ПРОПОВЕДНИКИ
Я сидел перед мольбертом, неосознанно водя кистью по нарисованным закорючкам, раскрашивая их в разные цвета. Дождь продолжал нагонять тоску скрипучим, заунывным шелестом за окном. Странно, но порою жизнь и в правду похожа на эти разноцветные закорючки, когда привычное вдруг становится непривычным, а понятное – непонятным. Порой приходит время, когда хочется что-то понять, но вдруг с ужасом осознаёшь, что понять ты этого не можешь, хотя оно есть, существует и сверлит твой мозг этой самой непонятностью до остервенения.
На конгресс Свидетелей Иеговы мы пошли втроём. Форму решили не одевать, чтобы не привлекать внимание, но когда подошли к стадиону, на котором это сборище сектантов проходило, мы поняли, что всё равно наш вид сильно отличался от общей массы. Серёга с Петей в потёртых джинсах выглядели, как два мухомора среди белых грибов, ничуть не лучше выглядел и я в вельветовых брюках и чёрной водолазке. Вокруг нас шли толпы наряженных женщин и детей, а все мужчины, как на подбор в отглаженных брюках и в разноцветных рубашках с короткими рукавами и яркими галстуками. Многие сразу же принимались с нами знакомиться, радостно улыбаясь, будто мы были их ближайшими родственниками, которых они не видели много лет и всегда ждали этого светлого дня, когда мы к ним приедем в гости.
- Слушайте, а ведь в Германии тоже самое было, а я думал, что наши так не могут, - озвучил свои мысли наш Шерлок Холмс, когда мы уселись на трибуне, недалеко от двух старушек, весело что-то обсуждавших с молоденькой девчонкой в цветастом платьице.
- Что тоже самое? – жуя хот-дог, купленный по дороге на стадион, спросил Кузьмин.
- Ну, обстановка та же: все радостные, кругом порядок, никто не курит и полиции нет. Заметили!
- Нет, не заметил, а вот то, что здесь уйма хорошеньких девчат – это я заметил, а коллеги мне в управлении надоели, хорошо, что их нет.
- Я узнавал о конгрессе, - вмешался я в разговор. – Мне из местного райотдела сказали, что уже не первый год у них эти сектанты собираются и проблем, в смысле, порядка у них никогда не было, поэтому обычно на стадионе в эти дни пара сотрудников дежурит.
- Пара?! На такую толпу, да ведь здесь тысяч двадцать собралось, у них уже около трёх десятков публикаций признаны экстремистскими, и пара полицейских! А, если их босы кликнут: «Мочи иноверцев!», рядом ведь рынок?! У нас там, что начальство совсем охренело! – Серёга чуть не подавился хот-догом.
- Что-то не похожи они на экстремистов, - сказал Петя, осматриваясь по сторонам.
- Сейчас не похожи, а скажут: «Мочи!» - будут похожи: они же, как зомби, сказали улыбаться – улыбаются, скажут мочить всех – будут мочить.
- Ты это серьёзно, Серёга, или придуриваешься?
- Конечно серьёзно, что-то мне уже не по себе здесь. Ощущение, что среди сборища вампиров находишься, они такие милые, улыбаются и ждут подходящего случая, чтобы вцепиться тебе в горло.
- Ладно тебе, Серёга, Петьку пугать, он весь побледнел, аж!
- Ничего я не испугался, к тому же, не забывайте, я уже был на таком конгрессе и, как видите, цел и невредим.
- Так ты один из них, - расширив глаза, сказал Кузьмин и картинно прижал недоеденный хот-дог к груди. – Боже, они тебя зомбировали!
- Ладно, хватит придуриваться, на вас люди смотрят.
На нас, действительно, то и дело посматривал мальчик, лет восьми, который сидел на скамейке ниже нас. Он удивлённо смотрел в нашу сторону, потом дёргал маму за рукав платья и что-то ей говорил. Мама тоже посмотрела на нас, улыбнувшись, кивнула головой и что-то прошептала сыну на ухо.
Мальчонка встал со своего места и подошёл ко мне.
- Здравствуйте! Меня зовут Юра, можно с Вами познакомиться?
- Андрей Игоревич, - сказал я и протянул ему руку.
- Пётр, - улыбаясь, представился Булкин.
- А я – Серёга, - доев бутерброд, весело пробасил Кузьмин и протянул свою огромную лапищу.
- Я вижу, вы без шляпы, Андрей Игоревич, а сегодня будет очень жарко и солнышко Вам может напечь голову, мама разрешила мне отдать свою шапку, - он снял с головы незамысловатую треуголку, сделанную из газеты, и протянул мне.
- А сам как, без шляпы?
- Мама мне другую сделает, она быстро их мастерит, обещает меня научить, тогда я тоже буду делать такие шляпы.
- Ну, спасибо! – я надел треуголку на голову и кивнул Юриной маме в знак благодарности, когда она посмотрела в нашу сторону.
Мальчик ушёл, но, когда началась программа, он опять подошёл к нам и тихо сказал:
- Можно мы с мамой сядем рядом с вами, а то у вас нет Библии, а как вы будете читать её, когда скажут.
Ничего не поняв из его слов, я согласился. Юра весёлый сбегал за мамой и через пару минут уже сидел рядом со мной и открывал мне свою Библию, когда докладчик просил посмотреть тот или иной отрывок. Меня очень удивило, как этот маленький мальчуган быстро отыскивал нужное место в толстенной книге и тыкал в него пальцем, привлекая наше внимание к написанному. Он внимательно читал сам, следя по маминой книге за словами докладчика, а нам передавал свою, кроме всего этого, юный вундеркинд успевал что-то записывать в тетрадь. Кстати, тетрадки и блокноты были почти у всех присутствующих на стадионе и они что-то усердно писали, слушая выступающих. Из любопытства я заглянул в тетрадь Юры и увидел название доклада, имя докладчика и сокращённые записи местонахождения библейских цитат, на которые ссылался докладчик.
Докладчики меняли друг друга на сцене, украшенной искусственными цветами. Не помню, о чём они говорили, но слушать порой было интересно, приводились примеры из жизни, разыгрывались сценки, иногда брали интервью у особо отличившихся сектантов. Дрожащие от волнения голоса говорили о том, что многие выступающие были явно не профессионалами в этом деле, но глубоко засевшая в мозгу мысль, что всё это спектакль для наивных простачков, не давала мне поверить в искренность происходящего. Мой здравый смысл шептал мне: «Этого не может быть! За всем этим стоят алчные босы, которые наживаются за счёт вот таких мам, как у этого Юры и тех старушек, что сидят поодаль». Тут же другой голос возражал: «Странно, почему тогда о деньгах ни слова не говорят? Наоборот, вон в прошлой речи, что жить надо проще, не надо стремиться много зарабатывать, если боссам деньги нужны, то не к тому побуждают». Здравый смысл всё равно побеждал: «Это хитрый манёвр, усыпляют бдительность».
Три часа пролетели незаметно, пришло время обеда. Стадион загудел, как улей. Люди стали расходится: кто-то на лужайках вокруг стадиона расстилал покрывала, кто-то прямо на трибуне доставал принесённые продукты и вскоре большая часть присутствующих обедала, весело общаясь. Мы собрались уходить, но маленький Юра умоляюще посмотрел на меня и сказал:
- Останьтесь с нами пообедать, мама много приготовила, всем хватит.
- Да, пожалуйста, останьтесь, а то пропадёт всё. Я думала родственники придут, а они в последний момент отказались, так что помогите, пожалуйста, нам с сыном всё это съесть! – вмешалась в разговор мама Юры, симпатичная женщина, лет тридцати, с тёмными волосами и красивыми, большими, добрыми глазами.
- С удовольствием, - пробасил Серёга и присел поближе к Юриной маме.
Мы принялись уплетать деликатесы, на свежем воздухе аппетит разыгрался нешуточный, поэтому первое время было не до разговоров. Первой тишину прервала мама Юры.
- Как вам здесь?
- Ничего, - сказал Серёга. – Только скучновато. Юрок вон, наверное, еле высидел до обеда. Побегать хочется, а не лекции слушать, так ведь, Юрок?
- Вовсе мне не скучно, - обиженно сказал Юра, потом улыбнулся и добавил. – А побегать, я потом смогу, мы с братьями вечером в футбол будем играть.
- Где это?
- Нас в общежитии какого-то училища разместили, - объяснила за сына мама. – Там рядом маленький стадиончик, вот они и гоняют там мяч, и стар и млад, меня и то на ворота поставили.
- Так вы не местные? – спросил я.
- Из пригорода. Чтобы не ездить каждый день, решили поближе к стадиону разместиться, да и с соверующими пообщаться хочется.
- Тебе здесь нравится, Юр? – спросил я мальчишку.
- Да, - жуя бутерброд с колбасой и запивая чаем, улыбнувшись, сказал Юра.
- А что именно?
- Здесь хорошо, все радостные, никто не ругается, здесь рассказывают об Иегове и Его сыне, мне нравится про них слушать, а ещё я хочу жить в новом мире, когда горя не будет.
- Ты думаешь, такое время настанет?
- Обязательно, ведь об этом в Библии написано. Иегова врать не умеет, что сказал, так и сделает! – уверено сказал малыш, продолжая жевать бутерброд.
- Ты прямо, как маленький профессор, - шутя, подметил Серёга.
- Да, я маленький профессор, меня мама так тоже называет.
Обед тем временем закончился, вновь началась программа, мы стали собираться уходить, Юра подарил нам две новеньких брошюры, которые давали вчера всем присутствующим, после окончания программы. Он очень сожалел, что мы не остаёмся до конца, потому что сегодня тоже могут дать какую нибудь книгу в подарок, а может видиофильм, как в прошлом году. Мы пообещали, что в другой раз останемся подольше и пошли к выходу.
Когда вышли за стадион, удивила чистота газонов после обеда, ни одной бумажки вокруг, не верилось, что всего несколько минут назад тысячи людей обедали на этих газонах. На одной из скамеек, что стояли вдоль дороги со стадиона, сидели те два полицейских, которые дежурили здесь. Они жадно курили сигареты, ведь среди некурящей толпы, так просто не закуришь, сейчас, когда все зашли на стадион, дежурные уединились, чтобы спокойно покурить. Серёга тоже закурил и, выпуская дым очередной затяжки, вдруг закашлявшись, сказал:
- Фу ты, не иначе и меня зомбировали, курить бросить захотелось, чувствую себя помойной ямой, как тот дедок, сравнил курильщика с мусоркой, в которую всякую гадость бросают, - он скомкал сигарету и раздражённо бросил её в урну. – Точно говорят: «С кем поведёшься, от того и наберёшься!»
- Нет, что не говори, а организация у них впечатляет! – сказал Петя.
- Так зомби ведь, им, что скажешь, то они и делают, - всё ещё кашляя, сказал Сергей.
- А я думаю, всё дело в вере, - вступил в разговор я. – Они верят в то, что изучают. Даже этот малыш верит. Одно не пойму, как нормальные люди могут верить в эти сказки о светлом будущем?
- А также, как в коммунизм и Великого Ленина, какая разница: у коммунистов Ленин, у этих Иегова, суть одна, - пробасил Серёга и опять закурил. – Каждый ищет бога, как костюмчик, главное, чтобы хорошо сидел.
- Может ты и прав, - сказал я, подходя к стоянке, где мы оставили мой старенький Опель.