Лёжа с похмелья, как-то пытаясь отойти от пьянки, потому что пообещал друзьям, Легоплас уныло размышлял о том, что жизнь не складывается. Дело шло к "сороковнику" – и это можно было утверждать смело. Юношеские мечты развеялись, оставшись где-то позади скопищем хлама. То, что было в реальности, не радовало, да и вряд ли могло. Не ладилось, например, в семье. Да и сам он себе, откровенно говоря, перестал нравиться. "Этакое чувырло!" – думал иногда, мрачно поглядывая на собственное отражение в зеркале.
На фоне прочих бед о таких разновидностях жизни, как творчество, можно было и не вспоминать. Давно был закинут и овеян пылью некогда горячо любимый "Дзённик балбесов", в который Легоплас вписывал самые окрылённые порывы сочинительства. Поначалу шедевр писался живо, на воодушевлении. Теперь же, для того, чтобы поднять над страницей ручку, приходилось делать над собой волевое усилие. Более-менее удачным из того, что он сотворил в обозримом прошлом, с натяжкой, можно было считать вариации вокруг обыденного и отчасти вульгарного слова "баба". Взамен Легоплас предложил четыре ярких синонима: "бабёна", "бобина", "бомбина" и "бабина". Всплеск активности обозначился, но тут же иссяк. Последний свой стих "Хана механизму" Легоплас уже еле домучил, да и то при активном содействии Перламутрова. Дальше в "Дзённике" была пустота – впрочем, как и в жизни.
Если не впадать в сумбур, а логически разложить ситуацию на составляющие, явственно прослеживалась троица причин Легопласовых бедствий. Три верных у него имелись подруги, имена которым: нищета, пьянка и похотливость. Каждой смело можно было отводить основную роль – и не подкачала бы.
Нищета доставала особо, потому что совсем никакого не приносила удовольствия (в отличие от прочих двух). Жалкие копейки, которые каждый день приходилось пересчитывать с мелочной скрупулезностью, лишали Легопласа (да и его жену Ламу) всяческой возможности расправить крылья.
Что касается пьянки… Двойственное было отношение. При очевидной внешней поганости, находились в глубине процесса приятные моменты – минуты и часы, целые недели, если была возможность пойти в запой. К пьянке, без многословия, у Легопласа почти не было претензий, если не считать того, что она вносила разлад в семейную жизнь и докрасна распаляла в нём похотливость.
О похоти, впрочем, разговор особый, потому что, кроме моральных неудобств, она довела некогда бодрого Легопласа до состояния обширного физического изнурения. Он попросту не осиливал борьбу на два фронта. Ах, как же ему хотелось сладких девушек (какой мужик не поймет?) – и он им, насколько хватало ручной силы, воздавал. Но и верной супруге Ламе, боевому товарищу, что-то не мешало бы предложить, находясь на семейное ложе. А почти ничего не оставалось.
Что-то срочно надо было менять в жизненном укладе – Легоплас, скрючено валяясь в похмелье, явственно это осознал.
– Прекращаю! – Он поднялся с дивана и громко высказал девиз вслух, пользуясь тем, что дома никого не было.
Заманчивые картины рисовались в воображении, пока он прохаживался по квартире: заполненный деньгами семейный кошелек, удовлетворенная любвеобильной ночью жена, сам он – окрепший и посветлевший лицом, расправивший, наконец, плечи.
Что для этого потребуется? Покончить с пьянкой – во-первых. Отложенные для пропития копейки направлять в семейный бюджет – во-вторых. Перестать поглядывать на особей женского пола, находя привлекательность только лишь в супруге Ламе – в третьих. Всего-то дел! И вот она, впереди, светлая бесконечная дорога!..
Удачный у Легопласа выдался день. Думалось глубоко и ясно, словно вовсе и не было похмелья. Он прошелся по комнатам в нетерпении, чувствуя в чреслах приятную будоражащую дрожь. Хотелось действовать, дерзать – томиться в узких стенах было невыносимо.
Он засунул руку в просторный карман штанов и, мелочные, пересчитал копейки. Вышло ровно на бутылку пива. Или на пачку зеленого чая. Легоплас задумался, выбирая. Но сомнения оказались недолгими. С "пивасиком" давно пора было подвязывать, потому что гадость из себя тот представлял редкую – нисколько не меньшую, чем все прочее из длинного ряда алкоголя.
Спускаясь вниз по ступеням подъездной лестницы, Легоплас жмурился в упоении от солнца, которое проблескивало сквозь мутные квадраты зеленоватого стекла, обозначавшего пролеты. "А ведь это и есть новая, в чистом и натуральном виде, Life! – думал он радостно. – Вот я пополощусь сейчас, как следует, зеленым чаем, окончательно протрезвею – и больше ни капли, даже не предлагайте! И от Ламы этого таить не буду, дав слово. А вечером, когда соберемся с друзьями на междусобойчик, и всем разольют по "сто", я свою рюмку отодвину – скажу, мол, извините, но я это презрел, вы мне лучше крепкого кофейку заварите".
Он выпорхнул из подъезда, пошел по тротуарной дорожке и натолкнулся на двух знакомых алкашей, которые сидели на скамейках перед узким столиком.
– Кодироваться – ерунда, так от пьянок не спрыгнешь. Прошиться – другое дело! – вещал горячо Зипс Сизому. Под "прошиться" он имел в виду вшить в руку ампулу, прибегнув к услуге врача-нарколога.
– О, Легопласина! – последовал возглас, когда его заметили. – А мы-то думаем, кто нам сегодня составит компанию.
Растрепанные патлы Сизого стояли дыбом, физиономия была помятой, блестели кристаллами остекленевшие глаза. "Сизым" его прозвали за синюшный пористый нос. Зипса тоже "колбасило" от длительных загулов, что проявлялось в дрожании рук. Вряд ли кто теперь вспомнит, за что его окрестили такой кличкой – еще со школы приклеилась.
– Я собираюсь бросать, – сообщил Легоплас нерешительно, чувствуя как иссякает недавний эмоциональный заряд.
– Знаем мы, как ты бросаешь! – последовало в ответ.
Сизый выложил на столик пригоршню мятых денег. Зипс подкинул своих. Легоплас, словно угодив под гипнотическое воздействие, рассыпал сверху скопленные копейки. По ходу, правда, у него возникла мысль, что он поступает неправильно, но соблазн оказался сильнее.
Сизого на скамейке уже не было – он бодро хромал к магазину. С кислой миной, Легоплас уселся напротив Зипса.
– Ты, я слышал, недавно в "вытрезвителе" лежал, – сказал он, чтобы начать разговор.
– А тебя самого мало туда забирали?! – окрысился в ответ Зипс.
Некоторое время посопели обиженно.
Сизый вернулся на удивление быстро, со стуком поставив на древесину высотный "фауст-патрон".
– Ты же знаешь, Легопласина, что резко бросать пить вредно. Не мне тебя учить, сам все понимаешь. Надо аккуратно, плавно закруглившись, – сообщил он доверительно, с некоторой, как показалось, иронией, грузно усевшись на скамью.
Зипс привычным жестом достал из внутреннего кармана граненый "малиновский" стакан. Пластиковые емкости в их кругу не ценились – считалось, что это для девочек. "Малиновский" был хорош тем, что большая бутылка вина в него на троих разливалась без всяких затруднений – каждому ровно по ободок с небольшим подливом.
– Ну, как говорится, хер с нами! – огласил мужской тост Легоплас, после чего добавил: – Правда, я сомневаюсь, что меня отпустит.
– А ты не сомневайся, куда денется! Если вдруг покажется мало, то я тебе дам отведать самогонки из старых запасов. Она, говорят, противная, но зато вставляет ого-го! – подбодрил Сизый.
Легопласу напузыряли. Он шандарахнул. Вино показалось противным, с блевотным привкусом.
Вслед за ним, в одну тягу, жахнул Сизый. Распитие бутылки завершил Зипс, прежде выцедив в стакан даже остаточные капли.
– Да, а говорят, что плохо живем. Совсем неплохо, надо просто вовремя дозу принять! – отобразил жизнерадостность Сизый.
Не обращая внимания на разговор и, в целом, на все происходящее, Легоплас некоторое время прислушивался к собственным ощущениям. Похорошело ему вряд ли. Скорее, в голове стало мутно, затуманено. В ушах нарастал звон. "И как они умудряются на этой стадии останавливаться, не продолжать? Бывает, что больше не пьют уже до вечера, а то и вовсе до следующего дня. У меня так не получается – если уж начал, то понеслась!" – подумал он с некоторой долей удивления, чувствуя в глубине организма нарастающее требование добавить, поддержать огонь.
– Слушай, Сизый, ты что-то говорил о самогонке – айда, дашь попробовать! – предложил он на запале, не собираясь ничего утаивать.
Январь 2015, февраль 2021
(глава 2 из повести)
*компиляция к фото автора