Валерий Мельников
Хочу, чтоб похоронили меня в России
Капитализм разворачивался и набирал силу. В совхозе, вдоль трассы власти организовали рынок. Поставили ограду, за ней металлические контейнеры, в которых разместили непродовольственные товары. Как правило, они были сомнительного качества. Например, купленные лампочки «Ильича» перегорали в течение нескольких дней. А лампочка, повешенная мной на мансарде более двух десятков лет назад, горит до сих пор. Набившие «руку на клиентах», спекулянты манипулировали ценами на товары с большим мастерством. Покупателей они моментально просчитывали и видели насквозь. Они точно знали, кому какую цену предложить за тот или другой товар. За одни и те же гвозди в одном боксе брали одну цену, в другом боксе за такие же гвозди брали цену другую. «Невидимая рыночная рука» активно проникая в головы людей и, нажимая на тончайшие струны человеческого сознания, перекрывала пути к прежним представлениям о моральных устоях и принципах торговли. Народу было мало.
… Возражений против съёмки не было. Мы выбрали для съёмки очень колоритную фигуру…
Я настроил видеокамеру, мой ассистент махнул рукой и сказал:
- Поехали.
Казим встал на обозначенное для съёмки место.
«Я Казим Касьянович. Фамилию я не называю свою. Она никому не нужна. И вдобавок, я козёл в кубе. Под знаком козерога. Знак козы. Имя Казим. Три буквы «К». Вот.
Служил пять с половиной месяцев. Затем переподготовка. Школа КГБ. Потом Венгрия, Чехословакия, Польша, Германия. Два раза ранен там. Затем Афганистан. Тоже два раза ранен. Потом - в Чечне. Три лёгких, два тяжёлых ранения. Окончил строительный техникум, кулинарное училище, Технологический институт. Вот.
Работал заместителем директора хлебозавода, И главным инженером работал.
Ну что? Какие я боевые награды имею? Два «Красного знамени», два «Красной звезды», медаль «За отвагу», медаль «За боевые заслуги», «850-летия Москвы» - медаль. И все юбилейные, ко всем праздникам, ко всем датам: и 50, и 40, и 30, и всё это есть. «Ветеран труда». Вот.
Добрый, ласковый, люблю женщинам говорить «солнышко», уважаю их, не обижаю их. Всегда, всегда обращаюсь с ними по-доброму. Три сына, две дочки, восемь внучек, три внука.
Приехал я из Белоруссии сюда. Тринадцать лет здесь. Приехал поработать немножко. Отсюда и воевать приходилось. Вы знаете, что, может, оно и к лучшему.
Встретил женщину. Она меня полюбила, я – её. И вы знаете, мне с ней хорошо, тепло. Прекрасно я с ней себя чувствую. Я буквально каждую минуточку, каждую секунду жду с ней встречи, что бы с ней увидеться, поговорить, - не говоря о чем-то другом, а просто посидеть с ней, чашку чая выпить, или чашку кофе. Или, даже, чем-то на дачном участке заняться. Или травушку покосить, или там яблоко сорвать. Ну, что-нибудь сделать, сделать добро по жизни. Вот.
Я увидел в жизни всё: и доброту, и ласку, и смерть. Всё я видел. Я уже тридцать лет одинок. Я не женат. Разведён. Вот.
Война, - она ничему хорошему не научила. Она только покалечила души.
Но я свою душу не искалечил. Я в этой жизни остался человеком.
И мне хочется дарить теплоту маленьким детям. Вчера смотрел телепередачу. Я там сидел и плакал. Как там девочку показывали, что она инвалид, и мальчишка глухонемой. Мне хочется этим детям дарить тепло, ласку, доброту, нежность. Я не пожалею никогда какой-нибудь стольник. На тебе, детка, иди булочку с маком купи, и там ещё что-то, или пакет молока… Вот. Всё. Давайте…»
Слёзы ослепили его глаза. Он отвернулся, и быстро направился в свою каморку в глубине железного контейнера. Сделав несколько шагов, он обернулся и произнес куда-то в сторону и неизвестно кому:
- Хочу, чтоб похоронили меня в России.