Посвящается моему другу Митту Рейнеру.
О, если б ты могла хоть на единый миг
Забыть свою печаль, забыть свои невзгоды!
О, если бы хоть раз я твой увидел лик,
Каким я знал его в счастливейшие годы.
А.К. Толстой
Я слышала, как он кричал. Так мне казалось, когда я смотрела на него, сидящего на полу и приникшего спиной к стенке. Он не смотрел на меня, лишь пялился в потолок, и глазами, блестящими от влаги, скользил вдоль свежих трещин на сердце. Пару дней назад он расстался с одной "из". Я не могла принять этого, но Рыжик, кажется, действительно любил её. Он, близкий моему сердцу мальчуган, попробовал губы смазливой девчонки в свои я-взрослый-и-сам-могу-решать лет, а потом как будто выпал из моей жизни.
Теперь, надломленный и дико уставший он вернулся.
Мне было тяжело наблюдать, как он вваливался в мою квартиру трезвый и в слезах. Когда он смеялся не так, как обычно, из-за шутки, а от раздирающей его боли. Я смотрела на него, повзрослевшего, "поумневшего" и вспоминала наши полтора года назад. Мы смеялись, как безумные, вели себя, как беспричинно счастливые, оставались бесконечно юными. Он строил грандиозные планы о счастливой жизни с подругой в Париже, а потом с другом в Питере, а теперь одиноко где-нибудь. Он очень устал. Взрослеть. И я так боюсь его потерять. Он всегда восхищенно рассказывал о новых пассиях, а через несколько месяцев разочаровывался и впадал в жуткую депрессию. Он закрывался в комнате и клал голову мне на колени. И я снова гладила эти огненные волосы, которые не в состоянии согреть мои мёрзлые пальцы, а в груди - свинец. Мальчуган говорил, говорил, говорил... А у меня язык прилипал к нёбу, и сказать ничего не могла. Лишь чувствовала, как им овладевал страх, и как растворялась его беззаботная юность... Понемногу замечала, что совсем скоро я окончательно потеряю его, незнакомого голубоглазого парнишку, о существовании которого я узнала посреди ночи в какой-то забегаловке, а потом, смеясь так громко, как не смеялась никогда, я встретила с ним восход солнца на спящей пристани...
Его голова лежит на моих коленях, глаза не просыхают от слез, и он искренне ненавидит свою непутёвую жизнь «после». Когда ты успел так повзрослеть? «Я бы вернула то время, когда твои губы выполняли лишь функцию разговора и не знали вкус поцелуя…» - должна была я сказать ему. Но только язык снова прилип к нёбу, и сердце вот-вот выскочит из груди.
23 января, 2015