Непрерывность и дискретность. Казалось бы, одно понятие противоречит другому, и не могут они сосуществовать одновременною. Но физики доказали, что могут. А мы, лирики, и без физиков знаем – еще как могут! Взять хоти бы жизнь человеческую. Вроде бы она непрерывна от рождения до смерти, но в то же время состоит из отдельных событий, случаев, эпизодов.
Вот эпизод из жизни одного художника города Хабаровска. Человек, надо сказать, непростой, даже, я так думаю, очень непростой. Во-первых, это женщина, что уже само по себе сложность, да еще какая. Во-вторых, талантливая творческая личность – еще того не лучше. И, наконец, она и художник-керамист, и график, и поэт в одном лице.
Каждая творческая личность, как всем известно, жаждет внимания к результатам своего творчества и, естественно, вознаграждения. Поэтому все художники, и керамисты в том числе, любят выставлять свои произведения на показ, то есть устраивать выставки. И однажды у нашей героини была выездная выставка в городе Находке.
Сделать выездную выставку керамисту физически нелегко, тем более женщине. Почему? Да потому что керамист имеет дело с керамикой, то есть с глиной и произведениями из оной. А глина, я вам доложу, имеет удельный вес не менее двух, то есть, условно говоря, литр глины весит два килограмма.
Далее, произведения из глины обладают завидной прочностью … при ударе по голове и в то же время хрупки, как стекло при транспортировке. Для перевозки их надо тщательно заворачивать и паковать в картонные коробки.
Вот теперь и представьте нашу художницу-керамистку, которая возвращается из Находки в Хабаровск. Сама она едет как бы налегке, но у нее более двадцати коробок в багажном вагоне. У одного пассажира и более двадцати коробок! Причем за все заплачено честь по чести. Естественно это привлекает к ней внимание со стороны товарищей железнодорожников. Кто такая?
Ясное дело – челночница, то бишь торговка! А раз так, то не грех и подзаработать. Верно? После отправления со станции Находка сопровождающие багажного вагона распили бутылку водки, и старший пошел искать пассажирку, у которой, судя по всему, денег куры не клюют.
Нашел и без обиняков потребовал солидную мзду.
– А иначе на ближайшей же станции выгрузим твои коробки. Пока то да сё, гораздо больше потеряешь.
– Да нет у меня никакого товара, – возмутилась художница. – Там произведения искусства. Простая советская глина, – спохватилась она.
– Давай, ври больше! Я же вижу – коробки с товаром. И тяжелые. Поди, электроникой торгуешь?
– Да нету там никакой электроники! Одна глина.
– Девка, кончай врать. Давай гроши, а то высажу.
У художницы перехватило дыхание, и навернулись слезы.
– Господи! Да откуда у меня деньги? Ну, давайте вскроем любую коробку, и вы сами увидите, что никакой электроники там нет.
– А что? Давай! Пошли в багажный вагон. Только я сам назначу тебе, какую коробку вскрывать.
– Конечно, конечно!
Покачивание вагона на стыках интегрировалось у сопровождающего с покачиванием от выпитой водки и его изрядно штормило. Когда вошли в багажный вагон, он с явным облегчением сел на стул и ткнул пальцем в рядом стоявшую коробку:
– Вскрывай эту, торгашка!
Оборвав клейкую ленту, Ирина (ох, да я же забыл сказать, что художницу звали Ириной!) вскрыла коробку и достала оттуда большой тяжелый сверток. Развернула упаковку и поставила на стол крупную скульптуру, изображающую мужчину и женщину.
– И что это такое?
– Это – «Тайная встреча».
А история была простой, как перпендикуляр. Для посторонних. И очень сложной и запутанной для ее непосредственных участников. Его звали Ивановым и было ему за тридцать. У него были жена и сын и постоянный заколдованный круг, по которому он колесил ежедневно, словно белка: дом – школа – работа – школа – магазин – дом. Иногда цепочка укорачивалась на одно – два звена, а освободившееся время заполнялось пивом. И так изо дня в день, неделя за неделей и месяц за месяцем. Монотонно и тупо.
А ее звали Петровой, и у нее тоже была семья – муж и дочь. И был почти такой же круговорот жизни: дом – детсад – работа – детсад – магазин – дом. Но ее цепочка никогда не укорачивалась, а наоборот – бывало, что удлинялась за счет детской поликлиники и посещения свекрови.
Они, Иванов и Петрова, работали в одной фирме и даже сидели в одном офисе. И ничего, ведь они были бесполыми существами. Пока не пришла весна, и солнышко не заглянуло к ним в окно. А когда наступил март месяц, Иванов неожиданно для себя заметил Петрову, все эти притягательные губки, зубки, глазки, кудряшки. И в его глазах вспыхнули удивление и восхищение.
Петрова почувствовала взгляд Иванова и подняла глаза, в которых Иванов мгновенно утонул без остатка. Петрова не стала спасать «утопленника». Ей почему-то было приятно видеть удивление и восхищение в глазах Иванова.
– Нам надо встретиться, – сказал Иванов.
– Я согласна, – ответила Петрова.
– Возле памятника, – предложил Иванов.
– Я согласна, – сказала Петрова, даже не спросив у какого памятника.
Это же было и так ясно. Несмотря на то, что в городе было 139 памятных досок и 17 памятников, все и всегда назначали встречу у памятника известному графу, на Утесе.
– Я согласна, – повторила Петрова. – Но только в субботу или в воскресенье. Скажу мужу, что у подруги день рождения.
– В субботу! – возликовал Иванов. – А я скажу, что иду в баню.
И оба рассмеялись.
Однако встретившись в субботу, Иванов и Петрова поняли, что место для тайной встречи они выбрали крайне неудачно. Вокруг было много людей, и легко мог появиться кто-либо из сослуживцев или знакомых. Им приходилось все время оглядываться и разговаривать, не глядя в глаза друг другу. Им было и страшно, и хорошо, и еще Бог весть как, потому что это была их тайная встреча. Они еще не знали, что будет потом, завтра, через неделю. И именно в этом заключалась прелесть того, что с ними происходило сейчас.
– Чудно, – сказал полупьяный сопровождающий багажного вагона. – А почему они смотрят в разные стороны?
– Потому что это – тайная встреча, и они опасаются, что их могут увидеть вместе либо его, либо ее знакомые.
– Ну, а что за пальцы у нее на плечах?
– Это руки.
– Чьи руки?
– Его руки. Он обнимает ее.
– Хм. Что за руки без рук? Одни пальцы.
– А зачем сами руки? Ведь и так все ясно.
– Ну, не знаю: кому ясно, а кому нет.
– Но вы убедились, что никакой электроники у меня нет? И денег нет. Одна глина.
– Ладно, езжай. Я сегодня добрый. Выпить хочешь?
– Теперь хочу.
Ирина выпила предложенную сопровождающим багажного вагона стопку водки и успокоенная вернулась в купе. В Хабаровск поезд пришел утром, почти без опоздания. Ирину встречали с машиной. Невыспавшийся сопровождающий багажного вагона хмуро смотрел, как веселые молодые ребята загружали коробки с керамикой в машину.
– Тоже мне, тайная встреча, – хмыкнул он и сплюнул.