11 января миллионы французов в Париже и по всей Франции вышли на демонстрацию в знак солидарности с убитыми от рук террористов журналистами «Шарли Эбдо». Такие же демонстрации прокатились по всей Западной Европе, лидеры Европейских стран приехали в Париж, чтобы принять участие в этих демонстрациях протеста против исламского терроризма.
Терроризм в современном мире, увы, явление обычное, и для нас, россиян, теракты – не экзотика, «где-то там, в горах, но не в нашем районе», как говорил товарищ Саахов из «Кавказской пленницы». Все мы помним Беслан, Буденовск, Норд-Ост, Одессу, государственный террор, устроенный правительством Украины против мирных жителей юго-востока. Да и для жителей Западной Европы не впервой умирать под пулями террористов. Теракты гремели и в Лондоне, и Мадриде, где жертв было на много больше, чем 12 убитых в редакции «Шарли». Норвежский террорист Брейвик убил 77 человек и 151 ранил, и это не вызывало такого всеевропейского ажиотажа Даже в США после трагедии 11 сентября не было многомиллионных шествий с участием глав всех государств. В чем причина такой реакции? Может, этот теракт стал последней каплей, чаша переполнилась, европейцы что-то такое осознали и прозрели? Такое объяснение вполне оправдано как версия, однако я не знаю ни одного факта в подкрепление этой версии. Зато как шило из мешка торчит другое объяснение – его не надо искать, оно заявлено в высказываниях европейских лидеров и простых французов. Все они, выражая естественное возмущение убийством людей, как под копирку твердят одно и то же.
Президент Франции Франсуа Олланд: «Акт исключительного варварства […] против СВОБОДЫ ВЫРАЖЕНИЯ МНЕНИЙ». В Твиттере он добавил: «Ни один варварский акт не может запугать СВОБОДНУЮ ПРЕССУ».
Премьер-министр Великобритании Джейс Камерон откликнулся в Твиттере: «Мы – вместе с народом Франции в его борьбе с террором и в защиту СВОБОДЫ СЛОВА».
Канцлер Германии Ангела Меркель парижский теракт назвала «атакой не только на французских граждан, но и на СВОБОДЫ СЛОВА И ПРЕССЫ, что являющиеся ключевым элементом нашей СВОБОДНОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ».
Матео Ренци, премьер-министр Италии, написал в Твиттере: «Насилие всегда проигрывает СВОБОДЕ».
Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг: «Выражаю полную солидарность с нашим союзником Францией в связи с возмутительной атакой на СВОБОДУ ПРЕССЫ».
Читаю эти высказывания – и возникает догадка, что свобода для западного человека – это не просто конституционное право, не образ мышления, не стиль поведения, а нечто куда большее. Это не просто свобода – это СВОБОДА, это священный тотем, языческий идол, объект культа, поклонения, фанатической веры. Можно посягнуть на что угодно – на память национального героя, на веками освященные обычаи, на честь вашей матери но СВОБОДА – это табу, и посягнувшему на нее нет пощады!Нет бога, кроме СВОБОДЫ, и Западный мир - пророк его!
Я бы еще согласился с высказываниями западных политиков, если бы работники «Шарли» погибли за свои убеждения. Если бы они, невзирая на давление сильных мира сего и угрозы террористов, писали правду-матку – например, о событиях на Украине, о том, что Меркель врет, как сивый мерин о российских войсках на Украине, да и мало ли о чем может написать честный, нее ангажированный нечистоплотными политиками ИСТИННО СВОБОДНЫЙ журнал. Истинно свободен, например, Сноуден.Но «Шарли» - не журнал, претендующий на высказывание честного, пусть, может быть, и ошибочное мнения, а скабрезный журнальчик, печатавший грязную похабщину, у любого нормального человека способного вызвать лишь здоровое отвращение. Видел я в интернете эти, с позволения сказать, «карикатуры» - во времена моего детства подобными рисунками были разрисованы стены в нашей школьной уборной. Претендующие на юмор, они даже не смешны. Глупы, примитивны, бездарны, но не смешны (или, может, это такой специфический французский юмор, который нам, россиянам не доступен?).
Возможно, убежденный «шарлист» возразит: «Дело не в «Шарли» (мне, положим, и самому эти рисунки противны), а в принципе, в праве высказывать свое мнение, каким бы оно ни было. В этом и заключается истинная свобода». А, по-моему, в этом заключается истинная глупость. У любой свободы есть свои пределы, и в рамках этих пределов – все что угодно, а за эти пределы – ни-ни. Эти пределы закреплены в конституциях государств, законах, обычаях, этических нормах, религиозных догмах и, в конце концов, представлениях о допустимом и не допустимом каждого индивида. Понятно, что в разных культурах, разных государствах, в разные исторические эпохи они различаются, но они всегда есть в любом человеческом обществе, даже если это общество состоит только из двух человек. Скажем, Западной Европе самый суперсвободный гражданин не имеет права отрицать геноцид еврейского народа во время Второй Мировой войны, но разве этот запрет – не нарушение принципа свободы, не подавление права человека высказывать свое мнение? Но таковы в Европе рамки свободы: публично, с самых высоких трибун, в печати, на телевидении обзывать ополченцев Донбасса и Луганска преступниками и террористами – сколько угодно, а сомневаться в геноциде против евреев – ни-ни.
Конечно, терроризм есть преступление и смерть всегда ужасна, но смерть – не индульгенция, отпускающая грехи, и тем более не повод для героизации убитых грешников. В свое время погибшие от рук террористов публиковали в своем похабном журнальчике гнусные комиксы, в которых глумились над памятью погибших в результате теракта в московском метро. Разве это не смешно – куча русских свиней подохли от взрыва? Умора! У меня, разумеется, нет желания в отместку рисовать комиксы на гибель этих "остроумцев", но еще меньше у меня желания присоединиться к многомиллионному хору тех, кто заявляет «Я Шарли». Я не Шарли, потому что я не похабник- любитель гнусных картиночек, изображающих извращенный секс. Я не Шарли, потому что никогда не оскорблял и не оскорблю чувств верующих любой религии и не буду глумиться над чьей-то смертью. Я не Шарли, потому что я не религиозный фанатик, поклоняющийся идолу СВОБОДЫ.
Надо отдавать себе отчет в том, что события во Франции есть не что иное, как начало религиозной войны. Так фанатики-крестоносцы в средние века толпами шли в Палестину "освобождать гроб господен". Фанатики, поклоняющиеся кровавому божеству, который на Западе незаслуженно называют «Свободой», снова бросили вызов исламскому миру и пали от рук фанатиков исламских, став святыми великомучениками. Религиозные фанатики из европейских правительств, вместо того, чтобы сделать вывод и предотвратить возможность войны, своими высказываниями фактически стали подстрекателями этой войны. Французы и жители других европейских стран, подстрекаемые своими правительствами, вышли на демонстрации, чтобы прокричать всему исламскому миру: «Мы тоже Шарли, мы тоже, во славу своего священного идола, плюем на ваши святыни и тоже заслуживаем смерти». Мусульмане Франции, опасаясь мести французских религиозных фанатиков, тоже вышли на демонстрации, чтобы продемонстрировать: «Мы мусульмане, но не террористы, нам не надо мстить».
Демон по имени Liberte начал свою сатанинскую работу. Будут еще жертвы…
В последние дни, в связи с событиями в Париже, я часто вспоминаю один разговор, невольным свидетелем которого я был лет восемнадцать назад. Я в тогда в свой летний отпуск подрабатывал на археологических раскопках в нашем казанском Кремле. Мои временные коллеги-землекопы были люди простые, для них речь без мата как каша без масла. После аванса и получки два-три дня на работу выходило меньше трети рабочих, остальные приходили в норму после алкогольных возлияний. И работал в нашей группе парень из какой-то азиатской республики. Был он глуповат, по-русски говорил очень плохо и в компании наших российских алкашей смотрелся белой вороной. Его не обижали, но были среди нас два-три балагура, которые над ним постоянно подтрунивали. Как его звали, не знаю, а прозвище ему дали «Бухара». Впрочем, ничего оскорбительного в этом прозвище не было. Одного рабочего, который увлекался вегетарианским питанием, прозвали «Укроп», и он не обижался.
Однажды во время перекура все о чем-то разговаривали; я, занятый какими-то своими мыслями, их не слушал. Вдруг мое внимание привлек голос Бухары. Что он сказал, я не расслышал, понял только слово «Аллах», причем меня поразило, как он это сказал – глаза его вдруг осветились внутренним светом, голос стал торжественным, и было видно, что он говорил о том, что было в его жизни самым священным. Кто-то, по привычке вышучивать Бухару, отпустил остроту по поводу Аллаха – и вдруг один рабочий его резко оборвал: «Стоп, это нельзя!». Все понимающе замолчали, а остряк, поняв, что болтнул не то, стал оправдываться: «Да я ничего, я не это имел в виду». К счастью, Бухара ничего не понял и не посчитал себя оскорбленным.
Я вспоминаю этот случай и думаю: как хорошо, что я живу в России! Жизнь у нас, конечно, не райская, зато у нас нет «свободы» и в наших киосках, заваленных дерьмовыми журнальчиками, нет журнала с похабными картинками, оскорбляющими чувства верующих – мусульман, христиан, иудаистов, кришнаитов и прочих. Мы, конечно, по сравнению с культурными и цивилизованными французами медведи сиволапые, лапотники, зато у нас последний алкаш понимает: шутить шути, но до известного предела, определяемого совестью. Дошел до этого шлагбаума, и дальше – стоп.
Наши отечественные «шарлисты», оправдывая французский «шарлизм», говорят: «У французов такой менталитет, такая традиция: «Ради красного словца не пожалею мать-отца». Менталитет – это характер народа. Если у человека скверный характер, от которого страдают окружающие, он рано или поздно получит по первое число (у крестоносцев, кстати, тоже был свой менталитет). И что уж тут возмущаться, на демонстрации выходить? Выводы делать надо, а не возмущаться. Или горбатого могила исправит?