Расположение нашего дома позволяло первыми увидеть появление на горе пешеходов, всадников, или подвод и обозов. Когда они спускались с горы в переулок, их появление на улице не было неожиданностью. Но при плохой погоде, когда гора скрывалась в тумане, их внезапное появление из переулка не всегда было добрым. Так было однажды, когда в стране шла гражданская война.
Летом 1919 года генерал Деникин при поддержке империалистов Антанты предпринял крупное наступление на Москву с целью уничтожить молодую республику Советов и установить буржуазно-помещичью диктатуру. Передовые части стотысячной армии Деникина уже были на подступах к городу Курску. Шли бои.
В один из летних дней того времени погода была пасмурная и дорога на горе была закрыта дымкой. Из переулка неожиданно появилась группа конных разведчиков армии генерала Деникина — в тот момент, когда в нашем доме связисты-красноармейцы устанавливали полевой телефон. Они явились так неожиданно, что стоявший в дозоре часовой не успел предупредить связистов — но и конный разъезд не заметил ни связистов, ни часового и галопом пронёсся по улице. Связисты тут же сообщили о них в штаб своей части. Позже стало известно, что та группа конных разведчиков попала в ловушку и была ликвидирована нашими войсками.
Это обстоятельство заставило нас, мальчишек, быть всегда начеку. По собственной инициативе мы установили наблюдение за дорогой, установив дежурство. Для этого каждый по очереди забирался на крышу своего дома или сарая и смотрел в сторону горы на дорогу, чтобы заранее обнаружить и сообщить нашим связистам о появлении белогвардейских групп, подразделений, отрядов и вообще подозрительных объектов.
Так продолжалось недолго. Уже отчётливо были слышны орудийные выстрелы, за горой ухали мощные взрывы снарядов. Фронт приближался к нашей деревне. По улице в сторону Журавлёвки проходили красноармейцы и за ними на подводах везли разную воинскую поклажу. Там же были и раненые. Всем было понятно, что наши покидают деревню, отходят на новые рубежи, и вот-вот нагрянут белогвардейцы.
На другой день после ухода подразделений Красной армии, рано утром, связисты из нашего дома быстро-быстро смотали телефонные провода и ушли в направлении отходящих Красных войск.
Забеспокоились и жители деревни. Мужики помоложе со своими повозками ушли с отходящими обозами Красной армии. Остались старые и малые, и те лихорадочно принялись за работу: прятали хлеб, угоняли скотину в леса, загоняли птицу — гусей, уток, кур в сараи и дворы. Наша команда мальчишек продолжала дежурить по очереди на крышах.
Эскадрон белогвардейцев появился на гребне горы в солнечный августовский полдень. Галопом ворвался всё через тот же проулок около Бобринёвых и через огороды на улицу деревни. Улица была пуста, все забились по своим хатам и сараям, многие ушли в лес со своим скотом. Только в той части улицы, что прилегала к бывшей усадьбе помещиков Соколовских, появилась группа людей с иконами и караваем хлеба. Это были верные слуги помещиков.
Вслед за эскадроном на улицу въезжали конные упряжки с пушками, пулемётами и миномётами, за ними потянулся обоз. В повозках везли снаряды, патроны, винтовки и прочее снаряжение. Вся улица от края до края была заставлена повозками. Повозки с боеприпасами и оружием загоняли во дворы, видимо, опасались внезапного нападения местных жителей-партизан.
К вечеру по всей улице задымились костры, затрещали заборы и плетни — их рубили и ломали для костров. Во дворах солдаты и офицеры ловили кур, гусей, поросят и уносили к кострам. Тут же убивали их и готовили жаркое. В воздухе, смешанном с дымом костров, стоял какой-то дикий гам и крик. Повсюду — то там, то тут — кричали куры, гуси, поросята, голосили бабы. Так продолжалось до позднего вечера, до ночи.
В наш дом вселились четыре офицера, во дворе поставили повозки, нагруженные винтовками и патронами к ним. Поздно вечером, когда в доме все улеглись спать, я и мой младший брат Аркадий, переселённые в кухню, не спали. Убедившись, что за нами никто не следит, крадучись, вышли во двор. Там было тихо, только на улице за воротами слышались медленные шаги часового. Нас успокаивало то, что часовой находился за воротами. Не теряя времени, мы стали проверять содержимое закрытых рогожей повозок. Обнаружив винтовки, я тут же вытащил одну из них и, выйдя со двора, направился в сарай. Следом за мной бежал Аркадий с полным подолом патронов в обоймах. Не добежав до сарая, упал. Пришлось ему помочь.
Упрятав винтовку и патроны в повети сарая, мы с чувством удовлетворения уснули на соломе в сарае. Перед этим я сказал Аркадию, чтобы он об этом никому не говорил.
Проснулись, когда солнце уже высушило утреннюю росу. Сквозь плетёные из хвороста стены сарая до нас доносились отрывистые слова нашего деда Гаврилы Сергеевича. Он ругался около амбара. «Дармоеды, - выкрикивал он. Это было его самое крепкое ругательное слово. - Я вам не обязан... Вы мне не давали... Уйдите прочь!».
В ответ слышны были грубые ругательства и удары со свистом, похожие на звуки, что получаются при выбивании пыли из ковровых дорожек. Мы выбежали из сарая и увидели — нашего дедушку белогвардейцы пороли шомполами. Как выяснилось потом, дедушка оказал им сопротивление при взломе ими дверей амбара, где хранились кое-какие вещи и запасы зерна и муки. Пропажи винтовки они так и не заметили...
Увидев происходящее, мы ринулись на выручку нашему деду, но нас остановила мать — она не хотела, чтобы мы попали под удары шомполов и нагаек белогвардейцев.
В тот день деникинцы унесли из нашего амбара весь запас ржаной муки, дедушкины ватные штаны, сапоги, смазанные дёгтем, в которых он ходил только по большим праздникам, и другие вещи. Ой, как хотелось в тот момент дать дедушке ту винтовку, что лежала в сарае! Но я сообразил — одному против трёх белогвардейцев не устоять даже с винтовкой.
Спустя несколько дней мать узнала о наших проделках с винтовкой и патронами и позаботилась о том, чтобы винтовка не попала в руки врагов Советской власти, запрятала её подальше. А с приходом частей Красной армии в деревню после разгрома Деникина, передала её командованию.
Дедушка после побоев оставался у амбара. Под навесом амбара, на высоте чуть больше метра, был устроен лежак с матрасом и подушкой, где обычно в свободное от работы время дедушка отдыхал, а в тёплые погожие ночи — ночевал. На этот раз он прилёг на лежак не отдыхать. Нанесённые раны вызывали нестерпимую боль. Увидев меня, попросил воды попить. Я с кувшином быстро побежал в огород, там был у нас ров с ключевой водой. Набрал и принёс деду чистой прохладной воды. Напившись родниковой воды, дедушка проговорил: «Ты, Васёк, на улицу не выходи, там может возникнуть стрельба. Опасно. - Немного помолчав, добавил, - Вот придут наши, мы тогда этим мародёрам покажем, где раки зимуют!».
Кто наши? Когда придут? - Я не стал у деда допытываться, потому что понял — это была тайна. Секрет.
Я боялся, что деникинцы могут забрать и увезти деда, а потому большую часть времени находился рядом с ним. А когда приходилось быть в доме, обычно на кухне( в горнице расположились деникинцы), я каждый раз старался незаметно подслушать разговоры белогвардейцев и всё, что мог понять, передавал дедушке. Запомнилась мне одна фраза из их разговора. Вошедший в горницу офицер высокомерно произнёс: «Господа офицеры! Новость! Наступление продолжается, скоро будем в Москве. Там в честь победы отслужим молебен». Но, как известно, молебен у них не состоялся — не вышло.
За короткое время пребывания белогвардейцев в деревне улица превратилась в мусорную свалку. То тут, то там следы костров — выжженная трава. Остатки несгоревших поленьев, гусиные и утиные перья. В заборах и изгородях всюду проломы. Казалось, по деревне пронёсся страшный ураган.
Но не менее страшный ураган прошёл по душам людей. Возникала страшная опасность. Опасались за судьбу земли, полученной от Советсткой власти; за урожай, выращенный на новой земле; наконец, за жизнь сыновей и честь дочерей.
У отдельных людей, находящихся под влиянием религиозных предрассудков и баптистов-сектантов поколебалась вера в силу народа и в силу революции. Однако такие колебания быстро прошли. Самоотверженная борьба рабочих и крестьян за Советскую власть, возросший боевой опыт Красной армии, новые призывы коммунистов, комсомольцев, рабочих, крестьян в Красную армию создали необходимые условия для отпора врагу.
Белогвардейские войска в октябре 1919 года в боях под Орлом и у Воронежа потерпели полное поражение. Мощными ударами Первой Конной Армии Будённого фронт Деникина был разбит на части. Деникинцы днём и ночью отдельными группами откатывались на юг, бросая оружие, боеприпасы и многое награбленное.
В один из октябрьских дней на улице нашей деревни со стороны Журавлёвки появился конный отряд в тёмно-коричневых бушлатах, в шапках-папахах из длинношёрстных овчин с околышами из красного сукна. Всадники были вооружены саблями и карабинами. Это был отряд Латышского кавалерийского полка, преследующий по пятам остатки деникинских войск.
Позже появились подразделения пехотных частей Красной армии, следующие ускоренным маршем. Они были вооружены винтовками, пулемётами, пушками.
Вернувшиеся домой из ближних лесов мужики рассказывали, что в прошлую ночь деникинцы в беспорядке бежали через деревню Лукино в сторону Нартово. Об этом они сообщили командиру воинской части, которая проходила через нашу деревню.
Многие жители деревни, возвращаясь домой, находили своё хозяйство разграбленным, огороды вытоптанными, изгороди поломанными. Те же, кто оставался в деревне, пережив страх и унижение от господ и их приспешников, были бесконечно рады и счастливы возвращению Красной армии.
Так прогремела, прошумела Гражданская война в нашей деревне. Но в стране она ещё продолжалась...
Полный обзор воспоминаний http://www.proza.ru/2012/02/11/1383
Фото будённовцев из интернета