Ветер неприятный и колючий. Очередная стройка в старом районе города, снесено несколько трёхэтажных кирпичных домов и пару частных, деревянных. Работает кран, что-то , перекрикивая ветер и этот самый кран, кричат друг-другу рабочие. У обочины не вывезенный старый хлам из разрушенных домов, частично обгоревший. Видимо кто-то поджигал, явно просто так, из баловства. Какие-то засохшие цветы, рваные тетради и больничные карты, пузырьки и упаковки пожелтевших лекарств, помятые кастрюли и, где о в стороне,перевязанные обувным шнурком пачки блокнотов.
Повинуясь этому особенному чувству притяжения всякой рухляди и старины, снимаю перчатку и вынимаю из перевязи один блокнот. На задней обложке типографский штамп -"Учпедгиз. 1948г". Читаю...начинают дрожать руки и слезиться глаза, ветер уже не так колет открытую шею, только запах гари становится отчётливее и горче.
" ...апреля..48го.....дорогая Нина,мой маленький рыжий воробей...уже два года как я дома, живу в нашем доме, он уцелел, правда не уцелел я, у меня проблема с левой ногой, она, как сказал доктор "зато не чешется", она у меня деревянная. Работаю я учеником бухгалтера на молокозаводе, каждый день езжу встречать эшелоны со скотом который возвращают из Германии..."
дальше блокнот трудно читаем, обгорел сильно.
" ..августа..52г...Здравствуй мой воробышек..всё ещё ищу тебя и сына..последнее твоё письмо в 1941, где ты пишешь, что у Васеньки уже выросли почти все зубки, я храню....в управлении по делам интернированных мне сказали, что среди пожелавших не возвращаться из стран коалиции, тех, кого как и тебя угнали на работы , ты не числишься...но чувствую, что жива...ты же у меня бойкий воробышек, не пропадёшь.."
Мне холодно, но тащить домой всю толстую обгоревшую связку блокнотов и тетрадок не хочется. Вынимаю из середины, вываливается две фотографии, на одной, довоенной - маленькая женщина с большими глазами и беременная , судя по округлившемуся под лёгким летним платье животу, рядом тоже невысокий, полноватый мужчина в гражданском костюме, улыбаются. На второй - седоватый , тот же мужчина, лицо разделено на две половинки плохо скрытым шрамом, явно полевая хирургия, в потёртой гимнастёрке с двумя медалями и с толстым портфелем в руках.
"...ноябрь..69г...Милая Нина, меня повысили, я теперь начальник треста столовых, сказали что с таким образованием, а я теперь окончил кооперативный техникум, могу работать в управлении...квартиру получать отказался, буду жить в нашем с тобою доме, жду и скучаю..."
"...июнь..78г...умерла твоя мама, я как мог помогал, но старые болезни и оккупация не пошли на пользу. Всё время думаю, как ты там, на чужбине, что с тобою, может потеряла память и не помнишь ничего, я такой фильм видел по телевизору, про концлагерь, или ты боишься вернуться по тому, что потеряла Васеньку..ах, глупо, всё глупо пишу, прости пожалуйста.."
"... январь..82г..дорогая моя...воробей мой, радостные глазки...вот и свиделись, вот и встретились милая..."
Целая пачка бланков приглашений, цветных фото, маленькая дешёвая бумажная иконка Нерукотворного Спаса, Польша, Освенцим, общая фотография приглашённых, фотографии печей...пожилой человек с белым шрамом через всё лицо, хороший костюм, палочка. Следующее фото заставило меня выронить блокнот и "тернуть" по глазам перепачканой в саже рукой, крупно переснят документ "международной комиссией установлено, что Нина Ивановна Вробьёва, 1920 г.р. была уничтожена в лагере Аушвиц в 1943 году, сын - Воробьёв Василий Иванович уничтожен в этом же лагере при медицинских экспериментах в 1942году" И фото огромной стены с непрерывным списком миллионов фамилий...
"... 94г.. Здравствуйте мои дорогие Нина и Василий, много писать не буду, скоро встретимся, врач сказал, что в моём возрасте и с такими ранениями вообще жить уже не положено. В стране всё меняется, что-то будет наверное новое, друзья мои, кто жив, всё ходят на демонстрации, а я, знаешь, стал захаживать в церковь....батюшка тоже военный бывший, "афганец", я только спросил - ничего это, что был я коммунистом ?...
Ездил на могилки к нашим родителям, помогли с прежней работы..."
Беру последний блокнот, очень не хочется открывать последнюю страничку. Запись трудно читаемая, буквы крупные но плохо прописаны, прыгают.
"...01..Я ещё жив, не знаю зачем это, но дом я продал, мне в больнице он не к чему, деньги подарил племяннику который в Туле, сын твоей сестры Ольги...кажется всё..встречай..твой Иван..."