Полтора года. Две осени. Столько времени прошло с момента нашей самой первой встречи.
Всего полтора года, и вот мы уже разломаны, словно две старые и ненужные игрушки, только парадокс в том, что и дети, сломавшие нас - мы сами. А что же осталось?...
А что же осталось?...
Будто и не было той нежности, будто когда-то наши робкие взгляды не встречались так, что сердца замирали, будто ныне обыденные и словно неважные вещи, слова, прикосновения не были чем-то бОльшим, важным (важнейшим!), необходимым. Будто не заполнялись наши души тем, на месте чего теперь только серое пепелище, над которым и можно, что лить слезы, да только нет от них никакой помощи, кроме как сиюминутной нужды почувствовать душу еще живой, еще не до конца сгоревшей.
Я чувствую, значит я живу?
Всего полтора года. Пятьсот сорок девять дней, тринадцать тысяч сто семьдесят шесть часов. И вот мы тут.
Задать вопрос, сколько еще отведено создателем или бог весть кем, и не получить ответа. Тишина.
Тишина - это страшно. Это отсутствие всего. Она шагает вместе с равнодушием, поражает одновременно, мгновенно и наверняка. И не спрячешься от нее ни под нелепыми разговорами, ни под самой прекрасной музыкой.
"Безразличие, - и подавно, - паралич души". (с) Сами себя подожгли и сами почти догорели.
И никто не виноват, и виноваты оба. Еще один парадокс.
А что впереди?
Надежда - она же редкостно живучая, но крайне непредсказуемая. Способна если не жить, так хоть существовать даже тогда, когда всё вокруг умирает, якобы оставаясь еще теплящейся где-то в районе груди. А что там было помимо нее когда-то? Сердце?
А потом раз! - и надежда может скончаться. Удивительным образом, от самой обыкновенной мелочи. И люди забывают, что эта мелочь - не единственная и даже не десятая-пятидесятая, поэтому, подобно частичке паззла, она складывается в огромную картину.
А потом раз! - и скончалась.
Но моя все еще бодро подмигивает. Что ни говори, а оптимизм живет в каждом, но одни к нему тянутся, словно ребенок к матери, а другие прогоняют прочь. Последние особенно хорошо помнят этакие жизненные пощечины.
Что происходит с нами, я вижу и осознаю. Важнее спросить - "почему?"
Почему отведено так мало времени? Почему одним даны десятилетия, прежде чем они впадают в то, во что впали мы, а нам было дано лишь полтора года?
И ничто не поможет, и ничто не даст ответ, и то место в груди, левее, порой нестерпимо болит, но ответов не дает.
А что там было совсем недавно?
Что?
Неужели сердце?
P.S. Слава Богу, что это лишь "на бумаге", ведь бумага всё стерпит. Главное, что в жизни всё хорошо, что любовь всё побеждает и совершенствует. Я желаю никому не попадать в описанный мной капкан боли, я желаю всем только счастья и любви.
С теплом,
Анна