестьянских семьях. Демократия может увлечься чужой культурой, чужими новшествами. Монарх может увлечься. Ну, был же Петр! С аристократией этого не происходит никогда! Аристократия есть надежнейший хранитель культуры, то есть национальных традиций. И в силу этого аристократия есть стабилизатор. В составных системах инициативная сторона, активная сторона в политике может принадлежать монарху, может принадлежать демократии, а стабилизацию всегда обеспечивает аристократия. Там, где она есть.
Термин «демократия» мы уж совсем причудливо понимаем. Тут и советская власть «потренировалась» над нами, на наших шкурах. И послесоветская власть. И Запад нам дает умилительные представления о том, что есть демократия. А давайте посмотрим. Ведь этот термин придумали греки. А кто у них составлял демос? Кто не принадлежал к демосу? Я много лет преподаю и в высшей, и в средней школе. Любой школьник ответит на этот опрос: рабы. На это хватит сообразительности даже у плохого школьника. Школьник посерьезнее вспомнит «вольноотпущенников», вспомнит «эфебов», то есть несовершеннолетних. В античных полисах была обширнейшая категория совершенно свободно рожденных эллинов, которые не были гражданами, потому что родились не в этом полисе, потому что были пришлыми. То были «метеки», в переводе на современный жаргон — «лимитчики». То, что метек может иметь политические права, в нормальной демократии, не только в античной не приснилось бы и в кошмарном сне. То есть, он лично был свободен, он обладал имуществом, мог наследовать, торговать и заниматься ремеслом. А вот иметь причастность к политическим решениям, занимать выборные должности или даже выбирать кого нибудь, разумеется, не мог. Вот почему очень легко показать, почему у нас ни в коем случае не было никакой демократии при советской власти. Опять таки если спросить школьника, то он, не раздумывая, ляпнет, что демократии не было, потому что у нас в бюллетенях всегда был только один кандидат. А это не строгий признак! А демократия может желать иметь только одного кандидата. Кандидат может быть таким популярным, что никто другой своей кандидатуры и не выдвигает. В данном городе все любят только Сидорова. И так любят Сидорова, настолько все хорошо знают Сидорова, что никакому Козлову лучше и не соваться. Нет, выборы при одном кандидате, «выборы без выбора», ничего не доказывают. А вот есть другое замечательное доказательство. И люди постарше, наверняка, сразу вспомнят. Помните, как мы с вами могли взять «открепительный талон», поехать в другое место и там проголосовать. И не за президента, которого вроде бы выбирает вся страна, а за депутата местного совета. Вы вдумайтесь в этот бред! Это значит, что екатеринбуржец может поехать в Нижний Тагил и проголосовать там за нижнетагильского члена городской думы или судью, который будет там в Нижнем Тагиле судить? Если бы афинянину сказали, что этот человек из Коринфа будет голосовать за афинского стратега, он умер бы со смеху в коликах. Он даже не успел бы возмутиться. Так вот это довольно жесткое условие демократии. А что еще? Гражданские права и в древних и в средневековых обществах оберегались тщательно. И эти ограничения становились все жестче и жестче. В V веке, наконец, афинским гражданином мог стать только доказанный сын афинского гражданина и афинской гражданки. Если хотя бы одна из двух сторон не имела гражданства, то и сын становился метеком. На этот закон попался даже великий Перикл, популярнейший стратег, при котором Афины достигли наивысшего могущества. Ему пришлось униженно просить народное собрание, чтобы был принят особый закон, дающий детям Перикла права гражданства, так как его жена Аспасия была не из Афин. Не всегда и не везде было так жестко, я просто привожу вам пример. Гражданские права приобрести было тяжело. Напомню, чтобы в Риме стать гражданином нужно было гораздо дольше, чем римскому гражданину, провести на римской военной службе, почти всю жизнь. Во вспомогательных войсках служили дольше и тяжелее, чем в легионах. Но служили только потому, что в отставку выходили с правами гражданства. Вот такие есть примеры. Ну и, наконец, если с происхождением совсем все в порядке, что необходимо было античному человеку для того, чтобы стать полноправным гражданином и принять участие в демократии, в правлении граждан? Во первых, он должен был вступить на военную службу, в фалангу у греков или в легион у римлян, серьезно тренироваться в гимнасии, учиться владеть оружием еще подростком, быть выносливым. Только защитник Отечества может быть в свободном обществе гражданином. Во вторых, еще надо было обзавестись семьей, потому что одна из функций гражданина в свободном обществе — рождать новых граждан. В той или иной степени, в тех или иных формах мы подобные требования можем видеть в любых классических демократиях на протяжении столетий. Знаю одного юношу. Это конкретное лицо, я мог бы даже назвать имя, потому что он живет в Москве, а в Екатеринбурге его никто не знает. Но какая разница, он же не один такой. Этот юноша не попал на военную службу, потому что у него с мозгами не все в порядке. Он, говоря на дурном жаргоне, «закосил» или действительно ненормальный. И потому был не призван на военную службу. Семьи у него нет, не предвидится и думаю, что он никогда не произведет детей. Однако он может гонять на мотоцикле и, представьте себе, голосовать! Общество, в котором человек признан неспособным стать солдатом, но считается нормальным, чтобы стать гражданином, на демократию не похоже даже отдаленно.
Напомню вскользь о демократиях нового времени в больших государствах. Ну, вы понимаете, что в греческих городах не надо было выбирать никакого парламента. Полноправных афинян было 6 8 тысяч. А такое количество может собраться на одной площади и принимать решения. Когда государством становятся не Афины, а целая Греция, не придумаешь такую площадь, куда можно собрать всех граждан, да еще чтобы они могли высказываться, и друг друга при этом не затоптали. Потому «прямая демократия» именно в силу роста государств сменяется «представительной демократией». Появляются представительные учреждения, которые мы иногда называем «парламентами», а на самом деле они во всех странах назывались по разному: в Англии — «парламент», во Франции — «генеральные штаты», в Швеции — «ригсдаг», в Польше — «сейм», а наше национальной название — «земский собор». Так вот с появлением представительных учреждений мы приближаемся все больше к новому времени. В новое время тоже ведь существовали демократии, часто в сочетании, в союзе с монархиями. В XVII XVIII веках, в XIX веке было довольно много парламентов, хотя государства возглавлялись монархами. Как ограничивались права граждан? Кто мог становиться гражданином, а кто не мог? А очень просто. В новое время это называлось «цензами». И цензы были разными. Был «имущественный ценз». «Образовательный ценз» существовал до тех пор, пока не стало всеобщей грамотности. Он никогда не был высоким и только требовал, чтобы человек обладал твердой грамотностью, если он участвует в политическом процессе. «Возрастной ценз». Посмотрите, как это похоже на античный мир. Ведь надо сначала вырасти. В этот ценз, по сути, входило и требование иметь семью, потому что люди все таки женились, и женились, как правило, не в сорок лет, а значительно раньше. И раньше обзаводились детьми. Не так рано, как в средневековье, но в двадцать лет чаще всего уже обзаводились. И он был равен не 18 годам, как сейчас, а 23 годам. К 23 годам, обычно, человек обзаводился семьей и определял свое отношение к военной службе. И, наконец, «ценз оседлости». Он бывал разным. Он мог требовать, чтобы вы родились в данной местности. Но чаще он требовал, чтобы вы прожили определенный срок. И тогда получали избирательные права.
Что означает фактически полная или почти полная отмена цензов? Давайте посмотрим сейчас на так называемые западные демократии. Демократии ли они? Не будем смотреть на Российскую Федерацию: опыт мал. Да потом нам и так все ясно. Нам в пример ставят ведь именно западные демократии. Смеют ли они называться демократиями? Ценза имущественного нет. Следовательно, к выборам допущен деклассированный элемент, которого во Франции называют «клошаром», а у нас «бомжом». Можно ли доверять такому человеку? Римляне даже не брали их на службу в легион, потому что не доверяли оружие человеку, которому нечего защищать. Кстати, римляне называли их «пролетариями». У нас исказили перевод и значение этого слова. Латинское слово «пролетарий» должно переводиться на русский язык не вполне достойным словом «рабочий», а термином «босяк». Так что если вы идете по Пролетарской улице, на доске должно быть написано «Босяцкая». Рабочий как раз может быть гражданином. Образовательный ценз исчез повсюду объективно. Правда, наше правительство стремится, чтобы у нас снова появились неграмотные русские люди. Тогда, вероятно, придется ставить вопрос об образовательном цензе. А вот отсутствие ценза оседлости есть вещь серьезная. Ведь пришлый человек лишен как корней, так и ответственности. Ему стыд глаза не колет. У того, кто прожил долго, есть сосед слева Иван Иваныч, с которым он знаком тридцать лет. С соседом справа Павлом Сергеичем он знаком двадцать лет. Ему же неудобно повести себя нехорошо как гражданину. Это понятно. Он знает, что если с ним случится что нибудь неприятное, то его выручит Павел Сергеевич, поможет Иван Иваныч. Это естественно, они же добрые соседи. Их отцы были добрыми соседями. А тот, кого никто не знает, человек без роду, без племени, пришедший неизвестно откуда, — это же готовая игрушка в руках властей! Он весьма вероятно будет голосовать так, как пожелает начальство. То есть, он — не гражданин, ненадежный человек. Неслучайно советская власть так активно перемешивала население. Неужели вы думаете, что это случайность или чисто экономическая необходимость? Это была социальная политика. Нас перемешивали и тасовали елико возможно. Тут все шло: и «распределение молодых специалистов», и «комсомольские стройки», и «стройки пятилетки», «оргнабор по лимиту» я уже упоминал. Все, что угодно. В итоге в городах образовывался огромный круг людей, не имеющий почвы под ногами, не впитавший местную традицию. А везде есть какая то местная традиция. В конце 1970 ых годов я приехал однажды в небольшой город, пробыл там день. Прежде всего, меня интересовала там архитектура. Могу его назвать, это Елец. Русский, уже степной город Липецкой области. С самого начала меня поразили какие то удивительно симпатичные люди, уже на улице, когда дорогу спрашиваешь. Я сразу почувствовал, что в городе приятно. А когда я зашел в местный музей во второй половине дня, я про город понял все. До революции было 50 тысяч населения, а когда я приезжал, — 100 тысяч. То есть, большинство населения — местные коренные ельчане. Вот и весь секрет. И это не единственный случай в моей жизни.
Так вот, если обществом управляет один процент, то это видимо аристократия, или олигархия. А если 10 процентов принимают решения, то это уже демократия. А вот если 90 процентов или все 100, то это охлократия, власть толпы. Если совокупность граждан совпадает с населением, если все население — граждане, то граждан нет, ни одного! Это довольно безжалостная закономерность. Но она подтверждается долгими веками человеческой истории.
Аристотелю принадлежит одно поразительное наблюдение, совершенно поразительное наблюдение. В этом он был наголову выше современников. Он указал, что есть общая черта всех форм власти и общая черта всех искажений. Монархия, аристократия и демократия действуют в интересах общества, а тирания, олигархия и охлократия — в интересах части общества. Охлократия действует в интересах низов, всегда стаскивает общественные и государственные решения к интересам общественных низов. Олигархия печется о своих интересах, тиран — о своих.
У демократии есть одно неоспоримое достоинство. Только она одна вызывает реальную инициативу каждого гражданина, и даже негражданина, потому что негражданин, чтобы стать гражданином, тоже должен проявлять инициативу. Вот эта активизация народа присуща демократии больше, чем двум другим формам власти, с которыми она может быть успешно совместима.
Еще несколько слов мне хотелось бы сказать об олигархиях. Их бывает много. Ведь разные группы могут сложиться в шайку, если хотите, и образовать власть немногих. Может быть «олигархия богатейших», примеров тому в мировой истории довольно много. Такая олигархия стремится купить власть. Может быть «олигархия бюрократов». Видимо, самая страшная угроза для монархии, аристократии и демократии исходит от бюрократии. В общем, профессиональные администраторы, или лучше профессиональные чиновники как в России, потому что чиновнику присуще чувство чести, долга, — необходимы. Но любое здоровое общество всегда руководствуется всегда одним и тем же принципом — чиновников должно быть столько, сколько необходимо. Если городской управе нужно 90 чиновников, то в крепком обществе 91 чиновника там не будет. Как только бюрократия превышает наименьшее необходимое число, она стремится превратиться во власть. Но такая форма власти не существует, ибо бюрократия есть категория обслуживающего персонала. И свободные граждане, в том числе и в монархиях, так и относятся к ней. Если мы христиане, то мы уважаем обслуживающий персонал. Но администратор есть такой же обслуживающий персонал, как дворник или уборщица. У нас есть отвратительное словосочетание и им пользуются — «местная власть». А она вообще не власть, она местная администрация, местные чиновники. Вы ее избираете, чтобы она обслуживала ваши интересы. И если администрация, бюрократия хочет стать властью, то она может оформить себя только как олигархия, очень опасная власть. Тогда складывается «бюрократический режим». Худшая разновидность такого режима — «полицейский режим». Нас с вами пугают, между прочим, «фашистской угрозой». Наверное, это не очень хорошо. Но неизмеримо хуже любого фашизма — «полицейское государство». Я, безусловно, предпочел бы оказаться в условиях Испании Франко, чем в современной Мексике, где барина будет корчить даже не начальник полиции, а простой патрульный полицейский. Нам постоянно угрожает полицейский режим. Сейчас очередной виток этой угрозы. И это надо чувствовать и от этого надо предостерегать. Нет хуже ситуации, если барином станет постовой милиционер. Вы будете идти по улице, ему не понравится ваша физиономия, и он по ней «съездит» просто потому, что захотелось. Нельзя распускать бюрократию, это смертельно опасно! Кстати, от угрозы бюрократии предостерегает гораздо основательнее и аргументированнее, чем я, может быть, величайший автор монархист, писавший в нашей стране, Лев Александрович Тихомиров в знаменитой своей книге «Монархическая государственность». К сожалению, тираж ее не велик, всего 10 тысяч, но в 1992 году она была издана в Санкт Петербурге, и изучать ее теперь можно. Так вот даже тот, кто не испытывает склонности к монархическому образу правления, может с большой пользой прочитать Тихомирова хотя бы потому, что он реально показывает, как бюрократия опасна любой системе, и монархии, и аристократии, и демократии. Вообще это видно и у Александра Ивановича Ильина, крупнейшего русского мыслителя нашего XX века. Но, пожалуй, только Тихомиров описал эту угрозу, этот аспект. И сомнений ни у кого не останется после прочтения тихомировских строк. Но бывают и другие олигархии. Бывают «олигархии тайных обществ». Эта система встречается в европейском мире. В XVIII веке, во время повсеместного процветания «франкмасонства», во многих странах крупные масонские ложи выполняли фактически функцию олигархии. Правда, это была тайная власть. Олигархия пряталась за спиной законной власти. А олигархия с удовольствием прячется за спиной. Кому желательно превращение демократии в охлократию, в толпу, лишенную ответственности и прав, в массы? Монарху? Достойный монарх как раз всегда с особым удовольствием правит свободными людьми. Аристократии тоже нет. Власть аристократии гласна, публична. Это выгодно олигархии. За спиной толпы, за спиной охлократии, олигархия прячется с удобствами.
Вот еще одна форма олигархии, которую дает наше время, наш двадцатый век. Ее раньше не было. Но когда начали, шутя, а потом всерьез называть прессу «четвертой властью», я не мог не задать вопрос, а какая же это власть. Есть три формы власти. Демократическая? А мы с вами разве выбираем главных редакторов? Или еще более жесткий вопрос — а мы журналистов выбираем? Значит, не демократическая. А какая же? Конечно, олигархическая. До тех пор, пока пресса есть тоже обслуживающий персонал, с ней тоже все в порядке. Но если это власть, то, извините, это — олигархия.
Теперь с таким набором понятий мы можем обратиться к тому, как это было в России. Нашу политическую систему можно изучать с домонгольского периода, даже с последних десятилетий язычества. В какой то степени у нас есть сведения даже о IX веке, а о X веке уже имеем значительные сведения. В XI веке у нас уже есть писаное право — «Правда Русская» Ярослава Мудрого. Видно, что общество домонгольской Руси в политическом смысле сильно не изменялось. Что мы с вами видим? Еще раз напомню тем, кого не было на лекции вчера. Государством в домонгольской Руси была ни в коем случае не вся Русская земля, а отдельно взятое княжество, Черниговское или Курское, если хотите. Как управляется наше древнее княжество? Естественно, оно управляется князем. Следовательно, мы видим монархию, монархический элемент власти в домонгольской Руси. Князь — верховный военачальник своего княжества, верховный судья, хотя и не единственный. И, как правило, князья судили совместно с боярами или со «старцами градскими», которые в XI веке постепенно тоже превращаются в бояр. Наконец, в какой то степени князь есть правитель. Он собирает налоги, тогда «дани». Был ли князь феодалом? Ни в коей мере! Нашу домонгольскую систему вообще очень трудно назвать феодализмом. Некоторые элементы феодализма наблюдать доводится, но в уже боярском укладе жизни и в боярском землевладении. Не очень похожие на западных, но все же в чем то наши бояре — феодалы, а князья нет. Каждый князь, Ключевский прав, обладал равным правом, а также и обязанностью княжить. Столы, престолы князья занимали в порядке «патриархальной лествицы». Причем наследование шло не от отца к сыну, а от брата к брату. Были захваты столов, были известные изгнания князей. Известны даже убийства князей. И все таки норма существовала. И, как правило, князь переезжал, причем, всегда вверх, всегда повышались с младшего стола на старший.
Почему князь не феодал? Ну, во первых, княжеская казна есть городская казна. Тогдашний князь очень богатой Руси обладал значительной движимостью, которую собирал в виде различных поступлений, но прежде всего пушниной. При всем богатстве русской земли драгоценного металла всегда не хватало. Потому дополнительной денежной единицей была меховая шкурка. Из этих денежных средств князь должен был укреплять город, содержать табуны, дабы можно было собирать конные ополчения. Русские довольно быстро вошли во вкус конного боя, и в XI веке это уже конная армия. И кто не умеет сражаться в седле, ездят в седле и спешиваются для сражения. То была «ездящая пехота». Князь должен построить городской собор, а если собор уже построен, то чем нибудь его благоукрасить, а еще лучше основать монастырь. Наконец, князь должен задавать пиры. Стариннейший обычай, несомненно, языческого происхождения, но его то как раз церковь одобрила охотно, потому что в обычаях княжеских пиров была с одной стороны благотворительность, с другой стороны проявление братолюбия. Из тех же самых денег, из городской казны. Конечно, князь мог и не задавать пиры. Но ведь в принципе и современный политик может не проводить избирательную компанию и не встречаться с избирателями. Но это нежелательно. И князю тоже было уж совсем нежелательно не задавать пиров: престиж князя падал. Он начинал плохо выглядеть в глазах подданных. А это иногда плохо кончалось. Заметьте, самый популярный князь тех времен, конечно, — Владимир Киевский. Чем он вошел в былины? Пирами! Пирами Владимира Красное Солнышко. Так что в основном все таки задавали. Во вторых, мог ли князь принимать решения помимо боярства? Покуда это была только его старшая дружина, возможно, мог. Но, судя по тому, что мы знаем из истории того же Святослава и Игоря, князь предпочитал советоваться с боярами. А в более поздний период? Это было подробно разобрано в докторской диссертации Ключевского «Боярская дума Древней Руси». А после того, как боярство вобрало в себя «старцев градских», городскую знать, князь вообще не мог принимать решения без них, потому что они тоже в какой то степени проявляли волю города. А город был сильнее князя. Ключевский пишет прямо: «служилый характер княжеской власти». Нет, князь не был администратором ни в коем случае. Князь не был наемником, не был обслуживающим персоналом. Необходимость князя понимал каждый, кто не полоумный. Во Второй Новгородской летописи есть запись, не помню, под каким годом, что «14 месяцев князя не было, и была в новгородцах туга великая». Ну, конечно, современный «демократический» наш соотечественник должен этого не понимать. Как же так? Избавились от главного «эксплуататора», надо напиться на радостях и на митинг! А они тужить вздумали! Но новгородцы были умнее наших современников. Они понимали, что город без князя тоже теряет в престиже и рискует попасть в зависимость от другого города. То есть, его в терминах того времени начнут воспринимать как пригород. Не в том смысле, как сейчас говорят, например, о пригородах вашего Екатеринбурга. А говорили так, например, «Псков есть пригород Новгорода». Они довольно далеко друг от друга, но Псков зависим от Новгорода. Город нуждался в князе, но город был сильнее князя. Неслучайно была древнейшая городская должность «тысяцкого» — главы не только городского ополчения, но и города. Тысяцкий всегда был боярином, но по городским выборам. Фигура эта, следовательно, от князя практически независимая. Таким образом, аристократическая власть в домонгольской Руси в каждом княжестве реальна. И мы с вами видим, что кроме элемента монархического есть и элемент аристократический. Это бояре.
А как насчет демократии? Во первых, у нас бывало «вече». Некоторые историки ставили под сомнение реальный вес вече. Дескать, если по летописям судить, собиралось вече чрезвычайно редко. Но летописные статьи бывают очень краткими. И кто доказал, что каждое вече попадало в летопись, если это был привычный механизм. Крупнейший исследователь домонгольской или Древней Руси сейчас, питерский профессор Игорь Яковлевич Фроянов. В прошлом году вышла огромная его работа «Древняя Русь». Так вот Фроянов доказал, опираясь на источники, важнейший момент. Князь понимался как военный человек. И если князь хотел воевать, волен был воевать. Но если князь принимал решение воевать сам, он мог воевать со своей дружиной, мог набрать «охочих людей», то есть добровольцев, но не мог ополчить город. Город ополчал себя только сам! Вот вам и реальность демократии — свободные граждане Древней Руси. Это домохозяева, главы семейств, те, кто имел свой дом, двор и свое дело. Среди них были ремесленники, купцы и кто угодно, но обязательно домохозяева. Вот вам и третья составляющая власти — демократическая. Не только вече городское. Все крупные города имели «кончанское» устройство, то есть делились на «концы». Про Новгород все помнят. А на самом деле и Смоленск имел концы. И Москва когда то имела концы. Конец собирал свое, «кончанское вече», имел свою «кончанскую деловую избу», соборный «кончанский храм» и избирал «кончанского старосту». Ниже были «улица», «уличанский сход», «уличанский староста» и «приходской храм». Такой жесткой системы как западноевропейский цех Русь не знала, а вот то, что я описываю, знала. Вот так. Соотношения были различны. Во вторых, в Суздальской Руси была очень сильная княжеская власть, особенно при владимирских «самовластах», при Андрее Боголюбском и Всеволоде Третьем. Однако, хотя они и приобрели серьезные правообладания над боярством старейших городов Ростова и Суздаля, это им далось не простой ценой. Это далось им ценой опоры на другие сословия, то есть на демократические круги. И в 1211 году Всеволод Третий Большое Гнездо созвал первый собственно «земский собор», хотя такого термина тогда еще не было. Мы не знаем, как это называлось. Согласно летописи великий князь созвал «собрание всяких чинов и званий людей». Потом с XVI века это станет называться «земским собором». Как это называлось в начале XIII века, просто неизвестно. В третьих, в северо западной Руси, в Новгороде и Пскове, особенно в Новгороде сильно ослабел монархический элемент. С 1136 года на Руси новгородцы заявляют, что они «вольны во князьях». Это не значит, что князя нет. Князь есть всегда. Князь необходим. Новгородцы только лишь постановили, что они вольны не только избрать князя, но и вольны «попросить его вон». Это была победа объединенной аристократии с демократией над монархией. В Галицко Волынской Руси, на юго западе была особенно сильная аристократия. А в остальных землях сохранялось более или менее равновесие.
Что такое государственная система, сочетающая элементы монархии, аристократии и демократии? Античным такие системы были известны. Величайший античный историк Полибий, живший значительно позднее Аристотеля, во II веке до Р.Х., даже в своей истории, которая только что закончилась выходить очередным, новым изданием, считал, что совершенная государственная система та, которая объединяет элементы аристократии, демократии и монархии, в которой есть элементы всех трех видов власти. Это не «принцип разделения властей», который придумали на Западе и которым нам морочат голову. Он, кстати, на Западе нигде не выполняется. В чистом, правильном виде принцип разделения законодательной, судебной и исполнительной властей нигде не соблюдается, потому что это просто невозможно. Потому что если соблюдать его полностью, то произойдет расчленение верховной власти со всеми вытекающими для государства и общества последствиями.
А вот принцип, описанный Полибием, есть «принцип дополнения властей», а не разделения. Можем ли мы согласиться с точкой зрения Полибия? С одной оговоркой: мы почти две тысячи лет христиане. И так же точно, как более молодые мусульмане, мы знаем, что идеального государства не бывает. Точнее говоря, идеальное государство, может быть, и будет после конца времен, когда мы будем с Господом вместе. Но у нас нет по этому поводу исчерпывающей информации, и мы не знаем, можно ли это считать государством. А в реальном мире, конечно, идеального государства быть не может. Это утопия, а утопиями лучше не заниматься. Но приличное то государство бывает. А бывает неприличное. И вот если мы не утописты, а христиане и идеальных государств не признаем, то для нас политика есть вполне естественное стремление двигаться от неприличного государства по возможности к приличному. Ну да все в руце Божией! Так вот с этой оговоркой можно считать, что Полибий прав.
Когда я вернулся к этой теме и в 1993 году опубликовал исследование государств, устроенных по схеме Полибия, я назвал это устройство — монархию с аристократией и демократией — «Полибиевой схемой». Термин введен мною в науку, так как он появился уже в публикациях других авторов. Итак, трехсоставная система с монархом, с реальной той или иной аристократией и некой демократией и есть Полибиева схема. И это наша, русская национальная традиция. Почему? Докажу. Система городов княжеств, княжеств с городами в центре рухнула в XIII веке. Тому много объяснений. Есть этническое объяснение. Его дает Гумилев. Закончилась история славян. Начиналась история «русских». Это переходный период, а переходные периоды тяжелые. В некотором, другом смысле и у нас сейчас переходный период. На нас нападали все, кому не лень. Может быть, это самый тяжелый период нашей истории, всей нашей истории. Это была Орда, это были вассалы Орды. Это были люди, которых потревожила Орда. Вассалом Орды была, например, Волжская Булгария там, где сейчас Татария. Еще хуже было на западе. Западные вторжения нам стоили гораздо дороже, чем Орда. Это Литва, Польша, Венгрия, шведы и то, страшнее чего ничего и не было — орденские немцы, два ордена немецких рыцарей крестоносцев. Вот постоянное давление с запада, постоянная угроза. С Ордой, кстати, было неизмеримо легче. Я посчитал когда то. Науке известно сейчас около четырехсот архитектурных памятников домонгольской Руси. Почти все они храмы, хотя есть несколько дворцов. Естественно, каменных. От деревянных ничего не осталось. Я говорю об остатках каменных зданий. Русь была еще все таки очень деревянной. И ей это нравилось! Примерно две трети всего этого великолепия приходится на западнорусские земли, то есть на территорию Украины и Белоруссии. Ну, естественно, там Днепр. Там ближе к нашей прародине. Там культурная ось домонгольской Руси. Неслучайно она Киевская. А к востоку, где Москва, еще не вполне славянские земли. Там еще угро финны жили. Это то, что славяне потихонечку колонизовали. Так вот в западных областях примерно две трети, а в восточных — примерно одна треть. Осталось три десятка памятников из четырехсот. Все остальные лежат в земле. Мы их изучаем как археологические памятники. От них остались фундаменты или части фундаментов. В лучшем случае низшие части стен. А три десятка каменных зданий Древней Руси стоят, как стояли. Где они стоят? Две трети из этого количества на востоке, в Великороссии, и только одна треть — в западнорусских землях Украины и Белоруссии. Здесь на востоке разрушали пожары, иногда войны. Потом все доделывало время. А там разрушали западные правители. Вот что значило оказаться сначала под Литвой, а потом под Польшей. И сохранилось примерно три десятка икон домонгольского письма. Я их знаю письменно, но дело в том, что у некоторых имен есть плавающая датировка, то ли они первой половины XIII века, то ли второй. Примерно три десятка. И все только на востоке. Ни на Украине, ни в Белоруссии нет ни одной домонгольской иконы. Погибло все. Ни одной древней иллюминированной книги, книги с миниатюрами. Погибло все. Там, где признавали власть Орды, сохранилось. Там, где властвовали хотя бы недолго люди с Запада, погибло все.
Так вот начиналось это все с того, что города наши уменьшились в числе и запустели. Нет, они были не все разрушены, но потрясения эпохи были таковы, что городское население лишалось работы и постепенно вокрестьянивалось. Целые ремесла исчезали в XIII веке. У нас больше не стало страны городов. Русь уже не была тем, что скандинавы называли «гардарики» — городской страной. В этих условиях, естественно, город потерял свое значение, и вместе с ним ушла городская демократия. Конечно, низовые земские демократические обычаи на Руси оставались всегда. Оставался «сельский сход», оставался «волостной сход» на погосте. В городах были «сотни» и «слободы», тоже определенные объединения горожан. И они были самоуправляемыми. Но в целом в княжестве больше не было демократии, которая называлась «вече». Это была монархия с аристократией. Неслучайно уже Даниил Александрович, первый Московский князь стремится подобрать себе на службу всех бояр, чьи отцы служили его отцу Александру Невскому. А он тогда выглядел солиднее в глазах других княжеств, он умел собирать людей. Этот первый и святой, не будем забывать, русский князь. Неслучайно в своем завещании Дмитрий Донской, другой благоверный князь, прежде всего, указывает сыновьям всегда советоваться с боярами и не принимать важных решений без боярского мнения, без учета боярского голоса. Обратитесь к специальным исследованиям нашего замечательного историка Степана Борисовича Веселовского. Он детально разработал значение русской аристократии высокого средневековья и даже назвал время Дмитрия Донского «золотым веком русского боярства». Московские князья вместе с московской боярской знатью, прежде всего и создали единую Россию. Конечно, этого хотела вся Русская земля. Такова была воля нации. Но всегда кто то только волю проявляет, а кто то действует. Конечно, мы должны именовать Ивана Третьего «создателем России», но не забывать, что на равных с ним создали Россию его бояре. И единая Россия в XV веке это снова монархия с аристократией.
Ну, о реальности боярской власти мы немного говорили даже вчера. Однако вот появилась Россия. Сразу очень серьезная держава, сразу очень могущественная держава. Ее боялись. Я помню, что о ней писали. Папе в Рим его нунций в Польше доносил следующее: «Если какая держава будет увеличиваться в размерах, так держава Московская». А в те времена это считалось признаком роста. Тогда не было принципа неприкосновенности границ. В XV веке, в эпоху Возрождения мыслили так: если государство уменьшается, значит, оно деградирует. А если оно на подъеме, то оно увеличивается. Но в этом удивительно благодатном для России 40 летнем царствовании Ивана Третьего встала новая проблема, давно известная историкам — проблема расширения «социальной базы правящего слоя». Почему она встала. Раньше до князя было довольно близко, покуда это было княжество Московское, ну или Тверское. А до боярина и совсем рукой подать. И если была какая нибудь, как мы теперь говорим на западный манер, проблема, то можно было до боярина добраться, пожаловаться или посоветоваться, что и делали, ибо такова функция аристократии — быть совестью, принимать ответственные решения. Теперь не так. Теперь Иоанн Третий, отнюдь не ослабляя, а укрепляя аристократическую власть, собирает ее воедино. Теперь аристократия все как то больше в Москве, теперь до боярина не доберешься. Для княжества боярская знать была достаточно широкой аристократией. Для царства эта база правящего слоя стала слишком узка. Как была расширена социальная база правящего слоя? Она была расширена в конце 1540 60 ых годах в реформах «избранной рады». Избранная рада — не учреждение. Это инициативная группа членов боярской думы, среди которых, кстати, были и молодые, и наиболее талантливых неродовитых людей близ думы. Это Андрей Михайлович Курбский, известный потом своей перепиской с Иваном Грозным, Адашевы и т.д. Это не было ни переворотом, ни бунтом детей против отцов, не дай бог в России такое. Этих инициативных людей поддерживал, в том числе и такой авторитетный боярин как Иван Федоров Челяднин, «конюший боярин». «Конюший» есть почетное звание старшего боярина в думе, того, кто председательствует, если нет государя.
В реформах избранной рады, во первых, создали широкое земство. Теперь каждой волостью управлял «земский староста», избираемый из местных дворян. Ему помогали несколько «земских целовальников». Термин «целовальник» обозначает того, кто целовал крест, то есть приносил присягу, присяжного. Земских целовальников выбирали из нескольких зажиточных крестьян, «черносошных крестьян», не помещичьих. Уголовные дела ведал наподобие англо саксонского шерифа выборный «губной староста». У него были «губные целовальники». Вот система, в которой на местном уровне социальная база правящего слоя была расширена не только до мелкого, местного дворянства, но и до зажиточной части крестьянства. Наша демократическая база была шире, чем на Западе, где ни в одной системе самоуправления крестьян не было и в помине. Во вторых, в 1550 году был созван первый большой «земский собор». Надо заметить, что видимо он был все же не первым. Существует мнение, что уже в XV веке Иоанн Третий созывал земский собор для принятия судебника в 1497 году. Об этом есть смутные сведения в летописи. Те, кто слишком серьезно заинтересуется этой системой, должны будут посмотреть великолепную монографию академика Черепнина «Земские соборы Русского государства в XVI XVII веках». После того были видимо два краткосрочных земских собора уже в XVI веке. Но первый большой, о котором мы знаем многое, был действительно в 1550 году и он принял новый судебник.
Так вот с этого момента мы восстановили Полибиеву схему. Только прежде она была в масштабе княжества, а теперь в масштабе всей России. Упрощенно говоря, прежде она состояла из князя, бояр и вече. А теперь — из царя, боярской думы и земского собора. Между прочим, земский собор есть безоговорочно сословное представительство. Многие в этом сомневаются, нас всегда подозревают в отсталости. А, между прочим, западные европейцы не сомневались. Если поляк докладывал о земском соборе в Москве, то он писал, что в Москве созвали «сейм», то есть использовал свой национальный термин, а английский купец отписывал, что в Московском «парламенте» идут бурные дебаты.
Земские соборы принимали важнейшие решения об изменении государственных границ, начале войн и заключении мира. Так к земскому собору обращался Иван Четвертый, дабы получить хотя бы формальную санкцию на продолжение Ливонской войны. Земский собор отказал принять город Азов в русское подданство, потому что это означало войну с турками. Царь Михаил Федорович поступил по решению земского собора. Земский собор в 1653 году согласился с предложением царя Алексея Михайловича принять в подданство гетмана Богдана Хмельницкого с гетманскими землями. Это почему то называется «Воссоединением Украины с Россией», как будто Украина есть нечто сопоставимое с Россией, а не просто часть России, которая исторически была от нее отторгнута. Такие решения известны. Земские соборы принимали важнейшие законы. Например, в 1638 39 годах было принято знаменитое «Соборное уложение» при царе Алексее Михайловиче. Земские соборы в принципе обладали возможностью низложить государя. Так это воспринималось обществом. Вот один прецедент. Царь Василий Шуйский, продемонстрировав полную неспособность в эпоху Смуты, был в 1610 году низложен земским собором. Но гораздо интереснее, что земские соборы избирали государя. Ну, естественно все сидящие в зале знают о том, как земский собор избрал государя Михаила Федоровича — первого Романова. Наверное, многие помнят, что был избран земским собором в 1598 году государь Борис Федорович — первый Годунов. А ведь этих случаев не два. Счастливо начавшееся царствование Иоанна Четвертого деградировало в тиранию, окончательно тиранией став с учреждением внегосударственного террористического аппарата — «опричнины». Тираны, как правило, доживают до естественной смерти. Это историческая закономерность. Видимо, таков социальный ужас в условиях тирании. Но никогда не наследуются. И как только Иван Четвертый умер, избавил Россию, точнее, господь избавил Россию от его присутствия в 1584 году, сословия тут же топнули ногой и очень грозно. И следующему царю Федору Иоанновичу пришлось, несмотря на его общеизвестный добрый нрав, пройти процедуру избрания. Так что первое избрание царя было не в 1598, а в 1584 году. Затем в 1598, и далее все государи проходили избирательский земский собор.
У нас сейчас одни ненавидят монархическую традицию, другие ненавидят демократическую традицию. А русская демократическая традиция не менее древняя, чем традиция монархическая. Сейчас любят вспоминать о присяге, данной Романовым на земском соборе 1613 года. Это правда. Так вот, невзирая на это, сын Михаила Федоровича, царь Алексей тоже проходил процедуру избрания. И Федор Алексеевич проходил, и Иван с Петром Алексеевичи проходили. Как только не стало Ивана Четвертого, все остальные от Федора до Петра Первого избирались. Потребовалась вторая тирания, а их в России всего то две и было, бюрократическая тирания, тирания с бюрократическим переворотом Петра, двойной удар, как по русской аристократии, так и по русской демократии, чтобы исчезла эта функция земского собора. Исчез и сам земский собор. Кстати, практика показала, что это опасно не только для демократии. Увы, это опасно и для самой монархии. Ведь у нас в истории был еще один случай катастрофически непригодного царя, антирусского царя, предавшего национальные интересы. Это Петр Третий. Его бы, видимо, устранили сословия, но больше не было законного механизма, больше не созывался земский собор. В результате — переворот и затем убийство в Ропше. Устранить, как Василия Шуйского нельзя было, потому пришлось устранить физически. Причем Петра Третьего устраняли не заговорщики на деньги врагов России, как то было с цареубийством Павла Петровича, как то было с убийством последнего царя Николая Александровича, как то было с убийством царя освободителя Александра Второго. Нет, Петра Третьего устраняли самые доблестные и патриотические русские офицеры.
Так вот, мы с вами можем видеть, что Россия в лучшие периоды своей истории управлялась в соответствии с Полибиевой схемой. Мы не знаем эпох такой мощи и одновременно благоденствия России, мощи, основанной не на выжимании соков из нации, не на предательстве часто национальных интересов в пользу интересов бюрократии, в пользу «мировой революции», в пользу чего угодно. В X XIII веках Россия управляется в соответствии с Полибиевой схемой. В XVI XVII веках Россия управляется в соответствии с Полибиевой схемой. Есть еще хорошие, красивые эпохи в России, когда Россия стремится к восстановлению Полибиевой схемы. Это XV век, эпоха Василия Темного и Ивана Третьего. И это вторая половина XIX века, когда в реформах Александра Второго было восстановлено «земство». Я думаю всем известно, что в 1881 году на рассмотрении государя лежал готовый проект восстановления земского собора, то есть избрания «государственной думы». И это разумно. Местное самоуправление было восстановлено в 1862 64 годах. За два десятилетия как раз подросли ответственные граждане, которых можно было избирать и в общесословное представительство. Бомба мерзавца Гриневицкого оборвала и жизнь царя освободителя и процесс восстановления русской политической традиции в соответствии с Полибиевой схемой.
Мы, заметьте, думу все таки избираем уже при Николае Втором. Заметьте еще один интересный момент. Ну, ведь не дума сама придумала структуру избрания. Придумали люди разумные и прежде всего сам государь. И «Основные законы Российской империи» дума изменять не могла. Заметьте, ведь мы имели не только государственную думу. Мы имели и «государственный совет», верхнюю палату. Она не была чисто аристократической, но все таки явно должна была исполнять функцию аристократической палаты. Половина членов государственного совета назначались государем пожизненно. Другая же половина избиралась, но отнюдь не всеми гражданами, а православной церковью в церковных кругах, академией наук и университетами, обществами крупнейших городов и дворянскими корпорациями. Великая интуиция Николая Второго, а я считаю, что политическая интуиция последнего нашего государя была поразительной, подсказала важность сохранения аристократической палаты. Мы были готовы к восстановлению Полибиевой схемы, но к глубокому сожалению, дума не оказалась земским собором. Вместо духа солидарности, присущего земским соборам, и прежде всего духа солидарности со своим монархом дума была проникнута ядом партийности. А партия разве демократический институт? Даже западные политологи признают, что партии есть недемократический элемент демократической системы. Внутри системы — я не имею в виду «партию нового типа» (ленинскую) или НДСП в Германии — любая нормальная избирательная партия, которых сейчас и у нас целая куча и на Западе, есть зло, как признают и на Западе, но есть неизбежное зло. А мы с вами имеем обширнейший и не только собственный русский опыт беспартийной демократии. Кстати, еще в XVIII веке английский философ Хатчисон, задавая вопрос, можно ли считать порядочным гражданином члена политической партии, отвечал нет, нельзя, потому что он будет действовать не в интересах общества, а в интересах партии. В этом ведь тоже есть логика. Почему появляются политические партии? Потому что мы отказались от цензов. Потому что мы больше не избираем своих гласных (кстати, «депутат» значит по русски «гласный», имеющий право голоса), потому что мы лично знаем этого Василия Сергеича, а избираем, потому что он «деморосс» или «коммунист» или еще кто. А это и есть разрушение демократии. Это и есть дергание за ниточки. Тогда олигархия будет дергать толпу, охлократию за ниточки, прячась за ее спиной. У нас есть демократическая традиция, но мы и на вершок к ней не приблизились за последние годы. И еще раз повторю, наша политическая традиция есть Полибиева схема. А в те эпохи, когда наше правление не вполне ею соответствовало, мы стремились к ее восстановлению. Так было в XV веке, так было от Александра Второго до Николая Второго.
В сущности, я все сказал. И, наконец, буквально два слова о советском периоде. Я и вчера заканчивал советским периодом. Уместно проанализировать, что же было с того момента, как мы позволили разрушить историческую Россию. А то, знаете, иногда читаешь, что у нас якобы демократического опыта не было, всего несколько месяцев при временном правительстве в 1917 году. Извините, но при временном правительстве никакого демократического опыта вообще не было. При временном правительстве никого не выбирали, а было правление «революционной олигархии». Другая, очередная революционная олигархия, большевицко эссеровская победила в октябре 1917 года. Но, так как уже шла революция, а революция поднимает всю муть со дна общества, то помимо революционной олигархии возникла и революционная толпа — «революционная охлократия». Это всевозможные «комбеды» (комитеты бедноты), всевозможная молодежь (ранние «комсомольцы», служившие в отрядах «чрезвычайного назначения», отрядах ЧК) и так далее. И революционная олигархия вступила в противоборство с революционной охлократией. Вот смысл происходящего в 1920 ые годы и даже еще в начале 1930 ых. Охлократия победила единственным способом, которым она вполне может победить олигархию. Она выдвинула тирана, но уже «революционного тирана». Ленин революционным тираном не был, Ленин был «предводителем олигархов». Сталин тираном стал. В 1953 году его не стало. К чему мы вернулись? Ну, разумеется, мы вернулись к олигархии, к олигархии верхушки коммунистической партии, которая так и управляла нами, пока все не начало расшатываться «перестройкой» Горбачева. Что мы имеем сейчас? Мы опять имеем олигархические тенденции, как имеем и охлократические. К счастью, не смотря на то, что нам всем очень, простите, пудрят мозги, видно, что в России есть монархическое начало, есть монархическая тенденция, есть востребованность монархии. Есть и демократическое начало, настоящее, не охлократическое. Есть даже движение за воссоздание земства. Я даже рассматриваю некие ростки аристократического начала, хотя это труднее всего. Восстановить аристократию труднее чего бы то ни было. Ее же надо выращивать долго. Но выращивать ее стоит, в этом все заинтересованы. Я оптимист неисправимый. Я полагаю, что Россия будет. Значит, она будет с политической системой, которая отражает нашу славную и весьма многовековую национальную традицию. Благодарю вас. Я отвечаю на ваши вопросы.
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Вопрос: (не расслышан)
Ответ: Если политик называет своих избирателей «электоратом» или, еще хуже, «массой», это значит, что он смотрит на окружающих сограждан как на быдло. СССР был вне всякой русской традиции и империей не являлся.
Вопрос: Что есть крепостничество в истории России?
Ответ: Никакого времени не хватит. О крепостничестве есть совершенно классические статьи Ключевского. Но вкратце обращаю ваше внимание на следующее. Домонгольская Русь крепостничества не знает. Правда, она знает рабство. Тогда холопы были рабами. В XIII XV веках холопы перестают быть рабами, но становятся единственными крепостными, ибо крестьяне высокого средневековья по прежнему свободные люди. Санкт петербургский профессор Скрынников Р.Г. доказал очень интересную вещь. Могу сослаться на работу «Россия после опричнины», Ленинград, 1974. Он доказал, что крепостничество генетически связано с опричниной, что опричнина дала толчок. Предпосылки, разумеется, были, но толчок к закрепощению дала опричнина. Тем не менее, крепостничество XVII века означает только прикрепление к земле. Соборное уложение Алексея Михайловича середины XVII века прямо оговаривает, что «продавать крещеного человека никому не позволено». То есть, не только нельзя было продать крепостного крестьянина, даже и холопа нельзя было продать. Я бы сказал так, в XVII веке крепостная зависимость в России минимальна, она мягче, чем в любой западноевропейской стране кроме Англии. А в XVIII веке она жестче, чем почти в любой западной стране. Последовательно повороты Петра, а потом Екатерины наше крепостничество довели до состояния рабства. В XVII веке никому бы не приснилось, а до конца XVIII века это правда — публичное объявление, что «продается крепкая телега, борзая сука и здоровая девка». Вот цена, вот расплата за вообще то говоря западнический поворот. То есть, у нас под одним названием «крепостничество» или «крепостное право» понимают в сущности два разных явления. Здесь не просто эволюция крепостничества. Крепостное право XVII века совсем не похоже на крепостное право XVIII и начала XIX века.
Вопрос: Знакома ли мне книга Петра Иванова «Тайна святых»?
Ответ: Да, знакома мне эта книга и отношусь я к ней плохо, потому что мне про тайны святых ничего неизвестно. Может быть, они тайком ему что нибудь сообщили. Книга это между прочим иерархическая. Она, несмотря на все его реверансы, нарушает апостольский епископальный принцип устроения церкви. У него одни епископы милостью божией, а другие по избранию народа. Но тогда и таинство священства не таинство. Историк он очень слабый. В общем эта книга меня не интересует и единственное, что меня удивляет, то, что мне доводилось видеть ее на церковных ящиках. Я бы там ее не продавал.
Вопрос: Во вчерашней лекции упомянут Солоневич. Как вы оцениваете роль его книги «Народная монархия» в развитии идеи православно имперской государственности в России? Какие положения книги устарели? Повторите основополагающие труды по тематике проводимых лекций. Где напечатано? Год издания?
Ответ: Я не вспомню всего. Ах, вы меня имеете в виду? По ходу дела я ссылался на многих достойных авторов: и на Ключевского, и на Гумилева, на Веселовского, на Черепнина. Про свои статьи могу сказать, что почти все мои большие статьи из номера в номер печатаются в ежеквартальном журнале «Новая Россия», очень хорошем, очень красивом, в оформлении немного напоминающем эпоху модерна. Мы все в этом журнале очень симпатизируем предреволюционной эпохе. На мой взгляд, этот журнал отличается тонким вкусом. Он общественно политический и литературный. Это прямой преемник журнала «Советский Союз», но он на него совсем не похож. Внешне не узнаете. И люди там не те. Он не закрывался, но там все поменялось. Был тонким цветным, а стал толстым цветным. А рискните подписаться! Если я вас зря на это подбил, то когда приеду в следующий раз в Екатеринбург, приходите и предъявляйте мне претензии, и кидайте мне его в физиономию. Только ведь не кинете. Он не дорогой, издательская цена 10 тыс. руб. Такие журналы сейчас по 30 тыс. стоят.
Итак, о моих публикациях. Последняя работа «Диагноз» о предреволюционных тенденциях опубликована в январском номере журнала «Москва». «Москва», думаю, здесь не редкость. Меня печатает журнал «Православная беседа». В 4 ом номере читайте статью «Культурология церковных расколов». Надеюсь, что сборник «Неизбежность империи», где моя большая работа «Империи в мировой истории», которую я как то кратко излагал за две лекции, может появиться здесь в церковной продаже. Я этот сборник уже показывал здесь, но отдал в библиотеку.
О Солоневиче. У Солоневича есть фактические ошибки. Это естественно: он не профессионал. Но так как я давно его читал, то сейчас не вспомню. Вместе с тем он был человеком такого ума, что находил такие вещи, мимо которых проходили историки. Я читал Солоневича до «перестройки», в те самые времена, когда КГБ меня, между прочим, таскал в 1983 84 годах, в «андроповщину». Мне книга понравилась сразу. Он человек яркий и симпатичный. Чувствуется, что он здоровенный и приятный мужик. Силища такая! И вдруг читаю у Солоневича, что Habeas Corpus Act — закон о неприкосновенности личности у нас принят на 122 года раньше, чем у англичан. Ну, ты даешь, решил я! Как профессионал я историей долго занимался. Я ему не поверил, хотя понял, что он имеет в виду — судебник 1550 года. Но судебник то у меня на полке. Я вынимаю судебник и нахожу статью. Солоневич — прав! Закон, ограждающий подданного Российской державы от произвольного ареста, действительно был принят на сто двадцать лет раньше аналогичного закона в Англии, у нас в XVI веке, а у них в XVII!
Главным недостатком книги Солоневича, объяснимым для меня эпохой написания, с моей точки зрения опасным недостатком, является, безусловно, присутствующее антиаристократическое начало. Это понятно из того, что я сегодня читал. В этом наши позиции расходятся принципиально.
Вопрос: Ваше мнение о книгах «Самодержавие духа» митрополита Иоанна и «Союз короны и креста» Козлова?
Ответ: Козлова не читал. Книгу преосвященного митрополита я сначала читал. Я читал даже его магистрскую диссертацию, когда он был еще довольно молодым игуменом. Он был историком, грамотным историком. Но, к сожалению, когда он начал писать много — а мы должны ценить и помнить, что он был первым архиереем, который начал говорить и с обществом и с властями по архиерейски, как власть имущий. И его роль в этом переоценить невозможно. Он просто эпоху открыл и в истории церкви, и в истории России. Однако он был старым и сильно болезненным. И писал он с помощниками. И вот тут произошла одна печальная история. Начинал он готовить свои труды с человеком по имени Константин Ермолаев, профессиональным историком, учеником Гумилева и близким к владыке человеком. И было все в порядке. Но Костя Ермолаев погиб, его убили. И митрополит сам его отпевал. Убили его у дверей его квартиры. Второго Ермолаева у питерского митрополита не нашлось. И дальнейшая его работа шла с Константином Душеновым, его пресс секретарем, который был и остался порядочным человеком. Только он офицер отставной, не гуманитарий. И потому в работе «Самодержавие духа» появились Душеновские ляпы, в частности раздел, который я не принимаю целиком, раздел об Иване Четвертом, как вы понимаете. Реабилитация тирана не украшает книги митрополита. Наряду с тем есть прекрасная финальная глава в этой книге, великолепная глава с Александром Невским, очень тонко написанная глава с патриархом Никоном XVII века. Все проходит кроме главы об Иване Четвертом. Появляется Душеновская фантастика. Стареющий митрополит ее не проверил. А зря не проверил. Мерзостный погром в русском городе Новгороде, который учинил Иван Четвертый в 1550 году, объясняет он тем, что там задержалась ересь жидовствующих. А о ереси жидовствующих нет никаких упоминаний после 1504 года. Не смелое ли манипулирование фактами?! Но повторяю, смена литературного сотрудника стоила дорого.
Вопрос: Религия христианства создана для слабых и для людей с низким интеллектом. Для низкого уровня цивилизации.
Ответ: Это я вчера читал. Спасибо. Но Византия была самой цивилизованной державой, по крайней мере, до XIII века, до крестоносного вторжения. Цивилизация в домонгольской Руси в XII веке была неизмеримо выше цивилизации любой западной страны того времени. Правда, тогда на Западе тоже жили христиане.
Вопрос: «И вообще нам религия не нужна, потому что она устарела, потому что уровень цивилизации высок. Мы сами все понимаем и знаем». Правы ли они, те, кто так считает?
Ответ: Слава богу, ясно, что это точка зрения не автора записки, а его собеседников. У Ивана Солоневича есть замечательное место. Посмотрите в «Народной монархии». У него написано примерно так: «Если бы этим полупьяным, абсолютно свободным гражданам сказали бы, что в полном соответствии со словами поэта Александра Блока «згинет треть вас от мора, глада и меча», то никто бы не поверил. Как же так?! Цивилизация, аэропланы, ватерклозеты, Карло Марло, всеобщее равное и всякое голосование». Кажется, я верно процитировал. Вот чего стоит уровень цивилизации сам по себе. Цивилизация есть служебная часть культуры, ее техническое следствие. А культура, между прочим, есть следствие нашего богослужения. Сначала культ, потом культура, потом цивилизация. Ничего дурного в цивилизации нет, ни в микрофоне, ни в персональном компьютере, ни тем более в горячей воде из крана. Но только и надо их оценивать на своем месте. Вот цивилизация находится не выше горячей воды из крана. Это удобно, и пусть это будет. Но есть гораздо более высокие сферы духа, да и сердца просто, знаете ли. Так что никому не помогает. А вот, между прочим, христианство помогает. За века существования христианских государств, пока христианство не было повреждено, не было ни одного тирана! Проверьте, проверьте! С начала христианской государственности, с IV века по XV век нет тиранов. В XV веке, с начала эпохи Возрождения пошатнулось христианство и в Италии появились целые гроздья, пачки тиранов. А Иван Четвертый, между прочим, был человеком, обчитавшемся литературой эпохи Возрождения. Он был западником.
Вопрос: Как вы считаете, кто развалил Российскую империю? Царскую и советскую. Демократы во главе с Керенским, современные демократы, коммунисты или то было исторической необходимостью?
Ответ: Вчерашний разговор, простите. Тогда вкратце повторю. Я вчера говорил, что Советский Союз не был империей. В сущности, Россия как империя, то есть как православное царство и как русская страна одновременно была разрушена в 1917 году и далее в этом качестве не существовала. И не существует по сю пору. Приведу пример, которого не привел вчера. То, что Российская Федерация — не русская страна, следует из того, что нам продолжают жужжать в уши, что Россия — многонациональная страна. Но мы действительно были в границах СССР многонациональной страной. Но только сейчас в России 85 процентов русских. Это больше чем англичан в Великобритании, а они не называют свою страну многонациональной. Это больше чем украинцев в пределах Украины, где тоже нету этого термина. Это больше чем даже литовцев в довольно удачно устроенной Литве. Но их там все таки 80 процентов, а не 85. Но территория исторической России была, тем не менее, Советским Союзом восстановлена. Нелепо, вне нашей исторической традиции. Средняя Азия никогда не была частью России. Это большевицкий территориальный захват. Причем без какого бы то ни было размышления о том, надо это или не надо. Я бы сказал так, в 1917 году Российская империя была разрушена, а в 1991 году нам только затруднили ее восстановление. Не более.
Вопрос: Кто или что командует миром?
Ответ: Но вы же знаете, кто в Писании называется «князем мира сего». Его команды мы с вами выполнять не обязаны.
Вопрос: Что ждет Россию в будущем?
Ответ: Я не пророк. Я историк. Но, как уже сказал, я оптимист и никогда не был оптимистом только в отношении своего собственного будущего. Но вот бог милостив, пока все нормально. А что касается Росси, то, думаю, что с ней все будет в порядке. Это не мое научное мнение, а мне так кажется. Это от сердца, я этого анализировать не умею.
Вопрос: Каковой должна быть будущая империя? Нельзя же полностью повторять старые модели. Кто нибудь работает над этим вопросом?
Ответ: Да, работают. В частности авторы сборника «Неизбежность империи». Причем, там есть даже разные точки зрения и работают авторы разных профессий. Там есть очень известный философ Арсений Гулыга, к сожалению, уже умерший. Он скончался в этом году, там одна из последних его публикаций. Есть историки, юрист, социологи. Над этим работают. Видите ли, вернуться назад никогда никому не удавалось. Этим понятием, этим тезисом, что «нельзя дважды войти в одну реку» очень злоупотребляют. Например, говорят, «Нельзя дважды войти в одну реку, потому и империя невозможна. Все империи распались, они же все распадаются». Да, распадаются, но как я заметил вчера, они долгожительницы и имеют тенденцию восстанавливаться, как неоднократно восстанавливался Иран. Или вот еще тезис — «время монархий прошло». А кто сказал? А республики такие же древние, как и монархии! И много раз разные монархии сменялись разными республиками и наоборот. Безусловно, нельзя так, как было до революционных событий. И, кстати сказать, и не нужно! Ведь о бюрократической угрозе я сегодня говорил и давал читать по этому поводу и Ильина, и Тихомирова. Да, кстати, и Солоневича. В любом случае и в любом варианте надо избавляться от бюрократии любыми способами, в том числе и просто самым решительным, простите, сокращением штатов. Мы сейчас переживаем одну из самых бюрократических эпох. Меня тут, наверное, еще упрекнут странным образом в прокоммунистических симпатиях после одного примера. Дело в том, что мне хорошо известно, что в начале 1995 года — более поздних сведений у меня нет — у меня в Москве численность госаппарата была в 2,7 раза больше, чем суммарная численность госаппарата ЦК КПСС, СССР и РСФСР во времена горбачевской «перестройки». Хотя, казалось бы, упразднили партийную власть, значит, одна треть отпала. Упразднили СССР, значит можно еще одну треть к более полезному делу пристроить, может быть, и улицы мести. Улицы грязноваты. Ан нет, бюрократия плодится и множится. Отнюдь не демократия!
Вопрос: Сколько веков суждено еще жить русскому народу?
Ответ: По этнической схеме Гумилева 400 500 лет, если не будет нового этнического старта. И подобно тому, как мы сменили славян домонгольской Руси, кто нибудь не сменит нас. Впрочем, 4 века — это много, можно спокойно заводить детей, внуков. Еще надолго хватит.
Что же касается возвращения Украины и Казахстана в Россию, то я не хочу сейчас говорить о чисто политических технологиях, ибо они бывают разными. Но даже одно твердое сознание, что мы с вами живем не в государстве Россия, а в государстве «Российская Федерация» (бывшая РСФСР), если это станет сознанием подавляющего большинства народа, я думаю, это сильно облегчит дело. Кстати говоря, русских пока еще, несмотря на все отъезды, в Казахстане больше, чем казахов. Да и исторически это в основном области четырех казачьих войск. Может быть, его следовало потому называть «Казакстан»?
Вопрос: Действительно ли Василия Шуйского в 1610 году сместил земский собор, а не боярский переворот?
Ответ: Действительно. Есть такой собор, он описан во всех источниках. И соответственно упоминается и разбирается в монографии Черепнина. И инициатива там была скорее дворянская, потому что исходила она от Ляпуновых и Сумбуловых — от лидеров первого земского ополчения Рязанского. Какая может быть боярская смута, когда сам Василий Шуйский был сильным боярским ставленником. Самый аристократический царь в нашей истории оказался самым неудачным, хотя мы знаем много замечательных Шуйских.
Можно ли было собрать собор в условиях смуты? Земские соборы собирались, конечно, по разным нормам. Когда было невозможно из за времени и расстояния, соборы были, конечно, краткосрочными. Такие соборы бывали. И ни один царь не поручил бы такому собору решение о присоединении украинских земель или издание соборного уложения. Те соборы готовились долго. Но бывали краткосрочные соборы, которые могли собираться на недельку и которые из за недостатка времени собирались по простой схеме. В ближних волостях, в ближних уездах проводили нормальные выборы, а из дальних просто приглашали в собор. Люди были простодушнее и честнее. Приглашали того, кто в Москве оказался. Есть тобольский мещанин, вот пусть посидит за Тобольский посад. Есть вятский дворянин, вот пусть посидит за вятских служилых. Вот к такой методике прибегали, описанной у Черепнина.
Вопрос: Каково нынешнее состояние власти?
Ответ: Уже охарактеризовал. Ну, что ж я буду олигархические проблемы и угрозы бюрократизации разбирать до бесконечности!
Вопрос: Какова моя позиция? Что нужно?
Ответ: Я довольно плюралистичный человек. Это в ответ на известное обвинение. Мы даже у Запада можем учиться, но только с умом и тому, чему стоит учиться. Англия — самая благоустроенная страна. Я не сказал, самая богатая. Англия никогда не была самой богатой страной. Но все соглашаются, что Англия — самая благоустроенная, по крайней мере, среди христианских, наиболее удобная для жизни человека. Англия сейчас, конечно, не управляется в соответствии с Полибиевой схемой, но прежде управлялась. Еще в начале века был реальный король, реальная аристократическая палата лордов и реальная демократическая палата общин. Так что это не только русская традиция. В принципе мы вполне можем достичь благоденствия с различными политическими взглядами, и с полемикой, и с конкуренцией политических взглядов. Но при одном маленьком условии. Англичанин, покуда Англия была «мастерской мира» и «владычицей морей», в XVII, XVIII, XIX веках, любой англичанин был сначала англиканином, потом англичанином, а уже потом он мог быть консерватором, либералом, лейбористом или вообще никем. Если каждый из нас будет сначала православным христианином, как видите, в полном соответствии с английской моделью, потом русским, то потом мы можем позволить себе быть кем угодно.
Вопрос: С чем вы связываете свою надежду на восстановление империи? Возьмется ли за ум нынешняя власть?
Ответ: Нет, не возьмется. Хотя, безусловно, я нисколько не сомневаюсь и всегда считал, что порядочных людей больше, чем непорядочных. И среди нынешнего государственного аппарата, возможно, тоже есть люди, которые годятся. А в регионах, я думаю, даже еще больше.
Вопрос: Придет ли к власти оппозиция и кто именно?
Ответ: Оппозиция сейчас играет в те же игры, что и власть. Писатель Юрий Поляков, когда его спросили в 1991 году в диалоге в очень левой, очень радикальной и молодежной газете «Московский комсомолец» о «приходе новых людей», ответил: «А где вы видели новых людей? Те, кто сидел в партере или в редком случае в амфитеатре, пересели в президиум». В нашей московской православной газете «Радонеж» борьба сторонников Ельцина со сторонниками Зюганова была тоже одним профессором социологом остроумно названа «борьбой первых секретарей с третьими секретарями». И вот подходит время, когда в президиум начнут садиться те, кто сидел не в амфитеатрах, а на ярусах. Те, кто не составлял в прошлом коммунистического режима и не переименовывался потом в «демократов». Полагаю, что тогда и найдутся и юристы, и историки. Найдутся и руководители. В России все есть. А пока управляют люди вчерашнего дня, все те же.
Вопрос: Империи нужен монарх. Думаете ли вы, что им должен быть кто то из династии Романовых?
Ответ: Боюсь, что знаю неточно. Но насколько я знаю ситуацию и насколько я могу построить исторические аналогии, династия Романовых пресеклась. Если бы даже сейчас был избран на престол кто нибудь романовского происхождения, ему следовало бы изменить фамилию, то есть назвать себя, например, Романовым Кирилловичем. Нет никого, кто на основании «Акта о престолонаследии» имел бы право на великокняжеский титул. На Западе в таких случаях династия считалась пресеченной. Если кто нибудь со мной не согласен, пожалуйста, аналогии. Валуа были родственниками Капетингов, но стали династией Валуа, потому что были дальними родственниками. Родственник взошел на престол, но посчитали сменой династии. А Бурбоны были родственниками Валуа, но все согласились, что это новая династия — династия Бурбон. Когда кончилась в Англии война Аллой и Белой розы, представители Ланкастерской и Йоркской линии вдоволь поубивали друг друга. В итоге королем стал отдаленный родич Ланкастерской линии Генрих Седьмой. Однако он ведь не называл себя ни Генрихом Плантагенетом, ни Генрихом Ланкастером. Он стал Генрихом Тюдором. На такой удаленности от правившей династической линии, которую мы сейчас имеем во всех представителях Романовых, династия пресеклась. Прямых потомков Романовых просто нет в живых. Впрочем, пусть судят правоведы. Я могу только строить исторические аналогии. Я компетентен в этом вопросе.
Благодарю. Простите еще раз, что, видимо, задержал вас.
ЛИТЕРАТУРА
Антон Владимирович Карташев, «Воссоздание Святой Руси»
Василий Осипович Ключевский, «Боярская дума Древней Руси»
Иван Лукьянович Солоневич, «Народная монархия»
Игорь Яковлевич Фроянов, «Древняя Русь»
Лев Александрович Тихомиров, «Монархическая государственность»
Лев Владимирович Черепнин, «Земские соборы Русского государства в XVI XVII веках»
Лев Николаевич Гумилев, «Конец и вновь начало»
Митрополит Иоанн (Снычев), «Самодержавие духа»
Николай Сергеевич Борисов, «Церковь в политической борьбе XIV XV веков»
Степан Борисович Веселовский, «Московское государство. ХV-ХVII вв.»
Сборник «Неизбежность империи». Владимир Леонидович Махнач, «Империи в мировой истории» (в самой полной редакции)
Журнал «Новая Россия», 1995. Владимир Леонидович Махнач, «Империи в мировой истории»
Журнал «Православная беседа», Владимир Леонидович Махнач, «Культурология церковных расколов»