Трудное небо

 
  Когда 9 сентября 86-го года, после сорока минут полета, наш Ан-26-той свалился на крыло и приступил к  резкому сниженью по спирали,
  Салютом  фосфорных отстрелов из АСО приветствуя окрестности долины среди гор;
  В иллюминатор из почтовика, на фоне бледно-голубого неба, впервые я увидел:
  В белесой дымке -  очертания Джелалабада и, тонкой лентою слюды - река Кабул.

    Пассажиры уперлись в пол ногами и, как могли,  боролись с навалившимся  волнением.
    Даже "бывалые", те кто в затемненной грузовой кабине бравыми речами рисовались пять минут назад: 
  Они, мол, свои люди на маршруте "Кабул-Джелалабад", летают по три раза на неделе, им сам шайтан - не брат, изрядно поутихли и заодно со всеми нервно глотали слюну.   

   Наконец, дутое брюхо самолета выровнялось, слегка вздрогнуло и покатилось по посадочной полосе с торможением. Сделав пару поворотов по рулежным дорожкам, маленький, но гордый  "Антонов" остановился, и рампа со стоном поползла вниз.

  После тревожного полета  новая реальность ослепила. Пассажиры зажмурились, и в тот же миг ворвавшийся горячий воздух разделался с заоблачной прохладой, и одежда многообещающе прилипла к телу.

  Какой там хамам?! Русская парная под палящим солнцем, а веник -  джелалабадский ветерок.
  И ты пока  один в этом новом мире, и где-то твой батальон, рота и новая жизнь.

  События в той жизни менялись с такой быстротой, что теперь кажутся почти неправдоподобными. Неделя  нарядов сменялась двумя неделями  боевых действий.

 16 сентября ночью ГЭС "Суруби" сбросила воду  в тот момент, когда третья рота на броне форсировала реку Кабул в районе заброшенного кишлака Шахидан. В считанные мгновения отряд потерял одного из лучших сержантов 131 разведгруппы Владимира Ярмоша, разведчика Василия Семенюка и связиста Анатолия Мирошниченко.
 
   20 сентября в том же районе на тропе в Черные горы, восточнее 17-ой сторожевой заставы, 130 отряд уничтожил банд группу из восьми человек , захватив стрелковое оружие и документы.
 
   И в завершении второй недели - боевой выход по организации стандартной засады на три дня на левом берегу Кабула, севернее все того же кишлака -Шахидан.
 
  25 сентября 1986 года 3-я рота отрабатывала очередную разведывательную информацию. Десантирование на точке должно было произойти ближе к сумеркам, поэтому взлет был запланирован на 18 часов. Летели с ребятами 2-ой Вертолетной эскадрильи 335 отдельного боевого вертолетного полка.
 
   Мы со старшиной Борисом Голубовским  загрузились на  борт, где были  минеры и радисты. После  уточнения задачи с командиром звена Владимиром Борисовым  наш ротный Николай Пархоменко и его заместитель Геннадий Удовиченко заняли места у входа в  грузовую кабину.
 
  Экипаж, зачитывая  карту,  приступил к запуску двигателей.
  Машина ожила, приветствуя людей причудливыми звуками. Вращения  крыла пошли в разгон, пробуждая голос ветра. Недовольно разбуженный,  он  ворчал  все сильнее, явно не одобряя любой  маршрут движения винтокрыла, но,  в конце-концов, смирился и пообещал свою поддержку.

    Борт техник воспользовался  приоритетным правом -  крайним постоять на  земле перед взлетом.  Кто знает, когда еще придется?! Заботливым хозяином он осмотрел натужную машину, бережно похлопал ее  на удачу и,   по-молодецки вскочив на борт, занял место в  кабине пилотов. Наша команда покатилась по рулежке на предварительный старт. 

  Взлетели по-самолетному и стали набирать высоту. Кто-то из командиров   полностью сдвинул боковую дверь и распахнулось небо, а внизу среди гор, как в ладони, лежала  Джелалабадская чаша. Вскоре и она подернулась вечерней дымкой.    Зрелище было завораживающее! Мы заняли эшелон на 4000-ах метров. Так и летели до самой ГЭС "Дарунта", наблюдая красоты Древнего Шелкового пути …

 В тот красивый миг  еще никто не знал, что  ночью, при выдвижении к месту засады, в сухом русле мы наткнемся на духовский дозор,  и Гена Удовиченко крикнет свою легендарную фразу «Куджо мири», которая выведет нас из оцепенения и заставит действовать слаженно. Пригодиться и мой язык пушту. А 3-я рота развернется в боевой порядок и уничтожит караван. И, как всегда,  рискуя напороться на затаившегося врага, досматривать его пойдет 131 разведгруппа  Виктора Абрамова.

 Тогда еще никто не знал, что это был наш последний полет в Джелалабаде на высоком эшелоне, что вскоре досмотровые группы будут летать только на предельно малых высотах. Потому что после успешной высадки десанта в районе Шахидана, на подлете к дому вертолеты 335 ОБВП будут атакованы банд группой инженера Гафара.
 
 Что уже меньше, чем через час "восьмерка" капитана Альберта Гиниятулина взорвется в воздухе, атакованная двумя ракетами "Стингер".  В живых останется  штурман Николай Гернер. Его выбросит взрывной волной, и поисково-спасательная группа найдет его  только на следующий день.
 Что командир вертолета огневой поддержки Ми-24 лейтенант Евгений Погорелов будет до последних сил тянуть  машину, пораженную третьим "Стингером", сможет дотянуть до полосы и спасти свой экипаж, а сам скончается от ран в госпитале.

 Тогда еще никто не знал, что через полтора года 18 февраля 1988-го в том же районе Северного Шахидана  при точно таком же плановом десантировании на засаду экипажи 335 ОБВП  обнаружат караван и первыми начнут уничтожать его с воздуха, а третья рота закончит начатое дело на земле.  А утром следующего дня 131-ая разведгруппа 154 ООСпН, которой мне придется командовать вместо раненного Сергея Смирнова, во время досмотра  захватит металлический контейнер и картонную коробку с пусковой установкой и двумя ракетами «Стингер» - первые в Джелалабаде.

 И через день, или  два, группы второй роты во главе с Сергеем Лафазаном и Сергеем Верецким захватят еще два переносных зенитно-ракетных комплекса «Стингер».