(Из сборника эссе «Мой календарь знаменательных дат»)
«…Однако стать монахом ему удалось не сразу. Когда он сказал, откуда родом, и сообщил, что семья его не относится ни к западному, ни к восточному христианству, а хранит «боснийскую веру», то есть веру патаренов, ему пришлось на несколько лет стать послушником и каяться в грехах, ожидая приема в братство. Все это время он жил в деревянной колокольне, набитой книгами. Спал на сложенных веревках от колоколов, которые будили его, вырываясь по ночам из-под его тела, когда ветер раскачивал колокола, и было слышно, как разбушевавшееся озеро с ужасающей силой швыряет прибрежную гальку в монастырские ворота».
(Милорад Павич «Железный занавес»)
20 января 1699 года родился известный хорватский поэт и историк Антун Канижлич. Говорят, был он человеком весьма образованным – в университетах Вены и Граца изучал философию и теологию, состоял в ордене иезуитов, а ещё – сочинял литературные произведения. Например, одно из них, по мнению хорватского литературоведа Матко Пеича – является «…вершинным достижением словесности рококо». И назывался этот шедевр «Святая Розалия, дева из Палермо». Правда, опубликован он был уже после смерти автора, который, кстати, прожил (и это по тем временам!), ни много ни мало – почти восемь десятков лет. И вот этот факт, честно говоря, заинтересовал меня больше, чем то обстоятельство, что кроме поэмы (а «шедевр хорватской словесности XVIII века» является поэмой), Канижлич также известен и как автор церковно-исторического сочинения «Подлинная основа великой смуты». Претенциозный заголовок целиком и полностью оправдан её содержанием, поскольку речь в нём идёт о Великом церковном расколе, ответственность за который, по мнению писателя, лежит исключительно на греках, но, ни коем образом, не на славянах… (Ну, он же историк был, иезуит, ему, конечно, видней). Однако лично мне было бы гораздо интереснее прочитать мемуары Антуна Канижлича (если таковые вообще имеются), автобиографию или странички из личной переписки или дневников… Чем быть рупором той или иной политической правящей партии (а иезуитов частенько использовали именно с этой целью), писал бы он лучше (на мой взгляд, конечно) о себе или о том, что, с его точки зрения, происходит вокруг. Не может быть, чтобы читать о его жизни было менее интересно, чем (страшно припомнить в каком году!) я читала о жизненных перипетиях Эразма Роттердамского! Но как раз об этом, увы, биография именинника, размещенная в открытых русскоязычных источниках, умалчивает. Как, собственно, не сумела я найти и перевода на русский язык его знаменитой поэмы.
Можно лишь предположить, что текст этот был выполнен в «светлых красках» и наверняка показался бы современному читателю вычурным, изобилующим словесными нежными узорами с «позолотой», с прихотливой, богатой орнаментикой, и всё это – при полном игнорировании строгого единообразия. Не зря же хорватский литературовед Матко Пеич сравнивает её стиль с «литературным «рококо». То есть, если продолжить предложенную им аналогию (больше известную в архитектуре и декоративном искусстве), – данное поэтическое повествование, вероятно, являлось искажением старых простых форм. В последующих веках, присущая стилю «масса фантастических орнаментов, венков, гирлянд и прочих украшений», например, в декоративных изделиях выльется в китч. А подобные «излишества» в литературе будут считаться «безвкусицей» и даже «вульгаризмами». Впрочем, не грубыми и лицемерными, а слегка наивными и поэтому, сверх меры, – восторженными, однако вполне умеющими себя держать в благовоспитанном обществе. Во всяком случае, так писали в то время наиболее читаемые и почитаемые современники Канижлича, причем, в разных уголках Европы… Сюжет, положенный в основу поэмы, действительно, весьма прост: это житие святой Розалии, покровительницы Палермо, повествование о её непродолжительной земной жизни и явленного через неё чуда.
А история такова. Будущая святая родилась в 1130 году в зажиточной семье. 18-и лет отроду Розалия решает целиком предаться служению Господу, и, покинув отчий дом, перебирается в горы и поселяется там в небольшой пещерке. Где она и провела остаток своих дней, почив, приблизительно, в 1166 году.
…Любопытно, что говорит о девственности известный немецкий мистик и богослов Мейстер Экхарт (1260 -1327 гг.). Под ним он понимает состояние (человека), свободное от всяких восприятий, которые бы мешали ему чувствовать Бога, сливаться с ним воедино, следовать его воле. Однако, как говорят классики философии и психологии: «мир даётся человеку в ощущениях». Иными словами, придя в этот мир, человеческое существо не может выжить, адаптироваться и полноценно развиваться, будучи «изолирован» от восприятия, познания и понимания окружающего мира. Для чего, в частности, нужны воспитание и образование (или, хотя бы, передача необходимой информации и навыков). Так что (во всяком случае, для определенного момента) совсем отгородиться от воздействия «чужого влияния», на мой взгляд, всё-таки, нереально. Другое дело, человек может (скорее, осознанно) ограничить внешние воздействия на органы чувств, научиться управлять своими эмоциями и мыслями, с тем, чтобы они не мешали сосредоточиться на «внутренних» ощущениях. просто невозможно. Думаю, что Экхарт имел в виду это. А тогда (с его точки зрения), даже тот факт, что женщина была матерью, не может, впоследствии, стать преградой к её «девственности», т.е. беззаветной и всецелой к любви и служению Господу… «….лишь подобное может слиться воедино, душа, которая хочет вместить целомудренного Христа, должна хранить девственное целомудрие».* Впрочем, тут тоже возникает вопрос (к нему? или к переводу?): реально ли, - безо психических или физических потрясений и травм, - «стереть», обнулить, «вписанный» в каждую клеточку рожавшей женщины, ценный жизненный опыт? Вот, что значит, великий мистик не был матерью и даже женщиной, чтобы хоть слегка суметь ощутить страх, боль, ужас, который сопутствовал той же матери Христа от его рождения до страшной мученической смерти. Ведь для неё он всё равно был, прежде всего, родным – плоть от плоти – сыном, которого она выносила у себя под сердцем и вскормила своим молоком, возлюбленным… ребёнком... С другой стороны, конечно, что могут знать обычные люди о смирении в Духе?).
А вот как пишет (о нечто схожем с описанием «знания» и «забывания») современный сербский прозаик Милорад Павич: «У самого же пресвитера Козмы, хоть он и вдвое старше Малоншича, память всегда была плохой, а это говорит о том, что его душа моложе души Малоншича и ее способность к очищению в момент перехода из одного организма в другой еще не ослаблена болезнью»***. То есть, иными словами, помнить лишь то, что тебе внушено с детства или вычитано из книг, но не пережито и не ощущалось лично, подобно БОЛЕЗНИ, которой подвержено всё большее количество современных людей, и все мы носители и «переносчики» этого «микроба» или «вируса»…
Но, как повествует житие святой Розалии, по всей видимости девушка и не считала себя настолько сильной в духе, чтобы противостоять всем вышеперечисленным «препятствиям». Именно поэтому – и не вышла замуж, именно поэтому намеренно лишила себя общения с людьми.
Поскольку разные источники называют разные годы смерти святой, в среднем получается, что Розалии было или чуть меньше или чуть больше тридцати лет. Никаких бесед с птицами, пророчеств, благочестивых бесед со сбившимися с дороги путниками или с пастухами… Короче говоря, ничего особенного и более того: разве, это была жизнь девушки? – отцвела как цветок, не оставив о своей невероятной жизни ни слухов, ни даже домыслов. Тем не менее, после смерти Розалию ждёт её главная миссия, возможно, та, ради которой она отреклась от мирской жизни и более десятка лет вела нелёгкую жизнь отшельницы в беспрестанной молитве, – столь странный для молодой женщины её происхождения (даже в те времена).
А случилось вот что: в 1624 году Палермо угрожала эпидемия чумы. Как известно, эта страшная болезнь, возникавшая, словно ниоткуда, буквально косила человеческие жизни, умерщвляя, порой, целые европейские города. И не было никакого снадобья от этого страшного заболевания, и укрыться от него тоже было невозможно. Напуганные и измученные люди видели в этом только одно: кару Божью.
И вот в этот страшный час, как гласит предание, святая Розалия явилась в видении больной женщине, а позднее охотнику, указав место, где лежат её останки, которые велела перенести в Палермо. Чума отступила только после того, как по улицам города пронесли в торжественной процессии мощи отшельницы, жившей в 12 веке в пещере на горе Пеллегрино (что в переводе означает «Гора паломников»).
Позднее Розалия была провозглашена Святой и покровительницей Палермо, а затем и всей Сицилии. Над пещерой, жилищем отшельницы (где ранее были обретены её останки), построили санктуарий (лат. Sanctuarium) –святилище. Официально канонизирована святая была в 1630 году, хотя посвящённые ей церкви существовали ещё в XIII веке, а самое раннее упоминание в письменных источниках датируется 1590 годом....
Согласитесь, в этой истории и впрямь много чудесного и достойного вдохновенного пера, одаренного талантом стихосложения иезуита. А что до понятий литературной красоты и стиля, – это, как известно, явления, весьма и весьма изменчивые…
Пс: Кроме церковного дня памяти Розалии – 4 сентября, 15 июля в Палермо ежегодно отмечается День святой Розалии. История праздника восходит к 1624 году, когда в городе разразилась эпидемия чумы и связана с выносом мощей святой и шествием с ними по городу.
«Первый раз празднование состоялось в 1625 году, и с тех пор традиция не прерывалась. На дворе 21-й век, но и сегодня праздник собирает сотни тысяч людей, коренных жителей Палермо и тех, кто поселился здесь недавно, но уже чувствуют себя гражданами этого гостеприимного города. Каждый год для праздничной процессии создается новая огромная колесница, в украшении которой проявляется буйная фантазия ее создателей.
На самой высшей точке колесницы водружается статуя Св. Розалии, а под ней серебряная урна с ее мощами, которую сопровождают в процессии от Новых Ворот города (от королевского дворца) до Порта Феличе (или Счастливых ворот) у моря. На другой день процессия возвращается обратно и урна с останками Святой хранится в Кафедральном соборе до следующего года.
Процессия сопровождается музыкой, песнями и различными спектаклями, прославляющими Св. Розалию. Колесница останавливается на площади у собора Палермо, и мэр города, по традиции, возлагает цветы к стопам священного скульптурного изображения Св.Розалии, поднимается к статуе и сверху провозглашает: «Да здравствует Святая Розалия! Да здравствует Палермо!» Празднество не ограничивается торжественным шествием. В городе также проходят концерты и представления, в небо взлетают фейерверки. Существуют даже традиционные праздничные блюда и угощения: макаронные изделия с сардинами, вареные улитки с чесноком и петрушкой, вареные осьминоги и другие традиционные лакомства»**.
Пс2: Что ж, мне так и не удалось прочесть ни единой строчки из поэмы Антуна Канижлича. Но, быть может, дело было не в ней? Очевидно, что вся эта (получившаяся) история гораздо красивее и даже чудеснее, потому что рассказывает о том, как тесно, на самом деле, переплетены судьбы человеческие: вне времени, вне пространства....вне религий и знаний языка…
Во всяком случае, для меня.
*) М. Экхарт «Духовные проповеди и рассуждения»
**) Блог Генерального консульства России в Палермо :
***) Милорад Павич «Железный занавес»