Санька подошел к дивану, обхватил кота руками и стал тянуть вниз. Кот мяукнул и без особого удовольствия подчинился, позволил стянуть себя на пол, отряхнулся, потерся об Санькины босые ноги и отправился спать на огромную батарею-гармошку. Расчистив диван, Санька приволок из коридора свою тяжелую цигейковую шубу и аккуратно разложил ее на бывшем кошачьем лежбище. Эту шубу Санька ненавидел всей своей детской мальчишеской душой. Ненавидел, как может ненавидеть маленький мальчик, систематически подвергавшийся насмешкам дворовых ребят. Не дразнил Саньку, как теперь бы сказали, только ленивый. Санькина шуба была девчачьей. Он донашивал ее после старшей сестры Аленки.
Когда-то у Саньки была семья. Все, как положено - мама, папа, сестренка. Он помнил, что тогда был любимым сыночком, мама ласково звала его Санечкой. Папу он тоже помнил. Помнил, как тот гладил его по голове и приносил с работы петушки на палочке, красный - для Аленки, желтый - для Сашурика. Сашурик - так иногда называл его папа, когда был в хорошем настроении. Но после все изменилось, настроение у папы все чаще и чаще было плохим, а то и просто ужасным. Родители закрывались на кухне и там ссорились. А Санька и Аленка сидели на ковре, взявшись за руки, и молчали. Они ничего не понимали из доносившихся криков. Но им было страшно. Санька помнит то чувство смутной тревоги. Чувство, что в дом неминуемо придет беда...
И она пришла. Маленький Санька остался с отцом, а мама с Аленкой уехали далеко, в город, откуда мама была родом. В том городе Санька никогда не бывал, но по рассказам отца знал, что город тот называется Тьмутаракань и туда только на собаках добираться. С собаками Санька дружил. Они подпускали его, даже когда выкармливали щенят. Но как добраться на них до мамы, не мог понять, а отца об этом было лучше не спрашивать. Впрочем, у отца он прожил совсем недолго. Отец после отъезда мамы несколько дней выпивал, а потом завербовался на Север и, собрав чемодан, уехал, чмокнув Саньку в зареванные щеки.
И Санька остался с бабушкой. Баба Рая, которой, как на голову снег, свалился маленький внук, горевала недолго. Открыла сундук, достала оттуда красивый отрез на платье и пошла в соседний подъезд, где жила женщина, работающая воспитателем в детском саду. Та быстренько переговорила с заведующей и вопрос решился полюбовно.
Сад Санька любил. Любил до самой зимы. Зимой начались проблемы. Зимой у него появилась шуба. Желтая шубка с темными пятнышками. Девчачья. Бывшая Аленкина. Аленка из нее выросла. Как и из многих других вещей, которые мать оставила, уезжая. Юбки и платьица Баба Рая относила старушке, которая продавала их в выходные на базаре. А шуба, решила баба Рая, вполне подойдет Саньке.
Шуба была большая и тяжелая. Первый год Санька относил ее почти без слез. Из сада сразу домой, при бабе Рае дразниться никто не посмел бы. Выгуливать Саньку бабе Рае было некогда. А в магазины она его с собой не таскала, оставляла под присмотром соседей. Потом пришла весна, очень ранняя и теплая, из шубы Санька перелез в кофту, а потом в футболку. После жаркого лета была осень, Санька и думать забыл о проклятой шубе. За год он повзрослел, познакомился с ребятами во дворе. Баба Рая выпускала его одного, наблюдая за ним из окна. На первый же зов он беспрекословно бежал домой. У бабы Раи не забалуешь. У бабы Раи он из Санечки сразу стал Санькой. Попривык за год к суровой старухе, ласки от нее не ждал и на подзатыльники перестал обращать внимание.
Он забузил впервые. Впервые устроил бабе Рае настоящий концерт. Был крепко отшлепан, одет в ненавистную шубу, застегнут на все пуговицы и почти волоком доставлен в свою группу. На следующий день скандалить он не посмел, только молча ревел, когда баба Рая собирала его в сад. Утренние страдания были несравнимо меньше, чем вечерние. Утром его быстренько отводили, раздевали и он шел в группу. Шуба висела в шкафчике и никто ее не видел. Санька, конечно, тут же сообразил, как можно отвертеться от прогулки. То у него болел животик, то зуб, то выльет чай на одежду, а в мокрой кто его поведет на площадку... Он придумал прятать шапку за батарею и его опять оставляли в группе, не вести же ребенка простужаться. Вечером было значительно хуже. Связываться с бабой Раей было небезопасно, поэтому к вечеру зуб успокаивался, живот переставал болеть, а шапка находилась. Беда заключалась в том, что подойдя к дому, баба Рая велела ему играть во дворе и на все уговоры не реагировала. Санька оставался среди мальчишек, которым доставляло удовольствие отпускать ядовитые словечки по поводу его девчачьей шубки. Санька испробовал все. Он пытался обзываться. Вышло только хуже. Несколько раз подрался. В драке всегда проигрывал, да после добавляла баба Рая. Потом придумал снимать шубу и гулять без нее. Это понравилось ребятам, шубу быстро пристроили в качестве подстилки, чтобы кататься на ней с горки. Несколько раз сошло с рук, а потом баба Рая глянула в окно и Саньке влетело. Но он упрямо снимал на улице Аленкину шубу. Только кататься на ней ребята уже не хотели, побаивались бабу Раю.
Наконец, повезло, и Санька простудился. Несколько дней он пролежал дома под соседским надзором. Сердобольные тетеньки баловали его вкусностями. Но рад он был совсем не этому. Пятнистая шуба висела в шкафу и Санькино напряжение потихоньку спало. И вот теперь счастье грозило закончиться. Назавтра баба Рая велела готовиться в сад.
Разложенная на диване шуба выглядела, как новая. Несмотря на то, что несколько зим ее относила Аленка и вторую зиму трепал Санька. Санька на минуту задумался, оценивая последствия от содеянного варварства, и все-таки решился. Большущие портновские ножницы из бабушкиной швейной коробки заскрипели в его руках. Кот, который до этого лениво поглядывал на Саньку одним глазом, приподнялся на лапах и предупреждающе мяукнул. Санька не послушался. "Хорошо тебе говорить, - пожаловался он коту, - не тебе же ходить в ней! В прошлом году я был маленький. Она была мне велика. В этом она мне как раз. Но баба Рая говорит, что мне и в следующем году ее носить. Говорит, коротковата будет, но ходить можно, все не покупать. Сейчас я в старшей, а на следующий год уже в подготовительную группу пойду. И все в этой девчачьей шубе? Ну уж нет! И пусть я буду порот, пусть! Пусть и отец приедет, выпорет... Все равно..."
Резать было трудно. Санька сжимал ножницы двумя руками и кряхтел. Цигейка простригалась вместе с подкладкой. Санька размазывал кулаком слезы, потом снова принимался за дело. Кот спрыгнул с батареи, стал тереться о Санькины ноги, толкать его своим влажным носом, словно говоря: "Ну ты чего, братан? Ты чего, а?"
Санька и сам не знал, чего... Зачем, например, стриганул резинку, на которой болтались пришитые варежки. Варежки-то тут при чем...
Ну, вот, пожалуй, и все. Санька, который когда-то был маминым Санечкой, отложил в сторону ножницы, сгреб в охапку пятнистые куски Аленкиной шубки, уткнулся в них лицом и зарыдал.