Рассказала мама
До войны оставалось немного.
Подвода прибыла в разгар свадьбы. Майор {Спустя год!}с районного центра сказал, что надо успеть на проходящий по расписанию поезд, который прибудет ранним утром.А до станции трястись на подводе все десять, а то, и все двенадцать часов.
Провожала жениха вся свадьба. Солнце уже садилось. Краснел пруд.
У моста из бревен, где сужался овраг, свадьба остановилась. Некоторое время мальчишки еще продолжали бежать за подводой.
-Павлик! Павлик! – кричали они. – Возвращайся, Павлик! Возвращайся!
Впереди угрюмо чернел лес. Покрытая серой пылью дорога уводила подводу все дальше и дальше.
Вскоре в низеньком, бревенчатом домике Павлика тайно начал появляться майор с районного центра. Верка красавицей была на всю округу.
-Вот, приедет солдат, все расскажу! – предупредила сестренка.
Хотя, она только закончила первый класс, но уже все понимала.
Обо всем школьница написала брату.
Но Верка продолжала принимать гостя. Из взрослых в этом доме давно уже никого не было.
Прошло некоторое время. Неожиданно в деревне появились двое солдат. У них были длинные винтовки.
Соседи известили, Павлик дезертировал. Кто-то увидел его в огороде, на задах. А в доме его уже ждали.
По домам ходил майор с районного центра. Предупреждал всех. Никто не верил, что Павлик натворит чего-то. Как делали его одногодки, к старшим по возрасту, он не примкнул. Водил ребятишек на пруд, за ягодами, за орехами в изрезанный оврагами ближайший лес. На пруду, на травянистом берегу могли посидеть с удочками. Иногда попадался крупный карась. Затем, не в шутку влюбился. Всю ночь через поля, овраги, бесконечные перелески шел к ней.
К утру надо было возвращаться обратно. Много было работы. Несколько раз его ловили местные ребятки. Избивали до потери сознания.
Никто не знал, удалось ли беглецу увидеть свою Верку в последний раз, обнять сестренку.
Кому-то показался подозрительным торчащий будто из-под земли конец белого свежеочищенного от коры шеста на другом, противоположном склоне оврага, за которым уже, совсем неподалеку, начинался лес. Здесь из глубоких ям брали глину.Затем, на глазах конец шеста неожиданно покачнулся и исчез.Будто засосало землей.
Тогда подумали, что это мог быть Павлик.Здесь он мог прятаться. Шестом мог пользоваться, чтобы опускаться вниз, а затем, и подниматься наверх из ямы.
Туда, на место, немедленно направились солдаты. Следом понуро шли мужики. Позади шел майор.
- Никуда теперь он не уйдет! – говорил он в спину идущих впереди мужиков. – Солдаты, они охотники! Из Сибири, призванные! Материнское молоко еще не обсохло на губах, уже с ружьем!
Наверное, в тот момент, никто и не заметил, что следом увязались и еще несколько мальчишек.
- А ведь, шельмец, спас, он меня, когда свело ноги, - говорил один из мужиков. – Пацаном тогда еще он был. Кинулся сам, и догадался протянуть-таки конец шеста. Лед еще плавал в пруду. А я полез купаться. Вот, и лежал бы на самом дне, пока мужики баграми не нашли, и не вытащили.
Неизвестно, слышали ли мальчишки, о чем говорили взрослые.
- Помните? – то и дело, оборачивался старший. – Утонул, я тогда! Павлик нырнул! И вытащил!
Два выстрела грянули одновременно. Обе пули попали под левую лопатку. Вторая пошла навылет.
Вылезти из ямы он успел. Но одного рывка не хватило, чтобы выбраться из оврага.
Он лежал на спине, и будто широко открытыми глазами улыбался высокому небу.
В ту ночь мало кто уснул рано. В четыре утра началась война.