Он видел ее только на фотографиях, свою сестру Ларочку. У его друзей тоже были сестры, старшие и младшие, он знал их и играл с ними во дворе. Но никто из них на Ларочку не походил. Это были дети, а Ларочка была большой тетенькой, красивой, как тетя из телевизора. На фотографиях Ларочка красовалась вместе с мужем, высоким и строгим на вид дядькой в военной форме. Ларочка жила очень далеко, и на вопросы друзей, где именно, Витя отвечал, как папа - служит. Конечно, служил Ларочкин муж, а сама Ларочка, как говорили соседи, удачно выскочила замуж. Вот и все, что Витя знал о своей сестре.
В доме, кроме фотографий, ничего о ней не напоминало, разве что две старые Ларочкины куклы, уродки, считал Витя и никогда не брал их в руки. Да и зачем они ему, в самом деле, у него полно своих игрушек. А недавно Вите исполнилось пять и он стал обладателем новенького паровоза. Паровоз теперь немного поцарапан, но это не значит, что Витя не любит и не бережет свои игрушки. Это значит, что он не жадничает и выносит паровоз на улицу.
Витя вздохнул и снова приоткрыл ворота, высунулся наполовину - одна нога во дворе, вторая на улице, помотал головой туда-сюда, озираясь, хотя знал, что приехать сестра может только со стороны вокзала. Потом снова нырнул во двор.
Услышав скрип ворот, мама, которая накрывала стол во дворе, в тени винограда, заулыбалась:
- Не приехали?
Витя пожал плечами.
- Ничего, потерпи, сыночек, теперь уже скоро!
Это "скоро", казалось Витеньке, никогда не кончится. Папа давным-давно уехал в другой город, в аэропорт, встречать дочь с мужем. Потому что в их небольшом городке самолеты не приземлялись. Иногда пролетали, совсем низко и Витя вместе с другими ребятами кричал, и махал руками, и немножко бежал следом. Немножко, потому что нельзя отходить далеко от дома, не велено.
Витя сорвал виноградный усик и стал потихонечку грызть, высасывая чуть кисловатый сок. С утра они с отцом поливали весь виноградник, и орешину, и другие деревья в их дворе, из тяжелого черного шланга, чтобы смыть пыль с листьев. Весь двор был залит лужами, Витенька был мокрый с головы до пят, но очень довольный, потому что это было весело. Потому что папа давал ему подержать шланг и разрешал направлять струю в любую сторону. Жара стояла неимоверная и теперь с трудом верилось, что недавно здесь были лужи и капало с деревьев.
Ну когда же они, наконец, приедут? Витя слонялся по двору без дела и потихоньку начинал сердиться. Сорвал виноградный лист, положил на свой кулак и резко прихлопнул ладошкой. Лист лопнул посередине. Взорвался, как говорили ребята. Раньше у Витеньки никак не получалось взорвать лист, но потом большой мальчишка Марат пожалел его и показал, как правильно хлопать.
На глаза Вите попалась лошадка, его любимая качалка, которая сиротливо стояла возле выбеленного дувала(*). Мальчик схватил ее и потащил в гараж, еще подумают, что он до сих пор на ней катается, как маленький... В гараже он пристроил качалку на нижнюю полку стеллажа. Потом поднял и прислонил к стеллажу большую пыльную крышку от выварки. Можно считать, что лошадку почти не видно. В это время засигналила машина. Опоздал!
Витенька, стряхнув пыль с ладошек, побежал к воротам, которые уже открывала мама.
- Я! Я! Я сам! - закричал Витя.
Мать услышала, остановилась подождать, пока он добежит до нее.
- Ты где так вымазался? - ужаснулась, увидев, во что превратился нарядный костюмчик сына.
Витеньке было все равно, вымазался он или нет. Отводя скрипучие ворота в сторону, он во все глаза смотрел на папин "Запорожец", на чемодан, привязанный сверху и на женщину, которая сидела рядом с отцом.
Машина въехала во двор и остановилась возле гаража.
Отец открыл дверку, вылез из машины, встретился взглядом с Витенькой и подмигнул ему. Мать засуетилась, подбежала с другой стороны, где уже выбралась из машины Ларочка, стала обнимать ее и вытирать платком глаза. Потом из машины показался муж Ларочки, который был вовсе не в военной форме, а в светлом костюме и поэтому не произвел на Витю никакого впечатления.
- Так-так! Значит, ты и есть мой брат? - строгим голосом обратилась Ларочка к Вите и высоко подняла брови.
Вите сразу захотелось спрятать грязные руки за спину. А лучше и вовсе спрятаться за папу. Но в это время отец как раз отвязывал чемодан с багажника и прятаться было не за кого.
- А я - твоя старшая сестра! Лора. А это мой муж, можешь называть его дядя Глеб.
Дядя Глеб пригладил волосы, подошел к Витеньке и присел перед ним на корточки.
- Ну, здорово, брат! - и протянул руку для пожатия.
Заглянув в глаза дяде Глебу, Витя понял, что дядя ему нравится. Руки у Вити были грязные. А все эта дурацкая крышка от выварки... Но дядя Глеб никак не отреагировал, пожал Витенькину руку, поднялся и пошел к топчану(**), на который мама с утра настелила длинные яркие курпачи(***).
Витя побежал отмываться. И, вспоминая взгляд старшей сестры, сменил грязный костюм на футболку и шортики.
Теперь он был чисто одет, но возвращаться под навес, к гостям, не торопился, стоял на пороге дома и разглядывал сестру.
- Ну что ты, Ларочка, - говорила, словно оправдываясь, мать, - здесь вовсе не так плохо, а квартиру нам обещают в следующем году.
- Я, кажется, просила не называть меня Ларочкой, - выговаривала матери тетенька, которая почему-то была Витиной сестрой. - Отцу следовало не соглашаться на перевод, раз сразу не дают квартиру. Переехать из столицы в эту глушь, это ж надо додуматься!
- Ну как же не соглашаться, Лароч...Лора, как же не соглашаться, партийный отец-то... И потом, тут...
- А виноград точно мытый? - перебив мать, спросила Лора, отщипнула виноградину и стала оглядываться вокруг в поисках полотенца, салфетки или чего-нибудь, чем можно эту виноградину обтереть.
- Мытый, мытый, - торопливо закивала мать, - можно и с лозы рвать. Утром Витюша с отцом все грозди из шланга мыли, а этот я утром еще раз из колонки сполоснула.
Мать кивнула в сторону колонки и Лора (а Витя решил для себя, что отныне сестра будет для него именно Лорой) нехотя повернула голову. Витя тоже повернулся к колонке. И вдруг увидел ее другими глазами. Ржавая кривая железяка, торчащая посреди углубления в щербатом асфальте... В доме напротив в глубине двора был колодец, а у них вот...
От колонки к садовым кустам тянулся маленький арычек(****), он был мокрым, но пустым. Вода в нем никогда не застаивалась, стекала в сад и впитывалась в землю. Витеньке, например, приходилось приносить большой булыжник, чтобы сделать запруду и поиграть в кораблики.
- Убожество! - фыркнула Лора и брезгливо отвернулась.
Витеньке стало плохо. Нет-нет, у него ничего не болело, но ему стало плохо и он не мог этого объяснить.
С того времени, как за воротами забибикала папина машина, не прошло даже часа, а сестра уже успела обругать все, что было во дворе. Все, что Витенька любил. Хорошо хоть, успел лошадку спрятать. От огорчения мальчик даже забыл, что качалка была спрятана совсем по другой причине.
Самого Витю сестра тоже здорово отругала за то, что он неаккуратно ест. Дядя Глеб в разговоры не вступал, если к нему обращалась мама или отец - кивал, вместо него отвечала Лора.
Витя взял кусок лепешки и потихонечку, стараясь не скрипеть воротами, вышел на улицу. За воротами у дувала стояла небольшая скамеечка, на двоих взрослых, а Витя мог на ней даже лежать. Он снял сандалии и залез на скамейку с ногами. Как и все дети, Витя любил бегать босиком, но сегодня ради приезда сестры с утра был обут. Уселся по-турецки и стал отщипывать небольшие кусочки от лепешки. Его тут же заметили братья-близнецы, жившие через дорогу. Они вышли за свои ворота и уселись на скамейку справа и слева от Вити. Трое детей на скамейке вполне помещались. Наверное, у Витеньки было такое лицо, что братья побоялись расспрашивать. Так они и сидели втроем, молча отщипывая от лепешки. "Вон какие у людей братья, - думал Витя, искоса поглядывая на соседских неразлучных ребят, - а я почему-то - поздний ребенок...".
Потом за Витей пришел папа. Мальчишки спрыгнули со скамейки и скрылись в своем дворе. Вите совсем не хотелось домой, а хотелось спросить папу, скоро ли уедет сестра. Но он не спросил. Сунул ноги в сандалии, наклонился и долго застегивал их, чтобы поморгать, чтобы никто не увидел, как он старается удержать слезы.
Папа подождал, пока Витя поднимется и подхватил его на руки. Витя забыл, что могут увидеть и высмеять, он доверчиво прижался к отцу и услышал его шепот:
- А мы с тобой завтра возьмем и махнем на целый день на рыбалку, ага? Вдвоем.
Витя уткнулся в густую отцовскую шевелюру и судорожно выдохнув "ага", еще крепче прижался к отцу. "Ну ее, эту Лору" - успел подумать Витенька, пока папа нес его домой, - пусть себе ругается! Потерпим..."
(*) - дувал - забор из глины в Средней Ази
(**) - топчан - род дощатой кровати на ножках, иногда со спинками
(***) - курпача - среднеазиатский узкий стеганый матрас
(****) - арык - оросительный канал в Средней Азии