Встреча

               
               
     И странно, если представить (чего представить  нельзя), что каким-то волшебным образом она со мной, нашлось ли бы о чем говорить? Слышала ли она
имена Беккет, Йейтс? Не думаю. Что люблю ее? Хорошо. Что затем? Постель? Смогу  ли коснуться, или простою на коленях ночь?
     Что делать огромный день? Гулять, обедать? Затем ночь. Опять ночь.
     Не хочу больше... Хочу вернуться в пустоту до нее. Там я один, а с собой можно договориться. Как договориться с ней?
     Я брежу. Сколько слов мы сказали? Здравствуйте! Как ваши дела? И я забыт, говорит с кем-то другим.
     Хорошо, должно быть, веду роль, что не догадалась ни о чем. А как  догадалась бы? Строила глазки? Смотрела бы строго? Вдруг пошла навстречу (чего быть не может, но отчего ни помечтать)?
     Как это случилось со мной? Знаю им цену. Обольщение вначале, затем тоска и скука и очень скоро. Кто так неосмотрительно дал им такую власть? Им, неспособным осторожно ей распорядиться.
     Все бессмысленно. Я бездействую. Интересовавшее ранее выцвело вдруг. Уеду. Время уходит впустую.

"А я в напрасной скуке трачу
Судьбой отсчитанные дни.
И так уж тягостны они.
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я..."

     И эта подлая мысль. Ревность к... мужу, при том, что она и не знает о моих чувствах. Но, что же вы хотите? Любимая  женщина спит с другим, и быть спокойным?
     Глупо. Все глупо. Тупик. Удрать в другой город. Оставаться здесь и не  появляться нельзя, должно быть объяснение. Поссориться с ним. О, это охотно. Но нужна причина для ссоры - такая, чтобы не выдала меня.
     Этот болван ни с того ни с сего стал звать в гости. На торжества семейные. Знал бы о моих мыслях - дверь захлопнул перед носом.
     Так. Ее день рождения. И обещал быть. Черт! Сидеть с этими ослами, слушать чушь, "смотреть на вас веселым взглядом".
     У-ез-жать. Вот так. И объявить об этом завтра. Долгополов звал. Приезжай в любое время. Вот и позвоним ему. Не откладывая. Как просто. Звонок, и  дело сделано.

     И отчего так? При том, что ты тот же, что-то в тебе неладно. Почти физически ощутимый страх, неуверенность. То, что вчера  представлялось  почти
счастьем, сегодня не радует, и дивишься, как мог обольщаться этим. Мир вокруг тот же, но окрашен в другой тон. Ничего впереди. То, что делаю - жалко -
уничтожить или спрятать подальше. Именно так. То, что казалось значительным, откровением, что волновало - предвкушал какой произведет эффект, заставит говорить - теперь бледно, убого. Так, негатив с неузнаваемыми  людьми, с их улыбками наоборот, вдруг при одном, случайно найденном повороте, поразит знакомством лиц и картин, тобой отобранных и снятых. Но вот угол чуть изменен, и вновь все чужое.
     И какая-нибудь чашка кофе, или глоток коньяка вернет и надежды и планы. И покажется, что впереди много всего. Вот цена воодушевлению.

     Музыка. Бегство в нее. Странные, немые значки, ничего не говорящие мне, но кому-то - премного. Дух в его подъеме, надежде, схваченный в них и увековеченный. И ты черпаешь из этого источника, и в нем  не  убывает...  И
пусть в зале тысяча - все получат в равной мере.

     Отчего ни удовлетворяемся мечтой, этим чудесным состоянием до объяснения, до первого слова. Видеть иногда и не дать понять, что из  всех - лишь она, что другие обратились в статистов, чьи лица и не различаешь, а различив, не помнишь. Что десятки раз на дню, когда мысль привычной дорожкой приходит к ней, в груди вздрагивает и разливается тепло... Предчувствие... Ожидание… Вера, что твоя жизнь – лишь подготовка к чему-то. Что она предварительна, что та, настоящая придет позже. И в ней разрешатся проблемы, мучающие сегодня, исчезнут обиды, непонимание, ставшая привычной тоска. Прикрыв глаза, заглядывая в ту, настоящую жизнь, ты различаешь рядом неясную фигуру – ее. И от того, что она рядом, все меняется чудесным образом – вещи, воздух, краски, звуки.

     Кто ниспослал жизнь, ниспослав тем самым смерть - ибо последует за жизнью неотвратимо. Отчего не поинтересовались моим мнением? Хочу ли я? А я не
хочу! Вытолкнули, выбросили как на ледяной склон, и жизнь - момент падения
с неизбежным концом. Ни вернуться, ни исчезнуть, ни раствориться в пространстве. Неизбежны дряхлость, болезни, немощь и, не дай бог, слабоумие. И избежать их можно лишь покончив самому. Либо случайная смерть... Несчастный случай. Или же счастливый? Вернуться в тепло небытия из холода жизни. Здесь что-то есть. И связано оно с женщиной... То забвение, помутнение рассудка... сродни небытию. Как бегство в ничто, где нет ни времени, ни страха – ничего кроме звериного чувства. И оно заполнит всего, не оставив и просвета для мысли, сомнения… Но и отвращение, смертельный страх после, ибо назначенное исполнено, и нет в тебе более нужды.

     Эта увлеченность жизнью у других. Их дела, исполняемые со значительным видом, будто они хоть сколько-нибудь важны. И сомнение иногда - ни открыто ли им больше? Простой секрет, тебе недоступный. Какая-то тайна, почему-то известная всем, но не тебе. Они то довольны, то несчастны. Что же ты? Ни то и ни другое.

     И что же любовь? Последняя? Каждая - последняя. Горько счастлив лишь
оттого, что переживаешь ее. Грустное волнение, печальная, несбыточная мечта, сладкое отчаяние. И рад ему – оно лучшее из того, что ждет. Если добьюсь ее, будет убого, обычно, плоско. Станет приходить в назначенное время, деловито раздеваться, смотреть на часы... Говорить о пустяках, смеяться глупостям.
     И пусть так! Не знает, чем владеет, какой силой, тайной... И пусть так! Тайна от того не уменьшится, не поблекнет... И что это за сила неодолимая разумом? Выше разума, выше воли. Кто связал? Кто вложил в нас этот зов, ставший любовью...
     Здесь нечто, пока не проговоренное... Но как проговорить? Лишь доходит до слов, и мысль меркнет… Невидимое братство тех, кто способен - нет, не назвать вещи этого мира - но пройти еще шаг... Оно рассеяно по свету. Братья узнают друг друга по одной строке. И мы, кто им внимает, идем за ними в темноту, связанные улыбкой безнадежности...

     Дождь. Хорошо. Улицы пусты. Мое время. Солнце, ясное небо не для меня.
Отчего? Оттого, что зовет к праздности? Это время не понятых мной людей. Часы, дни проводят в безделье... у моря. Не спешат. Расслаблены. Убеждены, что времени у них премного. Бездонно. Его тратишь, и оно не убывает. Нет
лихорадочной погони за ним.
     Каждый час одиночества насыщен, полон, густ. Его, одиночества катастрофически не хватает. Множество отвлечений на пустое. Быт, работа. А непонятое, нетронутое огромно. Шагреневый же лоскут сжимается.

     Первый день года. Ощутил, что он ушел быстро и в пустую. И если их шестьдесят, или даже семьдесят, то каждый - большая часть. И неужели осталось пятнадцать, двадцать? И поверить в это нельзя. Что же станет с миром? Ведь он жил во мне, через меня. И пустая улица, и дождь обязаны мне тем, что я их вижу. Иначе их усилия впустую, они останутся неувиденными, неосвещенными моим взглядом. И дождь, в кромешной темноте, и улица. С моей смертью одним миром станет меньше - единственным... мне известным.

     Так. Сегодня не спим. А, ну и  ладно. Простились. Слушала рассеяно, улыбаясь. "Где горя след?" Или как там? Неважно. Спросила о новой работе
(ради приличия) и через минуту ушла, забыв о разговоре. А чего же ты хочешь? Слез? Становится похожим на болезнь. Нахожу удовольствие в муках. И отними их, чем бы жил?
     Во всяком случае, дело сделано.
     Ну, а как ошибаюсь? Остался бы. Добивался. Ныл. Жить без вас не могу.
И что еще говориться в подобных случаях? "Добиться тайного свиданья". Делить ее с мужем, приятелем когда-то и этим несимпатичным толстым мальчиком, со всегда заложенным носом, ее сыном. И у того и у другого все права на нее. У тебя же - шиш.
     Тупик. Тупичок.
     Но почему, Господи? Что в ней? Красива? Есть ярче. Уже наметилась полнота. Что будет через пять лет? Умна? Не знаю. Что она замечательного сказала? Ничего. В разговор вступает редко, чаще отвечает. Но, отдадим должное - верно, ухватив суть. Или так кажется влюбленному ослу?
     Добра? На людях все добры (или почти все). Поди, когда скандалит со своим Сережей (или Сереженькой, как у них заведено?) - мегера.
     Она не может быть мегерой. Откуда знаешь? Знаю. Ее невозможно представить скандалящей.
     Это до первого скандала, а потом очень возможно.
     Но пусть бы он был, скандал. Блаженство услышать от нее, - Покупаешь эти никому не нужные книги, тратишь деньги, а мне выйти не в чем! Услышать и умереть от счастья!
     Договорился. Послушай себя. Вдумайся. Или уже не в состоянии? Общее
любовное поглупение. Диагноз.
     И когда Сергей представил... Этот взгляд ее... светлый. Свет излучающая. И решил - лишь тебе. А это всем. Выражение лица такое. И убежал и пробродил, черт знает где. И был счастлив тому, что поселилось в груди.
     И любил бы, как Петрарка Лауру, издали. Стихи бы писал. Не можешь? Не
умеешь? Прост. Отсюда и желания земные.
     Запутался. Как в паутине. Нет, лучше - затягивает, как болото. И дальше идти нельзя, если хочешь спасти рассудок.
     При чем здесь рассудок и болото? Если затянет, то с головой. Вот при чем. Понятно?
     Скоро уезжаем.  Тра-та-та. Тра-та-та. Лучше, чем веночку вскрываем.
Тра-та-та. Тра-та-та.

                *

     Как они невнимательны. Эгоисты. Все, и он. Видят лишь себя. И ничего вокруг. Что еще я должна сделать? Как дать ему понять? Сережа, бедный Сережа, скоро заподозрит неладное. Уже третий раз прошу пригласить его. Вот и на этот ненужный день рождения. Нет, нужный, очень нужный, ведь он придет! Только поэтому и нужный!
     О, он бродит один. Но долго ли ему бродить? Его, несмышленого, приберут к рукам. Что мои сестры умеют. И самая глупая из них знает, как это делается. И то, наука несложна. И ума-то всего требуется - помолчать немного. Не говорить. Дать ему говорить. И он станет читать Рильке, волноваться. И, видя ее загадочную улыбку, думать, что она чувствует то же. О том, что она чувствует, он узнает позже. То есть когда уже поздно. Убедившись, что он принадлежит ей, она откроет ротик, и тогода…
     О чем я?
     И почему же так? Кому угодно, чтобы мой путь к нему лежал через Сережу? И что же теперь делать?
     Я женщина, я умней и должна все взять в свои руки. Как доверить ему, несмышленышу. А он смотрит агнецом. О, Господи, нельзя быть таким недогадливым!
     И что же я делаю? Ведь есть все – муж, сын. Что теперь? Впрочем, мужа уже  нет. Легко поверил в болезнь женскую и необходимость воздержания. Подружку завел бы. Нет, не заведет. Верный. А верность его и не нужна.
     Кто замешал все это? Кто развлекся? Расхлебывать мне? Нам? О, если бы нам!
     Но кокетничать не умею. И не хочу. Решит - у Сергея женушка веселая! Ох, какое тут веселье?
     А что он такое? Тоскующий. Молчаливый в толпе. Пожалеть хочется?
     Нет не то. Вдруг стало так ясно - он. Так не было с Сережей. Там другое. Волнение, но оттого, что тайна. А как ее не стало, и волнения не стало. Ничего не стало.
     Что же тут? Ах, оставьте, не знаю! Все дорого - взгляд, движение, жест, худоба, бледная рука... И близость с ним не нужна. Голову его ощутить на коленях, вот и вся близость.
     Так не может продолжаться. Но как кончить? Не видеть его, забыть?

     "Я тебя отвоюю у всех других..."
      И я тебя отвоюю.

     "Я тебя отвоюю у всех  других  -  у той, одной,
      Ты не будешь ничей жених, я - ничьей  женой"

Как же дальше? Вот. Здесь.

     "И в последнем споре возьму тебя - замолчи!
      У того, с которым Иаков стоял в ночи.

      Но пока тебе не скрещу на груди персты, -
      О, проклятие! - у тебя остаешься - ты:
      Два крыла твои, нацеленные в эфир, -
      Оттого что мир - твоя колыбель и могила - мир!"

     Звучит не так, как помнилось. Представлялось другим - мягче, светлее. Здесь же слишком страшно, жестоко, гибельно. Здесь речь о смерти, не иначе. После которой он - ее. Уже окончательно. Нет, не надо смерти! Это не мое. Моя лишь первая строка.

     Вот и все. Сказал, откланялся. Неужели не видел, что со мной! Ушла, больше не могла улыбаться. Больна. Голова. Все что угодно. Но находиться там - пытка.
     Вручил духи. Они не мои, но если хочешь, милый, станут моими. Все, что
ты хочешь, только...
     Как просто у него, - Уезжаю в другой город. А как же я? Обо мне ты подумал?      О Вас? В каком смысле? Причем здесь Вы. Не понимаю...
     Доигралась. Хотелось, чтобы романтично. Чтобы сам пришел. Чтобы догадался. Как может чурбан догадаться (а они чурбаны, так и есть  чурбаны,  ну
не чурбаны ли)? Следовало действовать по-женски - затащить в постель, и вот
он, голубчик, уже влюблен. И станет думать, что всегда любил.
     Как я их вижу.
     Что же со мной? Белены объелась? Видно. Последний шанс? Но почему же? Тридцать восемь - разве много? Следить за весом, пожалуй... Что я мелю? Ведь он уезжает! И не увижу теперь до отъезда.
     До отъезда? Не увижу никогда! Вот в чем дело. Ни-ког-да. Прощай, мой бледный мальчик. О, не сомневайся во мне, я буду любить тебя верно. Верно.

                *

     Подняв взгляд, увидел ее. Пытался увязать видение с реальностью улицы, слякотью под ногами, спешащими хмурыми людьми. И когда согласился, что она, спохватившись, искал приличествующую фразу, чтобы начать разговор знакомых людей, случайно  столкнувшихся в случайном месте.
     Подошла близко, обняла, и услышал, - Теперь не убежишь от меня.
     И ответил, - Нет.
     И слов больше не было.

     Очнулся в покое сумерек. И медленный разговор о событиях, виденных с разных сторон - далеких, нереальных. И тихий смех над нелепыми теперь сомнениями, отчаянием.
     И молчание. Ждал, ибо не понимал доконца, что значит их встреча. Первые слова могли вырваться случайно… Но теперь вспомнила о долге перед теми двумя...
     Поняв, заговорила. Голос спокоен. Он входил, наполняя грудь жаром. И ощутил себя воздушным шаром, неумолимо влекомым вверх, в небеса.

     И был развод. Ее муж - раздавленный, потерявший волю - вначале молил, унижался, затем боролся яростно, используя всякую возможность причинить боль.
     И вопреки ее протестам сказал, что везде пойдут вместе.

     Проснулся внезапно, толчком, забыв все. И, вспоминая, вновь пережил
счастье. И глядя на бледное, спокойное во сне лицо, неведомо к кому обращаясь, шептал, - Благодарю за все... что примирил... внес смысл... осветил... Благодарю...