«А» и «Б» сидели на трубе.
«А» упало, «Б» пропало,
Кто остался на трубе?
Если бы да кабы
То блаженство, что спит под изнанкою
Упоительного «якобы»,
Извлекать мы умели, дабы
Обнаруживалась бы, хоть морзянкою,
Хоть невнятицею бытия
Потаённая явь, –
Кровь неоновая
Прострочила бы, верно, озоновые
Супервывески новой края.
И, во всю поднебесную ширь,
Под небесною крышею
Наконец рассиялась бы жизнь
Всею правдою высшею!..
Так и здесь (уж откуда, невесть)
Завелась бы шишига какая, шишимора,
Аль бо мышь на крылах – нетопырь…
И уж эта бы тварь непременно,
Всё светлое в мире губя,
И, зигзагами светопись рая дробя,
Сокровенные литеры путая,
Гнев бы вызвала (якобы на себя),
В искушенье ввергая какого-нибудь шелопута, и
Тот, несчастный влюблённый или пьяная просто свинья,
Каменюги швырял бы в неё
(Мимо мыши, конечно, но руша края
Дивной крыши), –
Ох, и сдал бы несчастный на волю бездомной судьбы
И себя, и, что хуже ещё для мечтательного бытия –
Искалеченное без родоначального «Я»,
Изувеченное в заварушке нетрезвой – «КАБЫ».
( А ещё попоздней – и «АБЫ…»)