Глава 12. От ворот-поворот.
Остаться ночевать у Гольдштейн я не мог, хотя хозяйка стала думать, где меня уложить спать в этой единственной комнате, в которой ночуют четыре женщины.
Понимая безвыходность положения, мне пришлось обмануть Надежду Абрамовну:
– Не беспокойтесь, убеждал я её, – у меня в Киеве есть друг, которому мной дано обещание, прийти к нему сегодня ночевать. Свои обещания надо выполнять – это моё правило с детства.
Успокоив, таким образом, хозяйку, я покинул эту гостеприимную семью и вышел на киевские улицы, где на самом деле у меня не было ни друга, ни ночлега. Можно было заночевать на вок¬зале, но хорошо оценив сложившуюся ситуацию, я принял решение ехать до своего места назна-чения – танкового училища, в котором, наверняка, имеется казарма для поступающих.
Через час я добрался до Киевского высшего танкового инженерного училища, которое в 1944 году вернулось из эвакуации в Киев на свою территорию, разрушенную фашистами при отступлении. Участок и здания училища всё ещё находились на восстановлении, кроме одного, в него я и зашёл.
Оказалось, что кроме меня, поступать в это воинское учебное заведение, считавшееся одним из лучших в Советской армии, прибыли в тот день по направлению своих войсковых частей и другие солдаты и сержанты. Все они были участниками боевых действий в годы Отечественной войны, имели награды ордена и медали, но не все имели законченное среднее образование.
Дежурный офицер, встретил прибывших объявлением:
– Ночевать на этой территории негде,– обращаясь к нам, заявил он, – общежитие для курсантов находится на полигоне, где проводятся занятия по стрельбе и вождению танков в посёлке Сырце под Киевом. Там же и столовая для военнослужащих, и приёмная комиссия.
Летний долгий день начал близиться к вечеру и тем, кому не было, где ночевать, объединились в группу, которую дежурный лейтенант отправил на грузовике в посёлок Сырце.
В нашей группе был старший сержант Иван Быхов, у которого, как и у меня, образование закончилось в 1942 году
седьмым классом средней школы. Мы подружились и решили помогать друг другу при поступлении в училище.
Казарма для курсантов, распорядок дня, питание в столовой – всё оказалось общевойсковым и привычным для нас, познавших солдатские будни в своих войсковых частях.
На следующий день после завтрака, прямо в столовой, вновь прибывших задержал для беседы начальник учебного отдела училища полковник Соколовский: « Вы получили направление на учёбу в КВТИУ и мы готовы принять вас и дать высокие знания, – начал он свою беседу. Однако, есть вопросы, которые необходимо выяснить до поступления к нам. Первый и главный, – это ваше образование на сегодняшний день. Необходимое образование должно быть не менее законченного среднего, то есть 10 классов.
Я толкнул своего нового товарища рукой в бок: «Вот мы и приехали, Иван, с нашим образованием не в тот колхоз».
Полковник продолжал: «Командование училища во главе,– он сделал маленькую паузу в беседе и добавил,– вы должны знать свое новое начальство, – генерала- полковника Галкина, принявшего решение организовать для курсантов, бывших фронтовиков, не имеющих среднего образования, дополнительную программу по предметам школы - десятилетки.
Иван посмотрел на меня и хлопнул в ответ рукой по моему плечу:
– А ты говоришь, не в тот колхоз приехали. Всё, как учили в бою!
Тем временем, полковник Соколовский продолжил говорить о задачах, которые стоят перед коллективом и курсантами училища по окончательному восстановлению его деятельности, подчеркнув необходимую активность в этом учащихся.
Мы с Иваном слушали полковника и радовались тому, что главная опасность миновала: малограмотность не помешает нашему приему в КВТИУ.
Однако, как потом выяснилось, радость оказалась кратковременной и потихоньку начала таять, подобно весеннему снегу.
Начались экзамены, включающие в себя: и математику, и русский язык с литературой, и физическую подготовку, и медицинское обследование, и политическую зрелость абитуриентов. Правда, начальство пожалело тех, кто не имел законченного среднего образования, выделив нас в особую группу, требования к которой при приёме экзаменов значительно упрощались.
– Какой вопрос тебе достался по литературе? – спросил я Быхова, когда он вышел из приёмной комнаты.
– Вопрос простой: кто мне нравится из современных советских писателей. Я не задумываясь, быстро ответил, что это – Константин Симонов, сборник стихов которого мне подарили при вручении ордена «Отечественной войны 2 степени». Затем, кто-то из экзаменаторов поинтересовался, какое стихотворение из этого сборника могу рассказать. Я прочитал наизусть «Жди меня».
Иван, стал мне декламировать:
– Жди меня и я вернусь
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Я выслушал стихотворение до конца и невольно задумался: «Есть ли место, куда я смогу вернуться, и кого можно просить ждать меня?», – ответа не было.
– Когда мы с тобой познакомились, - спросил вдруг меня Иван, – ты назвался Маратом Носовым, а в списках на сдачу экзаменов, записан Сергеем Сорокиным, как это понять?
– Это длинная история для рассказа, зови меня, как я назвался при знакомстве, будет время, постараюсь объяснить не только тебе, но всем другим, что и как,– ответил я Ивану Быхову.
Длинная история разъяснилась довольно скоро на вступительных экзаменах.
– С какой военной техникой вы знакомы? – был задан мне один из вопросов, на который я ответил с практическим его знанием: « Хорошо знаком с танками Т-34, поскольку работал на их сборке».
– Где, когда и сколько времени вы отработали на сборке танков Т-34? – был дополнительный вопрос члена экзаменационной комиссии.
– С лета 1942 года я был трудоустроен из детского дома на завод, который изготавливал 120-ти миллиметровые минометы в городе на Волге, оттуда в январе 1944 года, с группой под¬ростков переведен в город Нижний Тагил на «Уралвагонзавод» (завод № 183), серийно производящий танки, и проработал на нём до августа 1945 года.
– Нам нужны такие товарищи, как вы, знакомые с производством танков,– заявил член комиссии, задавший вопрос, – думаю, что все члены комиссии поддержат меня, назвав вас, Сергей Сорокин, курсантом нашего танкового училища. Желаю успеха!– закончил он, высказав мне своё пожелание. Члены экзаменационной комиссии подняли руки, подтверждая это заявление.
– Прошу минутку внимания! – вставая со стула, заявил начальник политодела училища полковник Тодосеев. Я полностью поддерживаю своих товарищей по комиссии о зачислении Сорокина курсантом Киевского высшего танкового инженерного училища, но хочу задать ему последний небольшой вопрос: –Почему вы воспитывались в детском доме?
– Товарищ полковник, я попал в детский дом потому, что мой отец – Иван Петрович Носов партийный работник и мать домохозяйка – Анна Васильевна Носовы были репрессированы в 1937 году, – начал я свой рассказ, но Тодосеев меня прервал: – Откуда тогда появилась сегодняшняя ваша фамилия и имя – Сергей Сорокин? – спросил он.
И мне пришлось рассказать приёмной комиссии всю свою биографию, которая мной описана в предыдущих главах «Шаги по земле».
– Прошу вас покинуть приёмную комиссию и зайти позже: мы должны посоветоваться, как поступить, – подвел итог моему рассказу начальник политотдела полковник Тодосеев, и я вышел из комнаты, подчиняясь его команде.
– Вот что, солдат,– продолжил со мной разговор полковник, пригласив через полчаса снова в приёмную комиссию.
– Мы сочувствуем тебе, перешёл он в беседе со мной на «ты», и сожалеем, что такая судьба легла на твои молодые плечи, согласны, что дети не должны отвечать за родителей, но комиссия не может принять тебя на учёбу в КВТИУ. Мы заготовили направление на учёбу в киевское ФЗУ (фабрично-заводское училище) с указанием в нём твоей настоящей фамилии – Марат Иванович Носов.
Он вышел из-за стола и, пожимая мне руку, передал это направление, напечатанное на серой бумаге с печатью КВТИУ.
Так оборвалось моё желание стать офицером Советской армии. Учиться в ФЗУ нечему: всему, что там могли научить, я уже знал.
Уезжая из Киева на пригородном поезде, мной вдруг овладело чувство неограниченной свободы: у меня нет дома, поэтому весь мир мой дом у меня нет постоянных занятий и обязанностей, поэтому я могу заниматься всем, чем захочу, у меня нет денег, поэтому весь мир моё богатство, которое принадлежит мне, стоит только захотеть взять его.
Глава 12. От ворот-поворот.
Остаться ночевать у Гольдштейн я не мог, хотя хозяйка стала думать, где меня уложить спать в этой единственной комнате, в которой ночуют четыре женщины.
Понимая безвыходность положения, мне пришлось обмануть Надежду Абрамовну:
– Не беспокойтесь, убеждал я её, – у меня в Киеве есть друг, которому мной дано обещание, прийти к нему сегодня ночевать. Свои обещания надо выполнять – это моё правило с детства.
Успокоив, таким образом, хозяйку, я покинул эту гостеприимную семью и вышел на киевские улицы, где на самом деле у меня не было ни друга, ни ночлега. Можно было заночевать на вок¬зале, но хорошо оценив сложившуюся ситуацию, я принял решение ехать до своего места назна-чения – танкового училища, в котором, наверняка, имеется казарма для поступающих.
Через час я добрался до Киевского высшего танкового инженерного училища, которое в 1944 году вернулось из эвакуации в Киев на свою территорию, разрушенную фашистами при отступлении. Участок и здания училища всё ещё находились на восстановлении, кроме одного, в него я и зашёл.
Оказалось, что кроме меня, поступать в это воинское учебное заведение, считавшееся одним из лучших в Советской армии, прибыли в тот день по направлению своих войсковых частей и другие солдаты и сержанты. Все они были участниками боевых действий в годы Отечественной войны, имели награды ордена и медали, но не все имели законченное среднее образование.
Дежурный офицер, встретил прибывших объявлением:
– Ночевать на этой территории негде,– обращаясь к нам, заявил он, – общежитие для курсантов находится на полигоне, где проводятся занятия по стрельбе и вождению танков в посёлке Сырце под Киевом. Там же и столовая для военнослужащих, и приёмная комиссия.
Летний долгий день начал близиться к вечеру и тем, кому не было, где ночевать, объединились в группу, которую дежурный лейтенант отправил на грузовике в посёлок Сырце.
В нашей группе был старший сержант Иван Быхов, у которого, как и у меня, образование закончилось в 1942 году
седьмым классом средней школы. Мы подружились и решили помогать друг другу при поступлении в училище.
Казарма для курсантов, распорядок дня, питание в столовой – всё оказалось общевойсковым и привычным для нас, познавших солдатские будни в своих войсковых частях.
На следующий день после завтрака, прямо в столовой, вновь прибывших задержал для беседы начальник учебного отдела училища полковник Соколовский: « Вы получили направление на учёбу в КВТИУ и мы готовы принять вас и дать высокие знания, – начал он свою беседу. Однако, есть вопросы, которые необходимо выяснить до поступления к нам. Первый и главный, – это ваше образование на сегодняшний день. Необходимое образование должно быть не менее законченного среднего, то есть 10 классов.
Я толкнул своего нового товарища рукой в бок: «Вот мы и приехали, Иван, с нашим образованием не в тот колхоз».
Полковник продолжал: «Командование училища во главе,– он сделал маленькую паузу в беседе и добавил,– вы должны знать свое новое начальство, – генерала- полковника Галкина, принявшего решение организовать для курсантов, бывших фронтовиков, не имеющих среднего образования, дополнительную программу по предметам школы - десятилетки.
Иван посмотрел на меня и хлопнул в ответ рукой по моему плечу:
– А ты говоришь, не в тот колхоз приехали. Всё, как учили в бою!
Тем временем, полковник Соколовский продолжил говорить о задачах, которые стоят перед коллективом и курсантами училища по окончательному восстановлению его деятельности, подчеркнув необходимую активность в этом учащихся.
Мы с Иваном слушали полковника и радовались тому, что главная опасность миновала: малограмотность не помешает нашему приему в КВТИУ.
Однако, как потом выяснилось, радость оказалась кратковременной и потихоньку начала таять, подобно весеннему снегу.
Начались экзамены, включающие в себя: и математику, и русский язык с литературой, и физическую подготовку, и медицинское обследование, и политическую зрелость абитуриентов. Правда, начальство пожалело тех, кто не имел законченного среднего образования, выделив нас в особую группу, требования к которой при приёме экзаменов значительно упрощались.
– Какой вопрос тебе достался по литературе? – спросил я Быхова, когда он вышел из приёмной комнаты.
– Вопрос простой: кто мне нравится из современных советских писателей. Я не задумываясь, быстро ответил, что это – Константин Симонов, сборник стихов которого мне подарили при вручении ордена «Отечественной войны 2 степени». Затем, кто-то из экзаменаторов поинтересовался, какое стихотворение из этого сборника могу рассказать. Я прочитал наизусть «Жди меня».
Иван, стал мне декламировать:
– Жди меня и я вернусь
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Я выслушал стихотворение до конца и невольно задумался: «Есть ли место, куда я смогу вернуться, и кого можно просить ждать меня?», – ответа не было.
– Когда мы с тобой познакомились, - спросил вдруг меня Иван, – ты назвался Маратом Носовым, а в списках на сдачу экзаменов, записан Сергеем Сорокиным, как это понять?
– Это длинная история для рассказа, зови меня, как я назвался при знакомстве, будет время, постараюсь объяснить не только тебе, но всем другим, что и как,– ответил я Ивану Быхову.
Длинная история разъяснилась довольно скоро на вступительных экзаменах.
– С какой военной техникой вы знакомы? – был задан мне один из вопросов, на который я ответил с практическим его знанием: « Хорошо знаком с танками Т-34, поскольку работал на их сборке».
– Где, когда и сколько времени вы отработали на сборке танков Т-34? – был дополнительный вопрос члена экзаменационной комиссии.
– С лета 1942 года я был трудоустроен из детского дома на завод, который изготавливал 120-ти миллиметровые минометы в городе на Волге, оттуда в январе 1944 года, с группой под¬ростков переведен в город Нижний Тагил на «Уралвагонзавод» (завод № 183), серийно производящий танки, и проработал на нём до августа 1945 года.
– Нам нужны такие товарищи, как вы, знакомые с производством танков,– заявил член комиссии, задавший вопрос, – думаю, что все члены комиссии поддержат меня, назвав вас, Сергей Сорокин, курсантом нашего танкового училища. Желаю успеха!– закончил он, высказав мне своё пожелание. Члены экзаменационной комиссии подняли руки, подтверждая это заявление.
– Прошу минутку внимания! – вставая со стула, заявил начальник политодела училища полковник Тодосеев. Я полностью поддерживаю своих товарищей по комиссии о зачислении Сорокина курсантом Киевского высшего танкового инженерного училища, но хочу задать ему последний небольшой вопрос: –Почему вы воспитывались в детском доме?
– Товарищ полковник, я попал в детский дом потому, что мой отец – Иван Петрович Носов партийный работник и мать домохозяйка – Анна Васильевна Носовы были репрессированы в 1937 году, – начал я свой рассказ, но Тодосеев меня прервал: – Откуда тогда появилась сегодняшняя ваша фамилия и имя – Сергей Сорокин? – спросил он.
И мне пришлось рассказать приёмной комиссии всю свою биографию, которая мной описана в предыдущих главах «Шаги по земле».
– Прошу вас покинуть приёмную комиссию и зайти позже: мы должны посоветоваться, как поступить, – подвел итог моему рассказу начальник политотдела полковник Тодосеев, и я вышел из комнаты, подчиняясь его команде.
– Вот что, солдат,– продолжил со мной разговор полковник, пригласив через полчаса снова в приёмную комиссию.
– Мы сочувствуем тебе, перешёл он в беседе со мной на «ты», и сожалеем, что такая судьба легла на твои молодые плечи, согласны, что дети не должны отвечать за родителей, но комиссия не может принять тебя на учёбу в КВТИУ. Мы заготовили направление на учёбу в киевское ФЗУ (фабрично-заводское училище) с указанием в нём твоей настоящей фамилии – Марат Иванович Носов.
Он вышел из-за стола и, пожимая мне руку, передал это направление, напечатанное на серой бумаге с печатью КВТИУ.
Так оборвалось моё желание стать офицером Советской армии. Учиться в ФЗУ нечему: всему, что там могли научить, я уже знал.
Уезжая из Киева на пригородном поезде, мной вдруг овладело чувство неограниченной свободы: у меня нет дома, поэтому весь мир мой дом у меня нет постоянных занятий и обязанностей, поэтому я могу заниматься всем, чем захочу, у меня нет денег, поэтому весь мир моё богатство, которое принадлежит мне, стоит только захотеть взять его.