Меня отправили на исправительные работы и каждый день, я должен был грести узкие, холодные и каждый день, грязные улицы. У меня есть что-то типа тележки, на самом деле это старая детская коляска в которой лежит весь мой инвентарь. Вставать приходиться, раньше солнца идти по влажной темноте, грести пожёванные погодой листья. Я даже не замечаю, как встаёт солнце, дома настолько велики и стоят плотно, что солнце я вижу только к полудню. Я безмерно любил рассветы, пурпурная палитра оживляет город, все дома и этажи. И до сих пор идет пар изо рта, но первый разлив солнечного тепла пронзает тебя насквозь и согревает в один момент. Над травой остаётся дымка ночи извилистая и ловкая, почти не заметная. Я давно этого не видел, лет шесть, семь, точно больше семи, я отвык от прекрасного заменив его обыденным… гребём, собираем и относим.
Сколько времени? Уже пора выходить тому пареньку. Я гребусь в этом дворе достаточно, что бы заметить некоторые закономерности. Да, вот и он. Пойду сяду на противоположную лавку, покурю. Я сел, полез в карман за пачкой, осталась последняя сигарета. Я выбросил пачку куда-то на клумбу, мне всё равно, что мне же её и убирать. Мне с каждым днем кажется, что тут всё грязнее и грязнее. Я затянулся и парень со мной поздоровался.
-Здравствуйте- я задержал дым в легких, что бы у смол было побольше времени для моего убийства.
-здравствуй- нужно было что-то ответить, а это первое что пришло в голову.- я смотрю ты каждый день выходишь, притом так рано.- правда, он сидел с закрытыми глазами, не знаю зачем.
-Утром хорошо. И прохладно, нет дождя, но капли висят в воздухе, иногда их даже можно взять в руки и глядеть через них как через битые стекла…- он продолжал и полностью повторял мои мысли.- а вы видимо дворник?- поинтересовался он.
-почти- с ухмылкой произнес я- отбываю наказание во благо общества.- и ещё раз затянулся, стряхнул пепел, поглядел как он падает вниз, сгоревшие комья минут моей жизни.
-А что вы сделали?
-Я смотрю ты сильно любопытный…- между нами стала тишина ни один из нас не знал, что сказать, я затянулся ещё раз.- видишь ли, я не очень то и хороший человек, меня и не любили, но зато уважали. И никогда мне не приходилось лезть за словом в карман. Да и в драке я последних не пас. Я груб в словах, да и в жизни не первой свежести хлеб. И вот мы с моим собеседником чего-то не поделили. Слово за слово и он на больничный, а я на отработки.- я достал из своей сумки слегка подсохший хлеб, пару сосисок в целлофановой упаковке.- Хочешь?
Паренёк заулыбался с закрытыми глазами, его лицо отражало какую-то непонятную мне радость.
-Нет, спасибо. Это сосиски с хлебом?
-Ну да…
-Просто сосиски с хлебом?- ещё раз он спросил
- Ну где-то валялся кетчуп, а может он уже кончился, но пачка точно осталась.
- А почему вы не приготовили нормальный завтрак? Какая-то каша и ещё что-то там.
- Мне больше и не нужно. Поел и иди махать метлой.
- А жена? Что она не может сделать вам завтрак?
- Нет.
- Она ленивая или настолько плохо готовит?
- Жены нет- и я засмеялся. Он снова как-то замкнулся или задумался. Он сидел и не реагировал ни на что. А я продолжал жевать, похрустывая хлебом на зубах. Ненавижу его, черствые крошки часто царапают нёбо и потом неприятно есть целый день.
-А почему вы один? Почем не найдете себе девушку?- мне стало неловко, озноб прошел по телу.
-Я давно её нашел, но сразу же её потерял. У неё есть парень, а может уже и муж. Знаешь, говорят « бабочки в животе», я её очень часто вспоминаю- каждый день, так вот у меня всё моё нутро сворачивает, перемешивает и сводит судорогами, когда я понимаю, что она уже никогда не будет моей. Более поганого чувства чем это я в жизни не переносил, а это самое изо дня в день.
-Прямо как в какой-то любовной драме, знаете там он она, любовные треугольники все в конце станут все счастливы.
-Хм. В конце. Да все и так счастливы, да только не я. Я не нужный угол. - но в обреченности, где то там в глубине, отголоском упавшей монеты в колодец, слышалась надежда.
-А почему все не изменить? Добиваться её. Делать, а не сидеть.
-Потому что смотри на меня, вечно злой и вечно голодный, грубый и холодный, метущий грязь втоптанную в землю, я ей никогда не был интересен.- последняя затяжка осталась в сигарете. Конец перекура, конец диалога, очередное начало размазывания моего времени по асфальту жизни.
Работа закончена, и я могу идти отдыхать в свою конуру. Четыре стены в одной окно четверть которого форточка, залепленная черным целлофановым пакетом, стол, маленькая тумбочка и койка. Вот на столе пачка кетчупа, потрогал, что-то все-таки осталось. Уже за полдень, хоть я и работал так себе, но устал и прилег. Мои глаза стали медленно закрываться, но мысли грубо и беспощадно не давали мне уснуть. Я думал над словами мальчика, думал как её вернуть, думал о ней, о том как она прекрасна, о размазанном по пачке кетчупе. Начал засыпать. Но снова она. Я лежал, а мысли ядовитыми смолами окутывали меня, пробирались всё глубже и глубже, со временем они становились все чернее. И вот уже в блеске этой смолы я мог разглядеть свое отражение. Она зависла надо мной на пару секунд, по спине пошел холод, а в горле застыл ком, потом она быстро скрылась в пачку из-под сигарет, лежащую на полу. Я лежал и не мог сдвинуть тело с кровати, я слышал голоса, один даже очень знакомый, они то становились громче, то утихали. Потом снова вылезла эта чернь, но теперь медленно из пачки показывались её потеки, как будто шелк пропускали сквозь пальцы. Она двигалась снова ко мне, но теперь осторожничая и украдкой. Я хотел встать, но не мог, я словно привязан руками и ногами к кровати, только голова могла как-то брыкаться. Вот она снова надо мной, черное зеркало. Но отражения моего там не было, там был тот мальчик, которого я все время вижу. Он говорил и говорил, показывал на меня пальцем. Вдруг ноги окутал жар, пальцы на ногах словно попали в мясо рубку, жар поднимался всё выше и теперь жидкий жар стекал от колени и наполнял мои кеды. Я открыл глаза и меня охватил ужас. Люди с безумными звериными глазами стояли вокруг меня и смотрели. Взгляд вниз- подомной костер. Руки связаны и ноги тоже. Только глаза лишённые рассудка мечутся из стороны в сторону. Боль раздирала меня изнутри, но голос не мог передать этого. Крики были похожи на отдельные плевки шерсти, такие какие выблевывает кошка. Я водил взглядом по толпе и искал, не зная что или кого, от фигуры к фигуре, от глаз к глазам, от одного взгляда к точно такому же рядом. Но вдруг я зацепился, паренёк он стоял и тоже смотрел на меня в его зеркальных глазах я видел свое же отражение, то как я корчусь и извиваюсь в языках пламени. Н стоял и смотрел не моргая, увлеченно, безумно и зная чем всё кончится. Пламя подошло к лицу и стало отрывать куски кожи от лица грубо и церемонясь, методично один за одним.
Я открыл глаза перед дверью из своей каморки, я знал, что её нужно открыть, но тело невыносимо пекло, а передо мной стоял запах смоленного. Рука медленно пнула дверь и я вышел. Осмотрелся, вокруг ничего темно, чернь и мрак. Я даже не мог разглядеть мои руки, поднеся ладони к лицу. Что делать? Я в панике. Я только что был праздничным шашлыком на параде каких то оккультистов. Потрогал лицо, вроде наощупь все как обычно- небритый, старый шрам от оспы, полученный в детстве. Это все, должно быть, мне сниться. Вдруг я почувствовал как что то мокрое и скользко-приятное ударилось мне об руку. я глянул вниз. Там стоял лис. Кроваво красного цвета, необычайно контрастно. Всё черное, и красная точка, мне казалось я начинаю захлебываться от злости и ненависти к тем, которые стояли вокруг костра. Он глянул на мня и медленно, устало поковылял вперёд. Не знаю почему, но я пошел за ним. Он обходил, поворачивал, останавливался и раздумывал. Иногда поворачивался и смотрел на меня черными ярко-блестящими глазами. вдруг стала проясняться чья то фигура в темноте, легкий силуэт, и подойдя ближе, на расстояние руки, я узнал его- это был я. Меня уже ничего не удивляло. Я стал и смотрел в глаза. В глаза страху, слабости и немощи. В глаза, которые давно не блестели от радости или счастья. И от которых люди отводили свои взоры при встречи. Я слышал как мы дышим в унисон вдох за вдохом. Я не знаю, что он увидел в моих глазах, но мне стало все ясно.
«мы устаём от одних и тех же картинок…» медленно произнес он. «и мы их скамкиваем и выбрасываем». Я опустил глаза и сказал: « люди- далеко не картинки». Далее прозвучал хлопок, я упал. Из меня уходили силы, открывая глаза всё раже и реже, я видел как ко мне постепенно подходил лис и подойдя впритык его глаза блеснули в последний раз. И мы словно поменялись местами. Он умирал, а я- кроваво-красный лис. Я огляделся. Один я стою, один лежу ,а один я- лис. Вдруг в темноте раздался какой-то голос и я пошел туда, просто понял, что нужно идти.