Шахидан. Куджо мири

Соколов Андрей Из Самархейля
25 сентября 1986 года около  семи часов вечера третья рота Мусульманского батальона десантировалась с вертолётов в окрестностях кишлака Шахидан на левом берегу реки Кабул.

 Дождавшись темноты,  отряд начал движение на Север по сухому руслу. 
В головном дозоре - Александр Дидик с двумя разведчиками из 132-ой группы,  а тыловое охранение обеспечивала 134-ая разведгруппа в лице Василия Каюды и Володи Сидоренко.  Соблюдая  режим радиомолчания, шли без привалов. Необходимо было успеть организовать засаду  в месте слияния двух русел до восхода луны. Движение отряда выровнялось и вошло в  размеренный привычный ритм…

— Цок йе? (или возможно - Цок дзе ?  в переводе с пушту — Кто такие? или Кто идет?) — раздался, как гром среди ясного ночного неба, внезапный окрик чужой речи. Кричали откуда-то сверху. Разведчики на мгновение замерли и начали опускаться на землю, занимая круговую оборону. Все ожидали, что дальше последует огонь противника. Сомнения не было - напоролись на духов.

— Куджо мири? (Куда ты идешь? фарси), — громко крикнул замкомроты старший лейтенант Удовиченко, пытаясь выиграть время и давая понять отряду, что берет инициативу на себя…

— Гена! Ты им ответил на фарси, а у них пушту! - сказал я в тот момент.
 С холма очередной окрик.

— Моджахед ка на? (Вы моджахеды, свои или нет?  пушту). 
— Моджахед, моджахед (Свои, свои)! - теперь ответил я.
— Они приняли нас за духов, — заметно волнуясь, прошептал я Геннадию.
— Тяни переговоры, сколько сможешь! — сказал мне Удовиченко, а  сам  жестами стал указывать разведчикам следовать за ним влево на горку.

 Командир роты Николай Пархоменко организовывал передвижения остальных разведгрупп. Как действовать дальше, все уже поняли.
 
— Стерей мешей, вруну! Цинге йе? (пушту — Здравствуйте, братья! Как дела?)
 Этой фразой каждый день начинал занятия языка пушту мой первый преподаватель Александр Иванович Каменев…

 Что говорил еще, теперь  точно не помню, но отряд успел  скрытно занять соседнюю господствующую высоту и подготовиться к бою.

—  Вали на тереги? Тер шей! Тер шей! (Почему не проходите? Проходите! Проходите! пушту), — раздавались побуждающие крики  с холма напротив.
- Они нас пропускают! - Перевел я Геннадию Удовиченко и Виктору Абрамову, чья 131 разведгруппа расположилась рядом.
- Ага! Сейчас-с! - Тихо рассмеялись командиры.

 Теперь мы были выше духовской фишки.

  Показалась луна и в ее тусклых лучах разведчики увидели очертания двух соединяющихся  русел. То есть, то самое место, куда мы шли по плану.  В свежем ночном воздухе появился запах животного пота и навоза — запах каравана. Опытные разведчики знали, что он опережал караван с подветренной стороны на несколько минут. Эти минуты, когда нервы напряжены до предела, руки судорожно сжимают снятое с предохранителя оружие, а глаза ищут в темноте цель, длятся томительно долго.

  Ну, вот и караван. Из-за поворота сухого русла он шел прямо на нас. Получалось, что мы шли по второму руслу и опередили его всего на десять минут . Наличие группы проводки каравана, которая приняла нас за «своих»,  говорило о важности перевозимого груза или лица, следующего в караване.

  Внезапный огонь трассерами распорол ночную тишину. В считанные минуты караван и его боевое охранение были уничтожены из стрелкового оружия и гранатометов. Противник не успел организовать достойного сопротивления. После боя, рискуя напороться на  огонь затаившихся врагов, на досмотр, как всегда, пошла разведгруппа Виктора Абрамова. В том бою разведчики захватили стрелковое оружие, боеприпасы, документы и японские медикаменты.

  Запомнился градусник, который перекочевал в нашу комнату в офицерский модуль и работал надежно до самого вывода в мае 88-го. Но главное — в бою не погиб и не был ранен ни один солдат нашего роты.

 «Куджо мири?» Несколько фраз на персидском, в том числе и эту, знали все бойцы нашего батальона. Но так дерзко выкрикнуть её в ночи, обозначив себя, когда в ответ тут же могли раздаться автоматные очереди, сумел лишь один в третьей роте - Геннадий Удовиченко. И прозвучала она под небом Шахидана (в переводе с персидского - место гибели за веру) по-особому:  как вопрос о  Жизни или Смерти.
 
  Накануне ареста и последующей  казни, Спаситель говорил с учениками.
Лучший Его ученик   Петр спросил: «Domine, quo vadis?» (Куда Ты идешь? латынь)  Иисус отвечал ему: «Куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти…» (Лк. 13, 36).
 
 Сколько наших солдат и офицеров спасла тогда фраза "Куджо мири" – из людей не знает никто, но каждый, кто там был, считает, что  уж его-то спасла точно!

Фото сделано на днёвке после того боя на крыше дувала в кишлаке Шахидан.