Счастье свалилось на Михалыча внезапно. Вез он в Москву первого и последнего вице-президента России и главкома ВВС с похорон начальника Липецкого авиацентра, погибшего в авиакатастрофе. Пассажиры приехали на самолёт прямо из-за поминального стола, поэтому находились в возбуждённом состоянии. У трапа во время доклада командира вице-президент заметил на груди у Михалыча голубую колодку медали «От благодарного афганского народа»:
– Ты что же в Афганистане был? А почему всё ещё подполковник? – спрашивает он командира экипажа, распушив свои моржовые усы.
Михалыч, быстро сообразив, что вот она – удача: либо сейчас, либо никогда, стал перечислять свои заслуги, скромно умолчав при этом, что летал в Афганистан всего лишь раз. Скромность украшает офицера. Собственно его речи никого и не интересовали.
– Дай ему полковника. Видишь, какой молодец! Что тебе жалко? – уже к главкому обращается вице-президент.
– Да нет проблем – отвечает генерал-полковник.
– А спорим, что не дашь! Приказ должен подписывать министр обороны.
– Спорим! Не боги горшки обжигают, поживём – увидим, – говорит главком и, обращаясь уже к онемевшему Михалычу:
– Вези нас домой. Считай, что ты уже полковник.
Сам не свой Михалыч влетел в кабину. Не поделиться такой новостью с экипажем было бы просто свинством. Тут заныл борттехник по авиационному оборудованию:
– Я уже лысый, а всё капитан. Командир, можно и мне попросить майора? У меня тоже есть медаль.
И хотя нам строго-настрого было запрещено обращаться с личными просьбами к пассажирам, обалдевший от счастья Михалыч утвердительно кивнул.
Не знаю, как борттехник выпрашивал звание, но когда сели в Чкаловском и зарулили на перрон, главком сказал встречавшему командиру дивизии:
– Через неделю мы опять полетим на девять дней. Так вот, чтобы этот командир докладывал нам уже полковником.
Чтобы про него не забыли, на трап выбежал борттехник.
– А вот этот – лысый, – показал на него пальцем главком: – Подавал нам в полёте чай майором. Пишите представления.
Комдив, привыкший не задавать лишних вопросов, чётко ответил:
– Есть!
Проводив пассажиров, командир дивизии подозвал Михалыча:
– Цепляй третью звезду, карьерист.
– Как же? Приказа-то нет, – для вида попытался сопротивляться командир корабля.
– А это не твоё дело. Слышал, что сказал главком. В крайнем случае, опять отцепишь. Выполняй!
Не прошло и пары месяцев, приказы о присвоении званий пришли. Главком спор выиграл.
* * *
На этом можно было, и закончить мой рассказ. Но попрошу ещё пару минут вашего внимания.
Пошёл наш новоиспеченный полковник на склад получать заветную папаху. Там он встретил ещё одного полковника из первого полка.
– Товарищи офицеры! – скомандовал тот:
– Разрешите вам уступить свою очередь. Молодые полковники обслуживаются вне очереди.
В дивизии уже все знали историю Михалыча и беззлобно подкалывали его. Кладовщица вынесла папаху. Михалыч долго её рассматривал, мял, тёр, только что на зуб не пробовал.
– Нет. Каракуль темноват. Принесите другую, – просит он кладовщицу.
– Маша, далеко не уноси, я её возьму, – говорит уступивший очередь полковник.
– А больше папах нет, их отменили. Эта последняя, – отвечает кладовщица.
Лицо у Михалыча стало как у ребёнка, у которого отняли любимую игрушку:
– Алесандрыч, у тебя этих папах уже, наверное, девать некуда. А для меня это первая, а теперь и последняя. Пожалуйста, отдай её мне, – дрожащим голосом просит новоиспечённый полковник.
– Да бери, ради Бога, только не плачь. Она же тебе по цвету не подходила.
Тут же, прикрепив кокарду, Михалыч водрузил вожделенный головной убор на голову. Не поверите, стал он как будто и ростом выше и в плечах шире. Вот что обыкновенная папаха с людьми делает!