Фото из интернета
Алевтина и Антонина с детства были неразлучны,они и жили на одной улице, и учились в одном классе. Сияющая свежестью и здоровьем Алька была добрая и ласковая, ей и весь мир казался светлым, а люди сплошь замечательными. Глядя на нее, на ее ямочки на щеках, люди невольно улыбались. Тоня же, напротив, всегда была серьезной и рассудительной. Она была старшей дочерью в семье, кроме нее были еще две девочки близняшки, родившиеся перед самой войной. Отец погиб на фронте незадолго до Победы. Катерина, мать Тони, получив похоронку, два дня лежала, отвернувшись к стене. На третий день приехала из соседней деревни сестра Маруся.
– Катя, так нельзя. Ты что умереть хочешь? Что будут делать без тебя дети? Посмотри на малых, как они напуганы. Вставай, Катя, очнись, наконец! Не у тебя одной погиб муж. Вся страна сейчас плачет от горя. Ну же, Катя, вставай!
Тоня подсела к матери и обняла ее.
– Мама, мы кушать хотим.
Плечи матери вдруг затряслись и она зарыдала впервые с тех пор, как принесли похоронку. Она обняла девочку, прижала к себе, и все еще всхлипывая прошептала:
– Прости меня, дочка.
С того дня она ходила молча, словно тень, но делала все домашние дела, трудилась и в колхозе, и в своем огороде. Приходили к Катерине верующие женщины, утешали ее, молились вместе, ходили в церковь на праздничные службы. Понемногу она оправилась от горя. Прошло несколько лет и жить стало легче, выросла и расцвела Антонина, да и Даша с Ниной стали большими, и помогали матери.
Вернувшись домой от Альки, Тоня подоила корову и отправила ее в стадо. Мать к тому времени процедила молоко, а на керосинке доваривалась каша. Заспанные близняшки, вышли из горницы, и потирая глаза, пошли умываться во двор к рукомойнику.
Катерина выглянула в окно. Девчонки умывались и визжали, брызгая друг на друга прохладной водой.
– Вот озорницы! – улыбнулась она. – Дочка, пока их нет хочу спросить, как у тебя дела с Колей?
– Ой, мама! Даже не знаю, что тебе сказать. Не люблю я его. Он ведь мне уже и замуж предлагал. Говорит, давай поженимся, и уедем на какую-нибудь стройку, там квартиру потом дадут.
– Ну и соглашалась бы. Парень-то хороший и семья приличная.
– Мама! Ты не слышала?! Я не люблю его, – с болью в голосе сказала Тоня.
Катерина посмотрела на дочь с состраданием.
– Я знаю кого ты любишь, давно уже догадалась. Дочка, выбрось это из головы. У них все слажено давно. У Ивана отец председатель колхоза, Алевтина – дочь бухгалтера. А мы кто?
– Да не в этом дело, мама! Ладно, забудь все. Вон девчонки бегут, давайте завтракать. Кстати, мама, вчера Алька рассказала почему наше озеро называют Лебяжьим.
Близняшки, скорчив рожицы засмеялись:
– И почему же? Во сне что ли кому-то приснились? Может пролетали мимо когда-нибудь?
– Сейчас расскажу, если не будете перебивать и смеяться, это очень интересная история.
Девчонки слушали затаив дыхание.
– А дальше-то, дальше, что с барыней случилось? А где лебеди? Мама, а ты слышала когда-нибудь эту историю?
– Да. Я еще маленькая была совсем, когда мама мне рассказывала. Тогда сгорел барский дом, полыхало сильно. Папанька мой тоже бегал тушить. Да куда там! Дотла сгорел, подчистую.
– Ну, а лебеди-то, лебеди где были?
Глаза близняшек горели любопытством.
– Да не знаю я, говорю же, сама маленькая была.
– Мама, а как ты думаешь, батюшка Савва знает? Он ведь в возрасте уже.
– Нет дочка. Откуда? Его ведь уже перед самой войной прислали к нам. До него у нас был отец Дмитрий по фамилии Седов. Вот он, конечно, все знал. Но за ним приехали в тридцать седьмом году и увезли. Больше его никто не видел. Он и меня крестил, и тетку твою Марусю, и дядьев твоих Михаилов и Иванов. А ты думаешь, отчего в семье два Ивана и два Михаила? Отец Дмитрий так окрестил. Веселый был батюшка, можно сказать озорник до старости. У тетки Прасковьи и дяди Васи Сорокиных в семье три сына и все Иваны. Раньше ведь батюшки по святцам нарекали имена. Как скажут – так и будут звать. Вот представьте: уже два Ивана есть, родился третий мальчик, понесли крестить в церкву. Батюшка и говорит: "Нарекается раб Божий Иваном". Тетка Прасковья чуть не в слезы. Говорит: «Батюшка, так ведь у нас и так уже два Ивана»! А он и в ус не дует, говорит: «И третий не мешает». Пришлось младшого звать Малышкой. Старшие, как выросли разъехались куда-то, а младший дядя Ваня до сих пор здесь живет. Слышали ведь, наверное, нет-нет да Малышкой и назовут взрослого дядьку.
– Ну и дела! За два дня столько нового узнала! – развеселилась Тоня. – Спасибо, мамочка, каша очень вкусная была. Заслушалась я, бежать теперь придется до самой работы, чтобы не опоздать.
Тоня после школы устроилась работать в детский сад и мечтала поступить в педагогическое училище. Председатель обещал дать справку и отпустить ее из колхоза на следующий год. Она и сама так решила, пусть еще девчонки маленько подрастут, чтобы матери полегче было.
Вечером они, как и договорились, встретились с Колей у озера. Морщась от головной боли, Тоня сидела на бревне и смотрела на воду. Мелкая рябь скользила по озеру. Стояла такая оглушительная тишина, что Тоне не хотелось даже разговаривать, чтобы не нарушать этот покой. Уже прошло то время, когда лягушки перекрикивая друг друга, спорили о чем-то своем, только неожиданный всплеск воды напоминал об их присутствии, да монотонно жужжали комары.
Коля сидел на некотором расстоянии от нее, все его мысли были о том с чего начать разговор о женитьбе. Заготовленные дома слова и доводы словно испарились из головы. Решив, была не была, глядя себе под ноги, он тихо спросил:
– Ну, что ты мне скажешь, Тоня? Выйдешь за меня замуж?
Тоня, все так же глядя на воду, решительно и твердо сказала:
– Нет, Коля! И давай не будем начинать все сначала. Я не люблю тебя, и на этом поставим точку. Уезжай один, прошу тебя. Ты еще будешь счастлив, а я тебе этого счастья дать не смогу.
Она подошла к озеру, сняла туфли и вошла по щиколотку в воду.
– Давай пройдемся немного по берегу. Только ничего больше не говори, послушаем тишину.
«Впереди жизнь, целая жизнь! И никто не знает, как еще судьба обернется», – с улыбкой подумала она.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/01/24/600