Бывают дни, когда реальная жизнь ярче художественного вымысла.
Ранним утром 6 января 1987 года смешанная группа 335 отдельного боевого вертолетного полка с десантом на борту взяли курс на Север, с Джелалабадского аэродрома - в ущелье Даринур. На предельно малой высоте машины прошли над рекой Кунар и вошли в спящее ущелье. Полчаса в воздухе, и вот он - горный кишлак Джаншагаль, две роты специального назначения - у цели.
По боевой задаче отряду предписывалось десантироваться на горку выше кишлака, внезапным налетом с двух сторон блокировать его сверху, забрать содержимое склада в пещере под скалой, триста метров западнее верхних дувалов, и к полудню вернуться на базу.
Что может быть проще для двух рот по пятьдесят штыков каждая?!
Увидев этот сказочный район воочию с высоты птичьего полета, командир вертолетной группы тут же отменил все площадки для десантирования, выбранные заранее по снимкам аэрофотосъемки, и приказал немедленно всем машинам уходить с прямой видимости от кишлака за северную горку. Как-никак, пришли брать склад Инженера Гафара, главного специалиста провинции по ПЗРК "Стингер", и то, что "местные зенитчики" забегали, было хорошо видно.
В итоге, четыре борта Ми-8-ых с разведчиками третьей роты выбрали площадки для десантирования на лесистом склоне сразу за соседней горкой, а борта со второй ротой - еще дальше, у ее подножия. К семи часам утра десантирование было завершено с корректировкой на местности - севернее два километра, и в горах снова воцарилась звенящая рассветная тишина.
Недавний главарь, а теперь проводник-наводчик Гаффар-хан находился с третьей ротой, она и получила приказ: не дожидаясь подхода соседнего подразделения, начать движение на юг вверх по склону горы, в направлении кишлака.
Вторая рота вместе с командиром наземной операции капитаном Василием Фрезе шла низом с задачей: обойти кишлак со стороны восточных террас.
Через два часа после десантирования отряд все еще полз вверх. Солнечные лучи не проникли на застывшие северные склоны, и соседней горы с нужным складом не было видно. Пулеметы, ленты, одноразовые гранатометы, огнеметы сдерживали скорость передвижения.
Только к одиннадцати утра третья рота перевалила хребет. Начался спуск в ущелье, противоположный склон которого опоясывал кишлак Джаншагаль. Атаковать его теперь предстояло снизу вверх.
Солнце припекало, таявший снег слепил глаза, спуск был тяжелее подъема.
Командир 3-ей роты Николай Пархоменко приказал всем разведгруппам соблюдать маскировку: двигаться строго в тени деревьев, не выходить на участки, освещенные солнцем.
Никто не думал о красотах горного пейзажа, о том, что день вдруг стал весенним, воздух прозрачным, звонким, чуть морозным, как на далекой Родине под 8 Марта. О кануне Рождества никто не вспоминал.
К полудню основное тело отряда поравнялось с кишлаком Джаншагаль через ущелье. Напрямую до него было рукой подать - метров шестьсот, а идти вниз-вверх еще часа два. Головная разведгруппа Юрия Бурлаки с наводчиком Гафарханом находилась триста метров ниже по склону, когда с их стороны послышались выстрелы. Командир роты Николай Пархоменко с досадой крикнул: "Приготовиться к бою!"
По радиостанции Бурлака доложил, что наводчик прыгнул в расщелину, бойцы открыли по нему огонь, вероятно, уничтожили, но главное - наводчика потеряли.
Оставалась надежда на местных жителей, что они сдадут вражеский склад с ПЗРК, если конечно он чужой, а не их собственный, принадлежащий боевому охранению кишлака.
Отряд приготовился к бою. Молодой офицер переводчик роты Соколов находился с командиром роты капитаном Пархоменко, внизу под ними расположился пулеметчик первой группы рядовой Петрига.
- Николай Василич, разрешите мне - из пулемета? - попросил переводчик у ротного.
- Давай! - не очень-то одобрительно ответил тот, оценив позицию сверху, и добавил, - Плащ-палатку постели под сошки!
Соколов стал прилаживаться к серьезному стрелковому "аппарату", высматривая через прицел огневые точки противника на противоположном склоне ущелья.
Сложенные из камня нехитрые постройки громоздились друг к другу словно птичьи гнезда. Левее, по пологому восточному склону, уступами вниз уходили уже зеленые поля-террасы. На крыше большого каменного дувала в центре кишлака собрались местные мужики, человек десять, может больше. Они о чем-то спорили, размахивая руками, указывая на противоположный склон, где засела третья рота.
- Стреляй! Чего ждешь?! - отдал команду Пархоменко.
- Так они же без оружия! - удивился Соколов.
- Их оружие на позиции! Когда они спустятся, мало не покажется! - усмехнулся ротный.
Соколов дал пару коротких очередей из ПКМа, но попасть с такого расстояния было не просто. Люди с крыши дувала бросились врассыпную, один парень запрыгал, схватившись за ногу, видимо, его зацепило.
Началось. По камням вокруг прошелся ответный залп. Разрывные пули на фоне выстрелов с этой стороны были едва слышны, винтовочные - куда заметнее. После забарабанило так, что весь воздух в ущелье заполнился раскатистым эхом канонады.
Плащ-палатки спасали не долго. На солнечном склоне выросли серебристые облака пыли, предательски высветив расчеты пулеметов. Камни вокруг них трещали, щелкали десятками раздробленных грецких орехов, рикошеты взвизгивали металлом.
- Всем расчетам пулеметов, сменить позиции! - скомандовал Николай Васильевич.
Рядовой Петрига выполнил приказ: схватил пулемет и рванул вправо вдоль склона в поисках места для нового СПСа (стрелково-пулеметного сооружения). Не увидев ничего подходящего, он решил подняться на пологую площадку и полез в гору. Висевший на шее громоздкий ПКМ мешал ему держаться руками за выступы. Внезапно под ногой выскочил камень и Александр стал сползать вниз. Развернувшись спиной к горе, он сопротивлялся всем телом и застрял: рюкзак десантника с пулеметными лентами зацепился за острые камни, не давая сдвинуться с места, сделав из бойца отличную мишень на открытом солнечном выступе.
Перекинув свой АКМС через шею, Соколов бросился к Петриге, подпер бойца ногами снизу, вытолкал наверх и уже развернулся, чтобы отбежать, как в тот же момент его "ломом огрели" по правому плечу, - рука повисла словно плеть. Он прыгнул вниз под деревья, где вели бой разведчики Виктора Абрамова.
По цепочке передали:
- У нас - трехсотый! Доктора давай!
К Соколову добрался сержант Игорь Стокич. Он ножом разрезал на раненом шерстяной коричневый свитер (крови к счастью было не много), наложил тугую повязку и подвесил правую руку офицеру на грудь на лямку. Действовал санинструктор быстро и умело. По всему было видно, что сержанту это ни в первой. Взгляд его выражал искреннюю радость за пациента:
- Повезло, товарищ лейтенант! Ничо не скажешь - здорово повезло!
- Промидол надо вколоть, товарищ лейтенант, у Вас в аптечке две ампулы, - с участием, из лучших побуждений, предложил разведчик первой группы Леха Ковзон.
Но деловитый санинструктор идею не одобрил:
- С этим лучше не спешить. Не известно, на сколько мы здесь застряли. Если будет невтерпеж, товарищ лейтенант, скажите, я сам вколю Вам промидол.
Бой в горах продолжался до темна. Ночь своим приходом выключила и всполохи и звуки.
Уже в сумерках подошла вторая рота. У них были двое раненых бойцов, но, Слава Богу, - не тяжелые.
Капитан Фрезе с группой бойцов сумел досмотреть крайние дувалы кишлака и нашел три ствола, в том числе американскую винтовку М-16.
- Отвечаю, нашего тарджумона (переводчика) с американки подстрелили! Я видел на перевязке вход и выход - точняк М-16, - искренне уверял солдат и командиров Леха Ковзон. В роте его любили: он был отличным бойцом и незаменимым рассказчиком.
А легендарный взводный в третьей роте Витя Абрамов с иронией подбадривал Соколова, похлопывая по левому плечу:
- Слабовата подготовочка у "духов". Не сделали они поправочку на ветер при стрельбе в ущелье.
Позже в роте поговаривали, что Соколов получил "урок на всю жизнь", и зарекся стрелять в безоружных людей, даже если перед ним были бы враги. Теперь в ряду солдатских истин:
"на войну не просись - от войны не бегай;
"чужое оружие без нужды не хватай";
правило: "на безоружных ствола не поднимай" он поставил для себя на первое место.
Сверху ли, снизу ли, налет всегда был самым опасным видом боевых действий. По сути дела, это атака на укрепленные позиции противника, тем более в горах. Сколько наших ребят осталось бы навечно в Джаншагале, и что было на том складе? История умалчивает.
Тот, кто свыше, вовремя отвел руку командира смешанной вертолетной группы, посчитав, что этот день Он создал для иных дел.
На ночном небе взошла яркая звезда. В Сочельник для всего Мира она одна.
Командир группы Виктор Абрамов закинул себе на плечо автомат подранка, вручив ему свою гранату "Ф-1", которую тот зажал в левую руку и пронес до самого утра.
Так они и пошли впереди отряда - на выход из этого ущелья Даринур. Для Соколова это был первый головной дозор, а Абрамов давно сбился со счета.
Сначала они прыгали по камням, переходя через ущелье и ручей, потом уже на другой стороне склона нашли едва заметную тропу вдоль крайних дувалов Джаншагаля и двинулись по ней.
На них лаяли местные собаки, но ни одна человеческая душа так и не высунула носа.
Через три километра дозор вышел на большую тропу у кишлака Дудрег. Тут Виктор остановился, поджидая отряд, растянувшийся по западному ущелью длинной вереницей. К ним подошла первая группа во главе с замкомвзводом Сергеем Яцковским. Сержант достал из своего РД (рюкзака десантника) банку сгущенного молока, пробил в ней ножом разведчика два отверстия и протянул раненному офицеру.
- Хорошо восстанавливает силы после ранения, по себе знаю", - заботливо, но с тоской в голосе сказал Сергей.
Пока командиры отряда определяли походный порядок, Абрамов, Яцковский, Соколов так и стояли втроем, и добили все свои запасы сгущенки. А потом кто-то из ребят подбросил им еще. Баночки из сух пая были маленькие, а радость была большая. Впереди был ночной переход, и идти по ровной тропе после гор было легко.
А еще, появилась уверенность, что они обязательно выйдут из этого района без потерь. И это был лучший Подарок. Рождество - чудесный праздник даже в ущелье Даринур!
Ранним утром седьмого января ближе к реке Кунар две роты специального назначения вышли к своей броне, а троих раненых бойцов забрали вертолеты...
Позже афганская агентура сообщила, что главарь Гаффар-хан был ранен, сломал ногу, но остался жив.
А через три недели 27 января 1987 года после захвата ДШК в Черных горах Виктор Абрамов был тяжело ранен, а Сергей Яцковский погиб.