Одно время мы с семьей проживали на седьмом этаже девятиэтажного дома. Комнаты нашей квартиры и, естественно, окна выходили и на север, и на юг. Как тогда было положено, около вновь построенных домов обязательно высаживались деревья и кустарники. Высаживались, в основном, тополя, так как они быстро растут. Из комнаты, выходящей на южную сторону, был выход на лоджию. Прямо напротив лоджии, на расстоянии 4- 5 метров от стены дома, росло дерево. Когда высота дерева достигла пятого этажа, вороны свили на нем гнездо. Дерево, естественно, продолжало расти и воронье гнездо оказалось прямо напротив окна нашей комнаты. Прямо виз – а – виз с вороной, сидящей на гнезде.
Под окном в этой комнате стоял стол, за которым делал уроки мой сын Игорек, да и я, иногда, работал за этим столом: паял мормышки, монтировал удочки и т.д. Иногда сидел по 1,5 – 2 часа, занимаясь любимым делом.
По весне, когда вороны садятся на гнезда, я выходя на лоджию, разговаривал с вороной:
- Клара, ты, что так пригнулась, не бойся я ничего плохого тебе не сделаю. Высиживай спокойно своих ребятишек.
Уходя, обязательно оставлял на перилах рыбку, или корочку хлеба, подкармливал, чтобы она надолго не оставляла гнездо. Откровенно говоря, я ни разу не видел, кто пользовался этой подкормкой, но она исчезала. Может, сдувало ветром, а может, воробьишки лакомились, пользуясь случаем. Когда был сильный ветер, а в Астрахани апрель всегда очень ветреный, дерево с гнездом раскачивало так, что гнездо с вороной едва не касалось лоджии.
Когда я выходил на лоджию в такую погоду, ворона, не улетала. Была очень напряжена, смотрела со страхом, старалась вжаться в гнездо, чтобы стать невидимой, но все-таки гнездо не оставляла. Она, как бы, доверялась человеку. В такие моменты я оставлял подкормку и сразу уходил, чтобы не нервировать птицу.
И вот однажды, в такую вот погоду, я вышел на лоджию и увидел, что вороны в гнезде нет.
– Она, что с ума сошла, - подумал я. Ведь могут яички переохладиться и птенцы погибнут. Я сильно высунулся из лоджии, чтобы посмотреть, где она там прохлаждается, и на меня, откуда-то сверху, с душераздирающим криком спикировала ворона, даже немного задев меня крылом. Я потом понял, что это самец. Продолжая заполошно кричать, он начал набирать высоту для нового нападения, и тут на гнездо, откуда не возьмись, села самка. Она каркнула как-то протяжно:
- Крыыык! Как будто сказала ему:
- Успокойся, дурачок, это же свой! Он же с соседнего гнезда! И, представьте себе, он замолчал и, как ни в чем не бывало, спокойно уселся на леера ограждения крыши. …Тут и призадумаешься о вороньем разуме. Они, оказывается, запоминают лица!