...Этот рассказ печатался на Прозе.ру в 2011 году на другой страничке, теперь уже закрытой. Мы написали его в соавторстве с девушкой Анной, от лица которой идет повествование. Это реальная история реальных людей. Анна два года назад вышла замуж и уехала с мужем на север, но скучает по своей подруге, и просит меня еще раз опубликовать наш рассказ...
ПОДРУГИ
Мы с Юлькой сидим на ее лоджии на 13 этаже нового дома. Она с отцом и бабушкой живет здесь всего три года... Юлькин отец - юрист в строительной компании, которая возводила этот дом. Квартира выбиралась с огромной лоджией, специально для Юльки. Отец мог себе это позволить. На лоджию выведено отопление, полы с подогревом, стены отделаны узорчатой плиткой из неизвестного мне материала. На ощупь он теплый. Юлькино увлечение, почти страсть - комнатные растения и аквариумные рыбки. Аквариумов в доме четыре, по одному в каждой комнате и здесь, на лоджии.
Этот аквариум угловой, с подсветкой, со всеми мыслимыми наворотами, о которых я не имею ни малейшего представления, а Юлька может рассказывать часами. В аквариуме стоит керамический подводный дворец со множеством окон и дверок. Рыбы заплывают внутрь и таращат на нас глазища из окошек. Три рыбы красные, крупные, название их быстро выветривается из моей головы... Еще одна рыбина чудная, это сомик со сложным названием, которое остается почему-то у меня в голове - парчовый птеригоплихт. Он чистильщик и санитар в аквариуме.
О своих рыбинах Юлька знает все... Она сидит на всех форумах аквариумистов, иногда пишет статьи, которые публикует на специализированных сайтах. Она признанный авторитет и специалист. С такой же одержимостью Юлька может говорить и о комнатных растениях. Это увлечение началось у нее с момента переезда в новую квартиру, и теперь во всех помещениях, кроме бабушкиной комнаты, цветущий сад... На лоджии по стенам поверх плитки вьется какой-то плющ, висят и стоят горшочки с цветами, елочками, декоративными деревцами.
Мы сидим среди этой Юлькиной красоты, смотрим через панорамное стекло на залив, крыши домов, парк вдали... Внизу справа оживленная трасса, ведущая в пригороды, Сестрорецк и Зеленогорск. Юля рассказывает о поездке с отцом за грибами. Они забрались в какую-то глушь, куда добраться смог только мощный внедорожник ее отца. Набрали столько, что два дня с бабушкой перебирали...
-Жаль, у отца совершенно нет свободного времени. Он сейчас и по выходным работает, и дома редко отдыхает. Погода чудесная, а скоро задождит и уже никуда не выберемся. Ань, давай еще попробуем сфотографироваться, а?
Юлька смотрит на меня умоляющим взглядом. Я вздыхаю, мы идем в Юлькину комнату, такую же зеленую и уютную, как и лоджия... Юлька садится на фоне самодельного белого экрана. Я делаю несколько снимков, и мы пытаемся обработать их на компьютере. Юле нужно фото на документы, проблема для нее огромная.
У нас ничего путного не получается. Видно, фотограф из меня никакой, а может и не в этом дело...
-Юль, да брось ты комплексовать-то... Внизу у вас фотостудия, сейчас я смотаюсь, договорюсь с фотографом.
Нехотя Юля соглашается. Она забирается с ногами в кресло на лоджии, кутается в шаль и отворачивается к окну.
Я бегу вниз, прихватив ключи от Юлькиной квартиры.
Фотограф молодой парень, мается от безделья... Я говорю ему, что надо сделать фото на документы, но у нас дома, нужно лишь подняться наверх, на 13-й этаж.
-Ну, это будет стоить...
-Да нам все равно, сколько это будет стоить. Нам снимки сегодня нужны, срочно.
Мы поднимаемся наверх, фотограф восхищенно замирает перед одним из Юлькиных аквариумов. Я мнусь.
-Понимаете... Вы только постарайтесь не показать это... У девушки сильно лицо пострадало, поэтому она и не пришла к Вам в студию. Пожалуйста, прошу Вас.
-Да ладно... Главное, клиент платит, остальное мне параллельно.
Я иду за Юлей. Она закутывается в шаль, как в паранджу, молча выходит в комнату и садится перед нашим белым экраном. Фотограф готовит аппарат, освещение, с любопытством смотрит на Юлькину голову.
-Все готово, можно сниматься. Убирайте вашу шаль.
Юля медленно снимает шаль и выпрямляется, сидя на стуле. Лицо фотографа меняется, в глазах мелькает растерянность и ужас...
-Вот черт, - не выдерживает он.
-Снимайте, - глухо говорит Юлька. Фотограф быстро делает несколько снимков, и я иду к двери вместе с ним.
-Это твоя сестра?
-Нет, очень близкая подруга. Она очень хорошая, сильная...
-Нисколько не сомневаюсь. Но ты в следующий раз, это... Предупреждай.
-Я предупредила...
-Да, я как-то забыл, когда увидел ее. И давно она, ну... Такая?
-Двадцать лет...
-Блин, вот бедолага.
Я протягиваю фотографу деньги. Он машет руками и говорит:
-Через час заходи, снимки будут готовы.
Возвращаюсь к Юльке, она уже на лоджии в кресле. Опять завернулась в шаль. По ее плечам вижу, что она плачет. Я обнимаю ее голову, глажу, покачиваю, как ребенка...
-Это ничего, Юлька. Все проходит и это пройдет. Ты же знаешь... Смотри, деревья в парке совсем красные стали. Хочешь, я схожу и принесу тебе твоих любимых кленовых листиков? Или мороженого? Давай устроим пир горой?
-Мороженое в холодильнике. Ешь, Аннушка... Мне чего-то не хочется.
*********
Лет десять назад я шла по знакомому больничному коридору. На встречу попадались сестрички, врачи и нянечки, всем я улыбалась, со всеми здоровалась.
Пожилая сестра на посту обрадовалась, как старой знакомой:
-Ну что, Ань, сколько ты дома отдыхала, месяца три? Штопаться приехала?
-Да, Нелли Ивановна. Надеюсь, больше не приеду...
-Ну, давай думать, куда определить-то тебя... Второе отделение на ремонте, у нас аншлаг. Вон, даже малышей уплотнили.
Я посмотрела сквозь стеклянную дверь малышковой палаты, там стояло восемь кроваток вместо пяти, ни одна не пустовала.
-Есть одно место. В 17-ой... Пойдешь?
-Так это ж здорово, это полубокс! Вы еще спрашиваете. Конечно.
Нелли Ивановна вздохнула, улыбнулась кривовато.
-Ну пошли... Там девочка хорошая, Юля Щукина. Вы ровесницы тем более. Только... понимаешь, привыкнуть к ней надо. Она тоже жженая. Сильно жженая...
-Ха, подумаешь... Видали мы жженых.
17-ая палата - это почти люкс. Есть душевая, туалет. Есть маленький холодильник. Она на два места, с функциональными кроватями. Даже телевизор можно поставить на консоль, если привезут из дома.
Я вошла внутрь, место у двери было не занято, на кровати у окна сидела маленькая фигурка, закутанная в одеяло с головой. Медсестра включила свет, помогла мне разобрать вещи. Девочка молча смотрела на меня из-под одеяла, видны были только глаза...
-Юлечка, милая... Это Аня. Она не кусается, вылезай.
Медсестра потянула одеяло. У меня перехватило дыхание... Девочка под одеялом была в буквальном смысле без лица... Ни волос на голове, ни ушей. Вместо носа - дырки, рот почти без губ. Голову поддерживал пороллоновый "ошейник"... Там, где должны быть щеки - рубцы, такие же, какие были у меня на животе и бедрах... Но моих никто не видел. Все скрывает просторная одежда.
Самое удивительное спечатление производили глаза. Они были совершенно черные, огромные, и казались нелепыми и странными на таком обезображенном лице...
Я нашла в себе силы встать, подошла к Юльке и сказала:
-Привет, я рада познакомиться. Будем дружить?
Голос у Юльки глухой, привыкнуть к тому, как она говорит, очень сложно. Сейчас губы ей почти восстановили, но чувствительность не та... Речь очень нарушена. И при этом она блестяще образована, читает и пишет по-английски, сочиняет сказки для детей, разбирается в музыке и живописи.
В день нашего знакомства к вечеру я уже почти не замечала внешности моей новой знакомой. Пять последних лет я почти непрерывно жила в разных больницах. Видела всякое и привыкла. Юлька была уникумом. С такими ожогами, какие были у нее, выживают единицы.
Вечером приехал Юлькин отец, толстенький лысый мужчина с такими же черными глазами... Мы сидели с ногами на Юлькиной кровати у окна, и смотрели телевизор. Он ужасно разволновался, когда увидел нас вместе. Я не понимала тогда, почему... Оказывается, я была первым человеком, ребенком, который спокойно разговаривал и смеялся с его дочерью. Не считая медсестер и врачей, конечно.
История Юлькиной жизни тяжела и трагична. Все случилось летом, на даче. Юля с мамой, годовалым братом и бабушкой (матерью мамы) отдыхали в Ленинградской области. Дом они сняли, отец работал и приезжал только на выходные. Все случилось в ночь с пятницы на субботу. Отец должен был приехать на утро. Он приехал на пепелище, которое еще дымилось. От дома ничего не осталось. От семьи осталась только Юлька... Она спала недалеко от выхода и проснулась, когда дом вовсю полыхал. Очевидно, остальные уже погибли или не смогли выбраться. Она побежала, но сверху на нее рухнул горящий ковер, и она несомненно тоже сгорела бы. Спас сосед, который ворвался в дом и вытащил горящую Юльку за ноги. Сам тоже здорово пострадал.
Хоронить отцу было некого. Температура в очаге горения была такая, что от погибших не осталось даже костей. Он набрал несколько горстей пепла и закопал на кладбище. Когда увидел дочь, рассудок едва его не покинул, но он собрал в кулак все свои силы и стал жить дальше ради Юльки. Ей было всего пять лет.
Мне назначили операцию на понедельник. Юлька была уже прооперирована, у нее были сильные контрактуры лицевых и шейных мышц, вот ее и восстанавливали. А мне предстояла пластика живота. После десятка перенесенных операций эта казалась просто ерундой. Впереди у нас в Юлькой было три дня. Мы болтали, я научилась понимать ее очень быстро. Она общалась со мной с жадностью Робинзона, встретившего Пятницу. Я узнала, что учится Юлька экстерном, что она обогнала меня и уже скоро закончит школу. У нее были блестящие способности, жажда познания и жажда общения. Она была мне интересна, меня совершенно перестала занимать ее внешность... Помимо лица и головы у Юльки пострадала вся верхняя часть туловища и кисти рук. Тем не менее сейчас она ловко управляется со своими аквариумами и цветочными горшками.
Приходили мои родители. Познакомились с Юлькиным отцом, о чем-то долго говорили в коридоре, мама плакала, а отчим крепко жал Юлькиному отцу руку. Все было очень хорошо, Юлька была на верху блаженства - у нее впервые в жизни появилась подруга.
В понедельник после клизм и предварительных осмотров меня отправили в операционную. Вещи остались в 17-ой палате, а Юлька, закутавшись с головой в платок, впервые шла по отделению, она решила проводить меня до лифта.
-Давай возвращайся быстрее, я буду ждать...
-К вечеру уже вернусь, не переживай,- улыбнулась я.
Страха не было, я улеглась привычно на операционном столе, вокруг суетились мои знакомые врачи, втыкали катетеры и иголки, я улыбалась, отвечала на шутки.
-Ладно, спать пора... Начинай считать, Аннушка, - мой знакомый анестезиолог тоже улыбался под маской.
Я провалилась в сон, едва досчитав до семи.
Но сознание вдруг вернулось ко мне совершенно ясное и обостренное... Я услышала голоса, как бы со стороны, и они кричали...
Потом я почувствовала свое тело. Оно было для меня совершенно чужим, наливалось свинцом и уходило от меня вниз. Я была внутри, но тело было уже не моё. Я стала рваться вверх, я пыталась освободиться от свинцовых оков. Сейчас я бы сравнила свое состояние с состоянием тонущего человека, который не может вздохнуть и рвется на поверхность...
И я почти вырвалась, но что-то швырнуло меня назад. Тело перестало уходить в землю и обрело способность чувствовать. Жгучая боль полоснула меня в области живота, я хотела крикнуть, но не могла. Сознание меня снова покинуло.
Через сутки в палате реанимации я окончательно пришла в себя... У меня остановилось сердце во время операции, но врачи, "штопавшие" меня, были суперпрофи и заставили меня жить...
Меня привезли в палату к Юльке. Она шла рядом с каталкой от лифта и молчала. В палате я отвернула лицо к стене, у меня была глубокая депрессия. Есть не хотелось, говорить, думать, чувствовать - тоже.
Я думала:
-Господи... Зачем мне все это? Когда это кончится... Почему я осталась здесь, ведь могла уйти. А там уже нет боли.
Юлька все также молча гладила своей лапкой мои волосы...
-Юлька-а-а, я уже почти ушла, зачем они меня вернули, а? Это разве жизнь, а, Юлька? Кому... Кому мы с тобой будем нужны, а?
-Это ничего, Аннушка... Все проходит, и это пройдет. Отец мороженое привез, хочешь? Я спрашивала сестричку, она говорит, тебе уже можно. С клубникой...
-Я не хочу, Юлька. Ешь сама...
Она обняла неуклюже мою голову и прижалась своей. На ней была хлопковая шапочка. Мы молчали. Скоро я заснула спокойным сном выздоравливающего человека...
***************
Я сходила к фотографу за снимками. Он очень постарался, вместо шести карточек я получила целый ворох снимков на документы всех возможных форматов.
-Чтобы больше не мучились... Вам надолго хватит, на все случаи жизни.
Парень улыбался мне. Хороший, добрый человек...
Юля снимки смотреть не стала, убрала все в стол. Мы пошли на лоджию, уже стемнело, и картина ночного города за окном была фантастически красивой.
В аквариуме таращились рыбки из своего керамического дворца. Было тихо, хорошо и спокойно.
Нам с Юлькой не нужны лишние слова, чтобы понимать друг друга. Мы просто молчим...