место действия: сцена, или какое угодно помещение.
реквизит: столик круглый, стол большой старинный овальный, табуретки, софиты, большой абажур (фонарь) и несколько стоящих вешалок с костюмами.
действующие актеры:
крутова
крутов
трифонов
рыжов
конников
нежданов
а также:
костюмерша
режиссер
приятель
актер
главный
вахтерша
монтировщики сцены
кроме того:
по желанию постановщиков - могут проходить, заходить, приветствовать, мешать, заглядывать и участвовать все, кто угодно.
акт первый
Понедельник. Выходной день в провинциальном театре в каком-то российском городе.
Пустая полутемная сцена. По углам авансцены горят два софита.
На сцене лежат кое-какие реквизиты. На заднем плане сцены очень симпатичная костюмерша молча собирает все и быстро уходит. В это же время из-за кулис через всю сцену медленно выходит и останавливается у самого зрительного зала актриса Крутова в длиннополом белом пальто, в белых сапожках и с большим ярким цветным теплым платком, накинутым поверх плеч. Ее каштановые волнистые волосы, развеваясь, спадают на платок. Следом за ней так же медленно выходит актер Крутов в черном длиннополом пальто и с табуреткой в руке.
Крутова (стоя на краю сцены, после долгой паузы, вскинув руки с натянутым платком за головой, наподобие крыльев, глядя в темный зал и с отчаяньем) : -
Господи! Неужто я никогда так и не сыграю свою Нину!!!
(После паузы медленно опустив руки с платком, и продолжая глядеть в темный зал, вздрогнув, с горечью) Холодно что-то у нас… (повернув лицо к Крутову и тут же отвернувшись, и в зал) Отчего, милый?
Крутов (удивленно, остановившись с табуреткой в руке): - Как бы вроде бы тепло. Не простудилась ли?
Крутова (так же глядя в зал) : - Именно, что вроде, да как бы.
Крутов: - Ты о чем?
Крутова (глядя в зал) : - Разве не понятно?... Да вся наша жизнь – как бы, да вроде… (после паузы, оживившись, развернувшись к Крутову)
А давай лучше порепетируем? И прямо вот здесь, а? Как тебе идея? Дома уже так надоело! Тесно, борщи, кастрюли, телефон… А сцены мне так не хватает!… (задумавшись, развернувшись лицом в зал)
Странно, милый, но я стала чувствовать в нашем театре какой-то холод, ползущий, тягостный… (куда-то поверх зала) Неужели это как-то связано с нами?
Крутов внимательно слушает, все так же стоя с табуреткой в руке.
Крутов (помедлив): - Текст-то помнишь?
Крутова (глядя поверх темного зала): - Ну, как ты можешь? Как смеешь? Разве не знаешь, что он мне по ночам спать не дает… Все кручусь, кручусь… А во снах я всё летаю, летаю…словно чайка над морем!
Крутов (улыбнувшись): - А я думал, что крутишься ты по другой причине…
(видя легкий гнев в ее глазах, уйдя на попятную) Знаю, знаю, знаю…
Крутова (снова глядя вверх) : - Вот только, чтобы нам никто не помешал! (обернувшись к Крутову) Как думаешь?
Крутов (с осторожностью) : - Надеюсь… что…
Где-то за кулисами послышались едва уловимые осторожные шаги.
Крутова (прислушиваясь) : - Слышишь? (с легким раздражением)
Ну что это такое? Когда не приди – обязательно кто-то да есть. Не театр, а дом приезжих какой-то!
Крутов: - Не сердись, родная. Это просто где-то бродит вечный сквозняк.
Крутова (прислушиваясь, помедлив и вполголоса) : - Ну, и скажешь же!…
В это же время на полутемную сцену из-за кулис очень тихо и осторожно, пригнувшись, входят Трифонов, Рыжов и Нежданов. Они несут маленький столик
и табуретки. Аккуратно ставят нехитрую мебель и ждут окончания репризы.
Крутова и Крутов не замечают происходящего.
Крутова (успокоившись) : - Ну, что, начнем?
Они расходятся по углам авансцены. Стоят, красивые, высокие, стройные, глядя в темный зал.
Крутова-Заречная: - Это какое дерево?
Крутов-Треплев: - Вяз.
Крутова-Заречная: - Отчего оно такое темное?
Крутов-Треплев: - Уже вечер, темнеют все предметы.
Не уезжайте рано, умоляю вас.
Крутова (останавливая партнера) : - Милый, ты как-то не убедителен. Говоришь как-то вяло… (настойчивей) Я не чувствую твоей любви! Милый!
Крутов: - Ну, давай прогоним до конца, а потом повторим, лады? Я начну.
Крутов-Треплев: - Уже вечер, темнеют все предметы. Не уезжайте рано, умоляю вас.
Крутова-Заречная: - Нельзя.
Крутов-Треплев: - А если я поеду к вам, Нина? Я всю ночь буду стоять в саду, и смотреть на ваше окно.
Крутова-Заречная: - Нельзя, вас заметит сторож. Трезор еще не привык к вам, и будет лаять.
Крутов-Треплев: - Я люблю вас.
Крутова-Заречная: - Тсс…
Крутов-Треплев: - Кто там?
Трифонов из-за кулис (тихо и четко в раструб ладоней из глубины сцены) : - Чайка.
Крутов (развернувшись на неожиданную реплику, увидев Трифонова) : - Вот это да!
Крутова (еще стоя лицом в зал, несколько притворно) : - И так всю жизнь! Только-только настроишься… (развернувшись и увидев Трифонова, радостно) Ой, привет!
Трифонов (подойдя к Нине и нежно целуя в щечку) : - Ребятки, вы тут сегодня какими судьбами?
Крутова: - Что ты, что ты. Мы так… Скучно как-то было… (кутаясь в свой платок) Да вот что-то холодно тут у нас. Отчего бы?
Крутов (оправдываясь): - Да мы просто так зашли.
Трифонов (загадочно улыбаясь) : - Вот и мы просто так… (с нежностью) Ребята, как вы мне нравитесь!…
Крутов: - Вы тоже просто так?... (помявшись) У нас так, проба небольшая, как бы репетиция.
Трифонов (хитро) : - Какое совпадение! И у нас… репетиция…
Крутов: - Но сегодня, кажется, не собираемся.
Трифонов (также хитро) : - Придется, мой дорогой, придется… Сказ есть… А пока, попрошу, молчок. Все потом.
Крутова: - Ну, ты, Трифонов, заинтриговал! Вечно что-нибудь придумаешь! И каков же твой сказ?
Рыжов и Нежданов в глубине сцены быстро достают из своих сумок необходимое и выставляют на столик.
Рыжов (из глубины сцены, галантно и громко, указывая на столик) : - Может, присоединитесь, господа?
Крутовы с Трифоновым оборачиваются на голос Рыжова. Рыжов с Неждановым стоят у столика, окруженного табуретками.
Нежданов: - Как там в классике? Кушать – подано!
Все с удовольствием идут и шумно усаживаются.
Крутов (радостно, глядя на преображенный закусками столик) : - Зачем стол накрыт – еще не понятно. Понятно лишь, что надо начинать!
Трифонов (афористично и весело) : - Это кто начнет, а кто и закончит…
Нежданов: - Не понял?
Трифонов: - Не обращай внимания. Лучше налей-ка нам по маленькой.
Крутова (снимая шубку) : - И все же, господа хорошие, по какому-такому случаю стол стоит волшебный?
Рыжов (унося шубку Крутовой) : - Это же театр!
Крутов снисходительно смотрит на легкое ухаживание Рыжова.
Нежданов разливает по стаканчикам. Рыжов садится за столик.
Подымается Трифонов. Все внимательно смотрят на него. Он выдерживает долгую художественную паузу. По нему видно, что подобные встречи традиционны и давно отработаны. И вместе с тем ощущается его легкое волнение.
Трифонов: - Ну что, мои хорошие, мои дорогие! Разрешите объявить открытым… (пауза) мой последний «худсовет»… (разглядывает удивление на лицах артистов, после паузы) Я не случайно сказал «мой последний»… (после паузы) И вот за это давайте выпьем, мои дорогие!
Явное недоумение на лицах. Звенящая тишина прерывается возгласами.
Трифонов (прерывая шум за столиком, громко) : - Я попросил вас выпить за мой последний «худсовет». Это моя большая просьба. Все возражения и «аллаверды» пока не принимаются.
Опорожнив стаканчики, актеры молча переглядываются в ожидании.
Рыжов (не выдержав паузы) : - Не тяни же!...
Трифонов, продолжая стоять, снова наполняет стаканчики, берет свой стаканчик и продолжает.
Трифонов: - Сегодня я подал заявление об уходе из театра. Давайте и за это выпьем.
Снова шум за столом. Актеры отказываются пить, требуя объяснений.
Крутова: - Я же не зря говорила, что как-то холодно у нас стало и неуютно!
Нежданов: - Вот-те новость!
Рыжов: - Не понял? Зачем тебе это надо?
Крутов (проницательно глядя в упор Трифонову) : - Без объяснений больше
не нальем и никуда тебя не отпустим.
Нежданов: - А как же мы?
Крутова (подскочив и к Трифонову и потрогав рукой его лоб) : - Трифонов, лапочка, что с тобой случилось? Не болен ли? Ну чего ты напридумывал, себя накрутил, а?
Трифонов (нежно перехватив руку Крутовой и поцеловав ее) : - Прошу вас – давайте сначала это отметим. А потом все объясню.
Артисты сдаются, молча выпивают и, не закусывая, внимательно смотрят на Трифонова. Трифонов все так же стоя, слегка наклонив голову,как бы собираясь с мыслями.
Трифонов (с легким волнением) : - Ну, вот наконец и настал день моего прощания… (пауза) С трудом себе представлял как он будет выглядеть – этот день. А вот он и настал, как данность, как неизбежность… (пауза)
Я несколько раз подавал заявление главному, но он их выбрасывал в корзину, коротко говоря: «иди работать». Иногда бессонными ночами думал, что возможно он прав – надо работать. И надо продолжать посвящать себя великому делу – театру… Но… (не договорив мысль, волнуясь, после паузы)
Конечно же мне очень тяжело покидать театр, коллектив, а главное – вас
… И все же – прошу вашего особого внимания … и понимания… (задумавшись, с трудом подбирая слова, после долгой паузы, осекшись) Ухожу я…
Наступила давящая тишина. Видно, что Трифонов волнуется. Артисты молчат, ждут продолжения.
Трифонов (продолжая): - Да… я ухожу… И возможно, что сейчас я вышел на сцену в последний раз… (после паузы, оглядывая артистов, сцену, зал)
И… вышел… Как бы вам сказать точнее… Вышел я на эту сцену, но в каком-то странном спектакле по извечной таинственной пьесе…
Я не знаю кто режиссер этого спектакля… И кто он... И где… (снова оглядывая сцену, темный зал, с горечью)
Когда в нашем театре шел ремонт, и мы скитались по чужим площадкам, я понял, что с этими скитаниями стерлись, как старые штиблеты, мои творческие годы…. В этих скитаниях исчезли мои последние
творческие ожидания и надежды…
Крутова (не выдержав напряжения, с навернувшимися слезами на глазах, Трифонову): - Родной мой, ну как же мы тут без тебя? Мы тебя никогда, слышишь? Никогда не отпустим!
Трифонов (перебивая Крутову словами Нины Заречной, с легкой усмешкой): - Нельзя! Нас заметит сторож.
А он – уже давно-о-о-о не чает моего ухода.
Повисла пауза. Неожиданно из темноты зала к авансцене подошел главный. Руки в карманах. Остановился и долгим цепким холодным взглядом всматривается в сидящих.
Главный (с ленцой и с растяжкой): - Все заседаете?... Что, заседать больше негде?
Крутова резко встает, отойдя от столика на пару шагов, раскинув руки с платком, наподобие крыльев, почти трагически, в темный зал.
Крутова: - Так я никогда! Слышите? Никогда я не сыграю свою Нину!
Главный слегка вздрогнул, но, не подав виду, медленным холодным ироничным взглядом окинул Крутову, сидящих. И не дожидаясь реакции актеров, медленно и с безразличием пошел вдоль авансцены на выход к фойе. Крутова, резко опустив, как простреленные, руки-крылья, медленно возвратилась к столу. Наступила тишина. Крутов окинул всех взглядом, взял бутылку, разливает по стаканчикам. В полной тишине громко слышно бульканье жидкости.
Трифонов (с сарказмом после паузы): - Вот и сторож нас заметил.
Крутова (не выдержав, с легким гневом): - Да не сторож он, а холодная тень его.
Крутов (с тихим раздражением): - Все ходит, все сторожит, все что-то вынюхивает… (после паузы, к Крутовой) Нина, главное, чтобы он не узнал о нашей с тобой Чайке.
Крутова: - Ты думаешь, что нашу Чайку, если получится, он никогда не пропустит в репертуар? Милый, как думаешь – а она у нас получится?
Трифонов иронично усмехнувшись внимательно смотрит на Крутову. Затем, достав из кармана пачку сигарет, молча и медленно уходит за кулисы. В это же время на сцену из зала влетает взволнованная костюмерша и резко останавливается.
Костюмерша (почти испуганно) : - Ой, извините. Кажется, я не туда попала!
Нежданов (радостно, с улыбкой): - Туда-туда.
Костюмерша (извиняющимся голосом) : - Я так спешила с новостью! А тут вот вы, и я как-будто споткнулась…
Крутова (улыбаясь) : - А ты все летаешь, как я во сне!
Костюмерша (шепотом) : - Представляете, главный ходит и ходит по театру, и все молчит, молчит, ни с кем не разговаривает. И все ходит и ходит. Угрюмый какой-то. Ходит и молчит. Таким я его еще не видела.Заглядывает во все углы и молчит. К чему бы это? А сюда он приходил?
Нежданов (встал из-за стола, с нежностью) : - Нежная и пугливая ты какая-то… А ты ничего не бойся. Рядом вот я, да и другие… (подойдя к костюмерше и глядя ей в глаза, слегка волнуясь) Послушай, я так давно хотел тебе сказать, да вот всё как бы…
Рыжов (прерывая Нежданова,): Да погоди ты. Видишь, как девушка волнуется… (подает стаканчик костюмерше) Милая ты наша, у тебя очень много вопросов. Успокойся. Присядь-ка и лучше выпей за здоровье нашего дорогого и всеми любимого Трифонова.
Костюмерша (осторожно присаживается, с удивлением) : - Новость какая, или со здоровьем что? (оглядывается, с недоумением) А где он сам?
Нежданов (костюмерше с нежностью) : - Успокойся! Я как бы давно хотел тебе сказать… Знаешь, я вот вчера о тебе…
Костюмерша (перебивая Нежданова, несколько нетерпеливо) : - Да погоди ты, не обижайся, тут такие дела! (повернувшись к Крутовой) Вы говорили о новости? А что за новость?
Крутова (явно расстроенная) : - Вот наш Трифонов… (после паузы) Уходит от нас…
Костюмерша (вскочив, затараторила) : - Как? Что? Вот это новость! И что это с ним? А я и не знала!... А может он пошутил? Да куда же нам без него, а ему без нас, господа! А давайте его попросим, и он останется!
Нет, ему без нас никак нельзя! (возбужденно и откровенно) – А, знаете, я давно хотела… вам признаться… (вся зардела) Я так вам всем завидую!
Нежданов (беря ее за руку) : - Да ты успокойся! И в чем нам, бедным артистам, можно завидовать?
Костюмерша (освобождая руку и несколько восторженно) : - Вы что, не понимаете? Выйти вот так, как вы, на сцену и объясниться…. Да, да, объясниться! Что вы на меня так странно смотрите, господа?
Вот так вот выйти и объясниться кому-либо… в любви… Прямо со сцены!... Пусть чужими словами, но от своего сердца! Со сцены – это же так просто! (еще более смутившись)
Господа, я так люблю театр!
Костюмерша совершенно смутилась и пытается освободиться от Нежданрва.
Нежданов (удерживает и нежно глядит на костюмершу) : - Не уходи. С простым народом-то посиди!
Костюмерша вырывается и убегает.
Костюмерша (издалека, неожиданно обернувшись) : - Извините, мне еще работать!
Все недоуменно оглядываются. Нежданов все еще нежно смотрит ей вслед. Затем все садятся, наливают и ждут Трифонова.
Крутова (оглядывая пространство) : - Куда это наш Трифонов запропастился?
Нежданов с Рыжовым о чем-то тихо беседуют.
Крутов (перебивая их беседу) : - А скажи-ка, Рыжов, как старый друг Трифонова, может ты что знаешь о его решении? Подоплеку, что ли какую?
Рыжов (помедлив, неспешно) : - Подоплека-то старая…
Крутова с Неждановым обернулись со вниманием.
Рыжов (в сердцах) : - Ну что уставились на меня. История-то не моя. Да пусть он вам сам об этом расскажет.
Крутов (сменив тему) : - И куда костюмерша так резко ускакала?
Нежданов (глядя ей вслед) : - Пугливая и нежная… и такая славная!… (обращаясь к остальным) Главный ее в упор не замечает… А ведь она прекрасная актриса.
Рыжов (к Нежданову) : - Ты о костюмерше? (к Крутовой с иронией) Не беспокойся, придет с очередной новостью. В крайнем случае – что-нибудь да придумает. Новости – это её театр.
Крутова (Рыжову) : - Перестань паясничать. Для нее театр – это больше чем дом.
Рыжов (съязвив) : - Коммуналка, что ли?
Крутова (пошучивая) : - Ну и язва же ты, Рыжов. Это только ты и только на свои спектакли приходишь. Месяцами тебя не видать (посерьёзнев) А вот она тут днями и … можно сказать ночами трудится.
Крутов (защищая Рыжова) : - Нин, перестань. Не его вина… Сама знаешь – занятость у него такая.
Нежданов: - А ведь могла бы с нами вместе в спектаклях..
Рыжов (перебивая) : - Ты снова о костюмерше. А вот ты мог бы запросто выходить на сцену например, в «Малом». Скажи, ведь смог бы?
Нежданов: - Что я? Да вот работаю, как бы… Есть работа, и сцена вот…
Крутова (к Нежданову): - Ну что ты так расстроился? Она еще придет!
Крутов: - А вот Трифонов вообще мог быть примой в «Современнике» или «Таганке».
Крутова (кокетливо) : - А я?
Рыжов: - Ты – прекрасна!
Крутова: - С морщинками под глазами?
Нежданов: - Что ты, Нина!
Крутова (накидывая платок, утихомириваясь) : - Да я так…Скучно как-то стало у нас… (после паузы, встряхиваясь) И что за холод такой ползучий? Не чувствуете? Знобит как-то… (после паузы) Может у меня жар?
Крутов (подойдя к Крутовой и прикоснувшись ее лба): - Да вроде нет.
Рыжов: - Вот и водка не помогает…
Нежданов (поглядывая по сторонам) : - Ребята, а не ушел ли Трифонов насовсем, не попрощавшись, а?
Крутова: - Может он где-то курит?
Крутов:- Кстати, пойду-ка и я покурить.
Крутов встает, выходит из-за стола. За ним увязываются Нежданов с Рыжовым. За столом остается одна Крутова.
Крутова (все еще сидя за столом, вслух, обескуражено и с грустью): - И как же мы будем без него? (затем, выйдя из-за стола и пройдя несколько шагов, в темноту зала, ввысь, протяжно, с надрывом) Кто скажет-то? Кто?
Неожиданно из темного зала, с дальнего ряда.
Режиссер (сидя в темном зале, негромко, слегка изменив голос) : - Как у тебя это точно получилось!... «Верю!» крикнул бы Станиславский и немедленно прослезился.
Крутова (всматриваясь в темноту) : - Это кто там спрятался?
Режиссер (еще с места, но уже своим голосом) : - В твоем голосе послышалась такая тоска по классике, что аж сердце защемило.
Крутова (узнавая и улыбаясь, громко) : - Чего расселся? Подходи! (затем тише, как бы самой себе) - Тоже мне еще – тоска по классике (затем громче) Ты один?
Режиссер: - Я тут – с приятелем.
Крутова (махнув рукой, почти обреченно) : - Ладно… пусть... Сегодня это уже не имеет никакого значения…
Режиссер с приятелем спускаются к сцене. Подходят к Крутовой.
Режиссер (галантно и с улыбкой) : - Нинель, познакомься, это мой давний замечательный приятель. Человек тихий, скромный, что-то втихаря творит, одним словом – интеллигент.
Крутова (мягко подавая руку приятелю, улыбаясь) : - Очень, очень приятно. Скажите, а вам на наших спектаклях бывать приходилось?
Приятель (целуя руку, с легким волнением) : - Да, да, конечно!
Крутова (несколько въедливо) : - Ну и как вам они?
Режиссер: - Нинель, ну так сразу и этак с лету не выпытывают.
Крутова (переведя в шутливый тон) : - А почему бы и не сразу? И почему бы не спросить? Да, кстати, а почему мы стоим? Идемте, присядем.
Идут к столу. Крутова с приятелем присаживаются.
Режиссер: - Табуреток не хватает. (уходя со сцены) Сейчас принесу.
Крутова (улыбаясь, разглядывая приятеля, слегка кокетничая) : - И все-таки, как вам наши спектакли?
Приятель (сглотнув ком в горле, задумавшись) : - Не знаю как вам и ответить.
Крутова: - А вы постарайтесь.
Приятель (осторожно) : - Надеюсь, что мое мнение ничтожно, и прекрасно утонет в комплиментах многих и многих.
Режиссер возвращается, неся две табуретки, и пустую вешалку.
Режиссер (удовлетворенно) : - Вот как замечательно вышло! И все же нашел.
Приятель, выйдя из-за стола, помогает режиссеру.
Крутова (сидя, с удивлением) : - А вешалка-то зачем?
Режиссер (усаживаясь, с улыбкой и медленно, почти нараспев) : - Это самый замечательный предмет. Без него никак. Театр, как вам известно…. начинается…
Режиссер не успел договорить, как вошли Крутов, Рыжов и Нежданов.
Крутов (не расслышав начала фразы режиссера, громко переспрашивая) : - Что начинается?
Режиссер (вставая им навстречу и затем загадочно, намеренно медленно, по слогам): Те-а-тр… на-чи-на-ет-ся…
Обнимаются. Улыбаются. Садятся за стол.
Крутов (обращаясь к режиссеру) : - Ну-ка, ну-ка, какой-такой театр и где начинается?
Режиссер: - И заметьте – как-то про-дол-жа-ет-ся… Кстати, познакомьтесь, (кивая на приятеля) это – мой большой-большой приятель. Любить его и жаловать прошу.
Приятель неловко кланяется в сторону актеров. Все садятся.
Рыжов (к режиссеру) : - Рад тебя видеть!
Режиссер: - И я тебя. Нечастым гостем стал в театре. Что так?
Рыжов: - Занятость мизерная до омерзения. Вот дома и пропадаю.
Режиссер: - Дома сидеть и подолгу – не тяжело?
Рыжов: - От непонятной тоски домашней тексты стал писать. Забавно даже.
Крутов:- Давал кому читать?
Рыжов: - Как-то дал главному.
Нежданов: - Ну и?
Рыжов: - Ну, и… Либо не читал, либо очень долго читал. Я даже успел подзабыть о тексте, как вдруг, после репетиции… Забавно даже… Иду за ним, пытаясь его догнать и спросить о своем тексте. Он же, видимо, краем глаза заметив меня, замедлил, этак, шаг и, даже не повернувшись, резко завернул за спину свою левую руку с моим текстом. Затем, так же на ходу, так и не повернув головы, и не остановившись, спросил: «текст твой?». И также на ходу, чувствуя, что я забираю бумаги с его руки, добавил: «так забери же».
Забавно даже!
Крутова: - И все?
Рыжов (улыбаясь) : - Вот так забавно и поговорили.
Крутова: - А про что пишешь? Небось, про жизнь нашу?
Рыжов: - А что я про нее знаю? Я про себя, про мысли свои, про сны…
Крутов (с ехдицей) : - А это оччччень интересно!
Крутова (воодушевившись) : - Ну-ка, ну-ка, про сны поподробней!
Крутов (с улыбкой) : Чего тебе-то про сны? Ты и так в них летаешь.
Крутова легоноко хлопнула Крутова по руке.
Рыжов (простодушно, с ленцой) : - Ну ладно… Ему я не скажу, а тебе, Нин, специально… Вот как-то снится мне, что я просыпаюсь и опаздываю на свой спектакль. Мчусь, что есть силы, взмокший подбегаю к нашему театру. Гляжу, а народу на улице – не протолкнуться, и все с билетами стоят. А театра-то не видать!... Я аж ахнул! Вот, думаю, забавно-то как! Вместо театра стоит огромный высоченный глухой забор, а за забором высоченные строительные леса. Тревога какая-то меня тут обуяла.
С трудом складываю слова и спрашиваю рядом стоящего, мол где тут у них театр. Вот так и спросил, почему-то – у них, а не у меня. Забавно даже… Мужик мне и отвечает, что вместо театра храм большой возводят, спектакль отменяется, а билеты велено не сдавать.
А с билетами делать-то что, и почему народ не расходится – спрашиваю мужика. А он мне – да вот ждут, как храм возведут, так всех на первую патриаршью службу освящения с теми билетами без очереди пустят.
У меня от волнения в горле все пересохло. Пошел, толком ничего не понимая и не зная куда идти… Дай думаю, от пересыха в горле водки глотну, а то крыша совсем съедет. Иду, а водки-то нигде нет… Куда ни ткнись - все есть, кроме водки. Кошмарно даже…
Крутова (перебивая Рыжова, с легким укором) : - Чаще в театре бывать надо, мой хороший. А то, гляжу, вообще от рук отбился.
Рыжов (не обратив никакого внимания) : - Снова возвращаюсь к нашему театру. Стою так, около театра, то есть бывшего. Забавно даже… Стою так вот, около… И своим глазам не верю… а наш главный-то, не поверите, весь в черном-черном, а лицо так – светится-светится… и стоит на… Вот не помню – стоял он или сидел?...
Режиссер (к Рыжову, перебивая) : - Извини, все, болше не рассказывай. Лучше дай почитать.
Рыжов (добродушно) : - Тебе? Забавно даже… Ладно, может, как-нибудь занесу.
Вдали сцены появляются и, остановившись, прислушиваются к рассказу Рыжова, пришедшие Трифонов с Конниковым.
Крутов (заметив пришедших) : - Ба!
Трифонов с Конниковым подходят к столику.
Трифонов: - О ком это Рыжов?
Крутов: - Сейчас он как ни странно – о себе.
Трифонов: - Да? А я хочу обо всех. Что у нас сегодня? Встреча, не так ли?
Конников (вытаскивая бутылку шампанского из кармана широкого пальто, светясь улыбкой) : - Как я рад вас видеть!
Крутова: - А ты, дорогой наш, где пропадал? (с иронией) Сценарий что ли пишешь или роман?
Конников: - Да все дела разные. Вот только с очередной киносъёмки, а так еще телепрограммы, творческие контакты, концерты… Нин, не приставай! Ты и так все знаешь!
Крутова (подойдя к Конникову, и видя его как никогда нарядным и с глуповатым выражением счастья на лице, с иронией) : - Знаем мы твои контакты! (вглядываясь в него с неким подозрением) Что, женился, что ли?
Конников (с удивлением, парируя) : - И откуда у вас такие сведения?
Крутова: - Откуда, откуда! Да лицо твое счастьем таким окутано – словно только что слетело из-под под венца! (закрывая ладонью рот Конникову и обнимая его, весело затараторила) Молчи, молчи! Ни слова! Наконец-то! Ну, поздравляю!
Остальные артисты, кроме режиссера и приятеля, приняв поздравления Крутовой за чистую монету, бросаются обниматься и чмокаться с Конниковым.
Конников (едва отбиваясь, и с полным недоумением) : - Да погодите вы!… Да что вы!… Да я не… Погодите!... О чем вы, ребята!?…
Конников открывает рот для объяснения, да так без слов и остается.
Трифонов (прервав Конникова) : - Итак, друзья мои, насколько я понимаю, «наш худсовет» продолжается!
Нежданов (к режиссеру) : А у нас вот – невероятная новость!
Режиссер: - Сколько их тут у вас, и какая из них, наконец?
Рыжов пятясь уходит в сторону кулис. Крутов заметил его движение.
Крутов: - Погоди! Ты покурить? Я с тобой.
Рыжов (уходя) : - Да нет. Забыл примерить костюм на завтрашний спектакль.
Крутов (вдогонку Рыжову) : - Ну-ну. Вроде бы примерял?
В это же время заходят монтировщики сцены. Останавливаются. И робко так.
Первый монтировщик: - Господа артисты, если можно, то освободите, пожалуйста, сцену. Главный вот приказал. Но мы быстренько. Минут за 15-20 справимся. Завтра-то у него спектакль, понимаете ли.
Второй монтировщик: - Вам лучше пока пройти к буфету. Там как раз наша буфетчица пришла, на завтра готовится. Говорит чай, кофе, сахар и коньячку привезла. Говорит, что с удовольствием вас горяченьким чаем напоит.
Первый монтировщик: - А всё это ваше (показывая на столик) мы не тронем. Можете не волноваться. Не впервой.
Актеры встают и медленно уходят.
Режиссер (на мгновение остановившись) : - А вообще-то замечательная идея чаю попить, душу согреть, а? Да и как-то холодновато у вас. Явно откуда-то поддувает.
Крутова (беря под руку режиссера, загадочным голосом) : - Интересная штука – жизнь!... Одни – женятся. Другим – холодно…
Режиссер (продолжая) : - А третьи, моя дорогая, как ни странно – пьют чай…
Сцена пуста. Остаются только монтировщики. Занавес.
акт второй
На сцене стоит большой овальный старинный стол с табуретками и полудугой окружен стоящими вешалками с костюмами, платьями и с головными уборами в навершиях. Низко над столом, покачиваясь, висит большой фонарь с длинной бахромой. Его колышущаяся из стороны в сторону бахрома, неравномерно освещает пространство. За столом, напротив друг друга сидят Трифонов и режиссер. Смотрят друг на друга и молчат.
Режиссер (прервав молчание и улыбнувшись Трифонову) : - Вот ты мне все и рассказал… (после паузы, вздохнув) Теперь мне хоть как-то понятно твое решение. И все же, что подтолкнуло к уходу?
Трифонов (улыбнувшись) : - А хочешь, я тебе притчей своей объясню? Встаю как-то утром, надеваю штаны… Стою так и думаю…Штаны вот надел, а куда идти – не знаю.
Режиссер (рассмеявшись) : - А зачем надел - знал?
Трифонов (серьезно) : - Вот, а ты спрашиваешь, что подтолкнуло. Никуда мне уже не надо, вот это и подтолкнуло. Понимаешь – ни-ку-да… А вот им… (показывая в сторону буфета, где сидят артисты) Им еще идти и идти.. (кивнув в сторону приближающихся шагов) Да, а вот и они…
Слышны шаги идущих артистов из буфета, и через зал они выходят на сцену.
Крутова (остановившись) : - Ух ты! А, какой нам стол поставили! Шикарно! И как просторно!
Нежданов: - Глядите, и всю закуску с бутылками аккуратно переставили!
Приятель: - Все выглядит как-будто продолженье…
Трифонов (вставая из-за стола) : - Тогда продолжим?
Конников (к Трифонову) : - Душе чего-то не хватает. Я за гитарой. Можно?
Трифонов (кивает головой) : - Ты прав. Давай! Душе всегда чего-то не хватает.
Конников уходит.
Режиссер: - Господа! А театр наш продолжается? Не так ли?
Крутов (режиссеру с легкой иронией) : - А у тебя всё театр в голове, всё театр… (после паузы) Небось, тяжело тебе без театра?
Режиссер внимательно смотрит на Крутова.
Режиссер (затем с легкой иронией, совершив невероятной сложности па) : - А вот представьте себе – легко!
Нежданов: - Господа, мы присядем, наконец, или продолжим стоя?
Все садятся. Наливают. Берут в руки стаканчики. Чего-то ждут. Молчание.
Рыжов (неожиданно к Нежданову) : - Куда костюмершу-то подевал?
Нежданов (удивленно) : - А я тут причем?
Рыжов (с ехидцей) : - Влюблен в нее по уши, а где она, видите ли - не знает. Я что ли должен к ней за тебя ходить? Забавно даже!
Нежданов: - Ну а что я могу… да я же…как бы…
Трифонов (выручая Нежданова) : - Успокойтесь. У нее персональное задание.
Рыжов (с ехидцей) : - Забавно даже! А позвольте узнать – какое-такое задание?
Трифонов (оживившись, приврав) : - Я распорядился. Имею ли я право сегодня распорядиться?
Все (дружно) : Имеешь!
Трифонов: - Тогда подымите свои чары. И подымем же их за…
Все встают и подымают стаканчики в ожидании продолжения речи Трифонова. Неожиданно из-за кулисы влетает костюмерша.
Костюмерша (взволнованная, со слезами на глазах) : - Ребята, опять я некстати! Извините, прошу вас! Да что за день такой сегодня! Сплошные новости! Слышали, а Конников-то тайно сочетался!... (неожиданно заплакала и после паузы, сквозь неприкрытые слезы)… А мне-то он ничегошеньки… (после паузы)… А я-то …
Повернулась и быстро убегает. За ней рванулся Нежданов затем остановился.
Нежданов (с грустью) : - А я-то было как бы подумал…
Подавленным вернулся к столу. Повисла пауза и тягостное молчание. Все, словно замерев, так и остаются со стаканчиками в руках.
Трифонов (прервав молчание, блеснув глазами) : - А можно я за любовь?
Тишина. Руки со стаканчиками непроизвольно опустились к столу.
Трифонов: - Я, кажется, в первый раз подымаю тост за любовь в сплошном молчании… Может некстати?... (после паузы) А вы думаете, что любовь – это одна радость?.. А как горька она бывает, а?.. (выйдя из-за стола, сделав пару шагов к Крутовой) Вы думаете, что мне сейчас легко? Именно, сейчас?... (после паузы) Вы думаете, что я ничего не вижу, и не слышу?… (намеренно протяжно) Не-туш-ки… (после паузы) Знаете…
Вот как-то так получилось, что надоел я самому себе… Однажды заглянул в зеркало… Долго изучал свое лицо… Нет, думаю, с таким лицом мне на сцене делать больше нечего…Как говаривал один артист – такое лицо надо носить в штанах.
Трифонов замолк.
Рыжов (также выйдя из-за стола и направляясь к Трифонову) : - Погоди, погоди…Ты о чем? О себе? Забавно даже… А заявил о любви… Мы тут все умеем говорить о себе… А вот про любовь, что – слабо? … Да, кстати, вот тут ребята вопросик важный к тебе имеют.
Трифонов (подойдя к столу, как бы не расслышав Рыжова) : - Извините… (с горечью) А я так хотел за любовь!
Все дружно встают. Смыкают стаканчики.
Все (дружно) : - За любовь! За тебя!
Трифонов (после паузы, растроганно) : - Спасибо вам! И простите меня Бога ради!... За мое решение… (после паузы, собираясь с мыслями)… Знаете, я вот лет 20 всё ждал, ждал, да так и не дождался в нашем театре такого театра, в котором мне бы очень хотелось работать... (после длинной паузы) В моей судьбе был у меня один замечательный приятель-художник. И как-то, лет много тому назад, мы с ним не спали всю ночь. Разговор за разговором, и все о театре, о наскучивших стандартных формах сцены, о пьесах, режиссерах, ну, сами знаете…
И вдруг его понесло! И пошел такой поток сознанья! О неком новом необычном театрально-сценическом пространстве, которое ему то ли приснилось, то ли сверху снизошло… Я слушал его и тоже представлял в своем воображенье нечто необычное, почти волшебное… Потом, спустя время, я несколько раз просил его вспомнить то свое новое видение. А он так и не вспомнил… Жалко, что я не записал… да рассказать-то толком и сейчас не смогу…. А такой театр, рассказанный художником, еще нигде не вырос… Нигде! (после паузы) Честно скажу – я устал, да как-то и неинтересно стало… Заскучал, одним словом…
Нежданов (робко) : - А где он, тот художник?
Крутова (перебив Нежданова, выйдя из-за стола, двигаясь по сцене кругами) : - Боже, а я тоже так хочу сыграть!... (запнувшись) Понимаю, что всем надоела своей мечтой! Но это моя единственная несбыточная мечта!... Годы летят, молодость слетает, как с плеч платок, и как ещё хочется успеть сыграть настоящую пьесу, и неважно какую! Но чтобы она была – со сло-ва-мииии, с гла-за-мииии, с мо-но-ло-га-мииии, с чувствамииии!
Приятель во время монолога Крутовой уходит и незаметно проходит к вешалкам.
Крутов (подтрунивая) : - Ишь чего захотела! Да еще и со словааааами! Играй, что даюи, и на том спасибо!
Крутова (остановившись) : - Ну а что? Я что-то не то, или не так сказала?
Режиссер (подойдя к Крутовой) : - Всё то, и всё так. И все ты сказала правильно.
Рыжов (задумавшись, неожиданно) : - А помните, господа артисты, как всё замечательно начиналось лет этак 20 тому…
Нежданов: - Да-а-а-а…
Крутов (закрыв глаза, подтягивая) : - А как всё замечательно предполагалось!
Трифонов: - А ожидалось!...
Крутов: - А помнишь, Нин?...
Приятель (стоя возле вешалок, неожиданно громко): - Одну минуточку! Разрешите?
Все повернулись в сторону приятеля.
Приятель: - Вы хотели услышать мое мнение о ваших спектаклях? Нина, помните?
Крутова (оживившись) : - Конечно, помню! (в сторону приятеля, кокетливо) - Кажется, нам кто-то помешал поближе пообщаться, не правда ли?
Крутов (прищурив глаза, разглядывая обоих) : - Это вы о чём?
Крутова (не обращая внимания на выражение лица Крутова) : - Ну, так что вы мне хотели сказать?... (после паузы, с кокетством) – Ой, как интересно!
В это время входит смущенный Конников с гитарой.
Все сразу: - Ты где был?
Конников (обалдев от хорового вопроса) : - Там.
Все сразу: - Где там?
Трифонов (громко) : - Ну что вы к нему пристали? Это же к нашей встрече никак не относится (к Конникову) Ты лучше, пока суд да дело, приготовь всем по капельке (к приятелю) Извини, приятель, мы – полное внимание.
Приятель: - Вы готовы? Тогда начнем!
Приятель стал быстро перетаскивать вешалки, поставив их в ряд вдоль боковой стенки. Прошелся вдоль них туда-сюда. Остановился, внимательно их разглядывая.
Потом быстро перетащил вешалки в противоположную сторону, поставив в ряд.
Снова прошелся вдоль них, лишь у одной вешалки на секунду остановился.
Затем снова быстро перетащил вешалки к фронтальной стене, выстроив их в ряд, быстро отошел на несколько шагов, а затем медленно-медленно подошел к ним.
Одну из вешалок похлопал по лацкану костюма. Постоял, внимательно вглядываясь в костюм. Неожиданно резко развернулся и быстрым уверенным чеканным шагом ушел за кулисы. И тут же быстро вернулся.
Поклонился и спокойным шагом подошел к столу.
Все смотрели за странным действом приятеля с неким оцепенением.
Приятель (взмокший) : - Ну как?
После долгой паузы, не получив ответа.
Приятель: - Не понятно?
Нежданов (сглотнув слюну) : - Пантомима как бы?
Рыжов (съязвив) : - Понты – мимо.
Трифонов (грустно, в сторону приятеля) : - К сожалению, очень даже понятно… (обращаясь ко всем) – Вот потому-то я ухожу из театра… Но не из театра вообще… А ухожу я – (показав на вешалки) вот из такого театра.
Рыжов (в потолок, как бы самому себе) : - Понятно-то понятно. Но…плыть-то нам дальше куда?
Крутова (после паузы, встает, выходит из-за стола, медленно проходит к центру сцены, с тоской и горечью, куда-то в зал) : - Если б вы знали, как мне надоело уже 20 лет всё в рядочки выстраиваться. .. Такие, этакие, молчащие, поющие, танцующие пирамиды и рядочки! (резко развернувшись ко всем) - Есть ли еще варианты построений? (после паузы) - Не театр, а игра в солдатики! Сплошные шарады, ребусы, кроссворды, составленные из бессловесных актеров! Ну, сколько можно!... А я дышать хочу! Дышать! Слышите? Дышать словами! Упиваться взглядами! Жить хочу, а не в фуфайках драных маршировать!!! (развернувшись в сторону зала, громко) - Слышите? У нас не театр, а зона! И не важно, что мы играем! Не важ-но!!!
Крутов (подойдя к Крутовой и пытаясь остановить) : - Нина, перестань! Нина! Одумайся!
Крутова (не обращая внимания на Крутова, также громко) : - Одумайся!!! Трифонов, ты мой родной! Без тебя мы тут все погибнем! Не покидай нас!!! Ты у нас, как последняя надежда, как последняя вера! Трифонов!!!
Трифонов быстро подходит к Крутовой, низко кланяется ей в ноги, затем нежно обнимает и целует ее в щечку.
Крутов (шутливым и вместе с тем чеканно-жестким голосом) : - Приятеля больше не пуууускать!
Режиссер, стоявший около приятеля, быстро взял приятеля за руку и что-то шепнул ему на ухо.
Трифонов (быстро сориентировавшись, подхватив фразу Крутова, в тон Крутову) : - Приятеля больше… (затем с паузой, акцентируя) И ни в коем случае – не от-пус-кать!
Режиссер (весело глядя на всех) : - Вот вам и спектакль! Не ожидал! Замечательно! Спасибо, приятель!
Рыжов (тоскливо-ноюще): - Спасибо-то, конечно. Но нам-то что от этого? Плыть-то нам куда?
Трифонов (пожимая руку приятелю) : - Спасибо за урок! Было очень точно. Спасибо!
Нежданов: - В сосудах хоть что-нибудь осталось? Душа чего-то стынет.
На сцене из-за кулис неожиданно появляется молоденький актер. Остановился. Поздоровался. Всех оглядывает.
Актер: - А главный не проходил?
Все вместе (неожиданно весело): - Проходил!
Актер: - И чего-нибудь сказал?
Все вместе (весело): - Не сказал!
Актер: - Ну тогда…
Все вместе (весело): - Пока-пока!
Ошарашенный актер, потоптался, глядя на всех, стол. Затем подойдя к столу.
Актер: - Господа! Душа чего-то стынет.
Трифонов: - Давно?
Актер: - Да вот как-то заметил.
Нежданов (прислушиваясь к диалогу) : - Отчего же стынет?
Актер: - Сам не знаю. Будто не у себя дома, что ли…
Трифонов: - Во! (наливает актеру) Точно-то как сказал.
Актер (опустошает стаканчик) : - Не буду мешать.
Кланяется и молча уходит.
Трифонов (глядя вслед актеру) : - Думал, что я один такой…
Нежданов: - Да-а-а-а…
Конников (встревая в разговор): - Ребята, давно хотел сказать, что я тоже решил уйти.
Трифонов: - Во как!
Нежданов (несказанно удивившись) : - А ты-то почему?
Конников: - А вот скажи, кто тебя знает в стране, как талантливого неповторимого и любимого артиста, а?
Трифонов: А ведь в нашем театре таких – немало.
Конников: И спрашивается, а как они реализовалось в искусстве?... (после паузы) Кто о них знает? Отвечу – никто… Вы думаете, что гитара и мои песенки просто так?... (после паузы) Вот я ищу себя как умею…
Из зала выходит вахтерша.
Вахтерша (громко) : - Вы меня извините! Вас велено пригласить в бухгалтерию. Денежки выдают!
Все (дружно, обрадовавшись) : - Спасибо! Идем!
Артисты с вахтершей уходят. Остаются Режиссер и приятель.
Приятель: - Я так давно тут не был!… Но такое ощущение, словно ничего не изменилось. И те же стены, и то же пространство сцены, и то же однообразие вечной декорации жестяной пустоты…
Режиссер: - Да-да. Вот только в этом театральном однообразии, как ты подметил, мне очень грустно смотреть на артистов…
Приятель: - Да, пропадают ребята. А почему бы тебе не поставить с ними свой спектакль? Может, зажглись бы? Гляжу я хотя бы на Крутова. Какой мощнейший потенциал! Какая неугасимая энергия и страсть кипит в его душе! Посмотри на него внимательней. Какой в нем пропадает типаж хотя бы классического казака! Я лишь из-за его внешней и внутренней фактуры переснял бы Герасимовский «Тихий Дон»!
Режиссер (мягко перебивая) : - Думаешь, я не вижу?
Приятель (не успокаиваясь) : - А Крутова? Прелесть что за актриса! По-моему – истинная Чайка! Сказать бы ей!
Режиссер (успокаивая) : Погоди! Ну что ты так разволновался? Ты думаешь, что им станет легче жить, узнав твое сокровенное мнение?
Приятель: - Я лишь хотел сказать …
Режиссер (не дав приятелю договорить) : - Извини, а ты не подумал, что это их огромное счастье, и что они не знают, на что они способны? Иначе бы они застрелились, повесились. Или еще чего с собою нехорошее сделали. А может, ушли б в монастырь или еще куда…
Приятель (прерывая, прислушиваясь) : Ладно тебе, провидец. А вот и они..
Из-за кулис гурьбой входят артисты. Располагаются, кто как может.
Трифонов (остановился, оглянул сцену, к приятелю, с легкой хитрецой, указывая на стоящие вешалки) : - Если не в лом, будь добр, восстанови-ка декорацию.
Приятель послушно пошел выполнять просьбу. Ему пошли помогать режиссер с Неждановым. Выстроили вешалки в полукруг.
Режиссер (вернувшись к остальным) : - А что если, в конце концов, начать свой театр? Вы как, готовы?
Крутова: - А что делать-то будем?
Рыжов: - Это как? Свой театр – в своем же театре? Забавно даже…
Трифонов (подойдя к режиссеру сначала ему на ухо что-то по секрету, потом ему же вслух): Мастер, для тебя всё приготовлено, или чего поднести?
Режиссер (неопределенно кивнув Трифонову, хлопнув ладонями) : Итак, внимание! Дорогие мои Крутовы! Вам надо стать по концам авансцены. Текст свой помните? Вы его сегодня тут репетировали! Замечательно!
Крутова (внятно и с легкой укоризной, с улыбкой) : - Подсмотрел все-таки, мерзавец!
Режиссер (не обращая внимания) : - Артист Конников, вы с гитарой? Замечательно! Сядь поодаль, нет, лучше стоя. Договорились? Если можно, то на третьей реплике Нины начни тихо так мелодию «Жить без любви наверно можно». Но как можно медленней. Без слов. Одна мелодия. Помнишь? Замечательно! Остальных артистов попрошу стать за вешалки! Всем пока понятно?
Рыжов: А зачем за вешалки?
Режиссер: - И я стану. По моей команде будем реагировать на ситуацию. Это же прекрасно, когда есть свое отношение к ситуации!
Все уходят за вешалки.
Режиссер (обращаясь к приятелю) : - Приятель, ты тоже должен участвовать.
Не умеешь? Но это же совсем просто! Не переживай! Куда стать? Тебе надо сесть за стол время от времени по моему сигналу покачивать фонарь над столом. Как бы ветер его качает. Несложно? Замечательно! Ты сначала выключишь лишние софиты, оставишь два контровых, а затем тихо пройдешь к столу и сядешь. Понятно? Очень даже замечательно! (и после короткой паузы, хлопнув в ладоши) – Начали!
Полутьма. Полная тишина. Свет фонаря как-будто раскачивает зыбкое пространство сцены и скользит по фигурам двух актеров, стоящих по углам авансцены.
Крутова-Заречная (тихо) : - Это какое дерево?
Крутов-Треплев: - Вяз.
Крутова-Заречная: - Отчего оно такое темное?
Крутов-Треплев: - Уже вечер, темнеют все предметы.
Не уезжайте рано, умоляю вас.
Крутова-Заречная: - Нельзя.
Неожиданно появляется костюмерша, неся в руках длинное белое платье. Остановилась, ничего толком не понимая.
Костюмерша: - Извините… Мне было сказано… Я… вот платье… забыла… на завтра… главному… к спектаклю… Я быстро. Не помешала?
Режиссер: - Очень и очень кстати! Уже собирался послать за вами. Вот вы пришли, и очень, знаете, замечательно как! Вы же мечтали о сцене? (протягивает ей лист бумаги) Возьмите вот текст, и пойдемте-пойдемте со мной.
Берет совершенно обалдевшую костюмершу за руку, подымается с ней на сцену. Подходят к Конникову.
Режиссер (Конникову) : - Текст Треплева финальный помнишь?
Конников (недоуменно) : - К чему это? Забыл. А что?
Режиссер (протягивая ему лист с текстом) : - Вот, будешь работать пока с листа. И .. (показывая рукой на костюмы, затем руку опустив) костюм не нужен. На тебе уже замечательный праздничный, да с галстучком. Замечательно! Возьми текст и пройди-ка пока за кулисы… (к костюмерше) А вот это платье срочно надобно на себе примерить. Посмотреть бы надо как оно на вас.
Костюмерша и Конников уходят. Крутовы удивленно и оторопело смотрят на режиссера.
Крутова (подойдя к режиссеру, с удивлением, резковато) : - Это как понимать, мой друг?
Режиссер (уводя Крутову на самый край сцены к залу, негромко, шепотом) : Ну, так надо. Думаю, для них сегодня это очень важно. Неужто тебе, Нин, как женщине, не понятно? Ты посмотри, что с костюмершей происходит? И кто вам вообще сказал, что Конников женился?
Крутова: - А что?
Режиссер: - Мы в своей суете забыли, что у Конникова сегодня – день рождения.
Крутова (всплеснув руками) : - Вот дура я, дура! Чего натворила!
Режиссер: - Ладно тебе, успокойся. Сейчас все уладим самым замечательным способом. (затем громко) А пока тоже попрошу тебя с Крутовым пройти за вешалки! (хлопнув в ладоши) Замечательно как! Прошу из-за кулис выйти артистов на сцену, взявшись за руки! Итак! Начали!
Крутоы уходят за вешалки. Смущенная порозовевшая костюмерша в белом платье с Конниковым выходят на сцену.
Режиссер (костюмерше и Конникову) : - Так! Замечательно! Остановились вот тут в центре, и стали напротив друг друга. Стали? Ух, какие же вы красивые! И какие вы талантливые! Замечательно! Только с текстом не частите. Помните: все делать с чувством и с любовью! (подождав секунду) Пожалуйста, текст Треплева пошел!
Конников-Треплев (явно волнуясь, с гитарой в руке) : - Вы нашли свою дорогу, вы знаете, куда идете, а я все еще ношусь в хаосе грез и образов, не зная, для чего и кому это нужно. Я и не знаю, в чем мое призвание!
Костюмерша-Заречная (также волнуясь) : - Тсс... Я пойду. Прощайте. Когда я стану большою актрисой, приезжайте взглянуть на меня. Обещаете? А теперь... Уже поздно. Я еле на ногах стою... я истощена, мне хочется есть...
Конников-Треплев: - Останьтесь, я дам вам поужинать...
Костюмерша-Заречная: - Нет, нет... Не провожайте, я сама дойду... Лошади мои близко... Значит, она привезла его с собою? Что ж, все равно. Когда увидите Тригорина, то не говорите ему ничего... Я люблю его. Я люблю его даже сильнее, чем прежде... Сюжет для небольшого рассказа... Люблю, люблю страстно, до отчаяния люблю. Хорошо было прежде, Костя! Помните? Какая ясная, теплая, радостная, чистая жизнь, какие чувства, - чувства, похожие на нежные, изящные цветы... Помните?..
Костюмерша неожиданно запнулась, покраснев.
Режиссер (подойдя к костюмерше, нарочито строго) : - Почему, уважаемая, не отработали ремарку?
Костюмерша (еще больше покраснев, растерянно) : - Так здесь написано,… что… обнимает порывисто Треплева и убегает в стеклянную дверь…
Режиссер: - Ну и замечательно! Чего испугались? Это же только игра! Не так ли? Вы же любите театр? Давайте еще раз отрепетируем ремарку.
Начали!
Костюмерша неловко и порывисто целует остолбеневшего Конникова и убегает.
Режиссер (резко вслед и хлопая в ладоши) : - Замечательно! Прекрасно! И немедленно-немедленно назад!
Костюмерша останавливается и возвращается.
Режиссер: - Подойдите, дорогая наша, и мы повторим всё сначала. Вышло, мне кажется, не совсем убедительно, и, знаете ли, как-то неловко. Понимаете? Внимание! (обращаясь к костюмерше) После первой реплики Треплева, вам нужно очень точно отработать последнюю ремарку. Ясно? Это же просто! Стали по местам! Собрались! Как вы замечательно стоите! Итак! Начали!
Конников-Треплев (продолжает нервничать) : - Вы нашли свою дорогу, вы знаете, куда идете, а я все еще ношусь в хаосе грез и образов, не зная, для чего и кому это нужно. Я и не знаю, в чем мое призвание.
Костюмерша порывисто быстро обнимает и крепко целует Конникова в губы, и так же быстро исчезает. Режиссер весьма довольный получившимся поцелуем костюмерши, показав большим пальцем руки, оглядев сцену, спешно уходит за вешалки. Приятель всё так же сидит за столом у лампы, изредка ее покачивая.
На сцене стоит один несколько растерянный Конников, глядящий вслед убежавшей костюмерши. Тихо звучит мелодия песни «Жить без любви наверно можно».
Режиссер (выглянув из-за вешалки, улыбаясь) : - Конников! Ну что ты памятником стоишь? Тебя ведь ждут! И очень давно! Ну!
Конников совершенно растерян, затем до него доходит, и он быстро исчезает.
Режиссер (все еще выглядывая из-за вешалки) : - Замечательно как вышло! Внимание всем артистам! А вот теперь, наконец-то – Начали! Трифонов пошел!
Трифонов (помедлив, выглянув из-за вешалки, удовлетворенно) : - Что-то не припомню у нас такого «худсовета»! А вот, сегодня, кажется, что-то получилось!
Режиссер (все еще выглядывая из-за вешалки) : - Внимание! Крутова пошла!
Крутова (выглянув из-за вешалки, с удивлением) : - Как вам эта новость? А у них, оказывается, роман!
Режиссер (все еще выглядывая из-за вешалки) : - Внимание! Рыжов пошел!
Рыжов (выглянув из-за вешалки, с ехидцей) : - Не роман, а пьеса!
Крутов (не дожидаясь команды режиссера, выглядывая из-за вешалки, весело) : Не пьеса, а встреча!
Режиссер (все еще выглядывая из-за вешалки) : - Внимание! Нежданов пошел!
Нежданов (выглянув из-за вешалки, с легкой горечью, почти обреченно) : - Не встреча, а оказывается - любовь!
Приятель (переживая, выйдя на середину сцены и обращаясь к режиссеру) : - А мне-то что сказать?
Трифонов (подойдя к Приятелю, обращаясь к режиссеру) : - А можно скажу я? (и, не дожидаясь ответа) Этому дому, всем вам и за все – Большое спасибо!
Неожиданно из темноты появляется главный.
Главный (иронично, почти цинично) : - Спасибо? (после паузы с легкой издевкой) Кому? Мне, что ль? (после паузы, приказно) – Лишних попрошу удалиться. Остальные все в зал.
Приятель, режиссер и Трифонов уходят из зала в сторону буфета. Артисты с недоуменными лицами сходят со сцены в мгновенно вспыхнувший светом зал и нехотя рассаживаются в первом ряду. Главный подымается на авансцену, взял стул и сел в наполеоновском стиле.
Главный (вальяжно и с легким пренебрежением) : - Ну? Что? Не надоело топтаться? (после паузы) Я же вам говорил после моего назначения на пост… (после паузы, членораздельно) - Говорил, же я вам, что вы, как актеры, мне – не ин-те-рес-ны.
В это время неожиданно входит вахтерша с кипой книг подмышкой. Оторопело останавливается.
Главный (заметив вахтершу, с признаками раздражения) : - Чего тебе?
Вахтерша (смущенно) : - Я не знала, что… Думала выходной у нас…. по понедельникам… Извините, вот тут пришли и книжки предлагают…
Главный (слегка раздражаясь) : - Какие еще книжки?
Вахтерша (упавшим голосом, показывая на книги) : - Вот тут название «Древние знания о душе»… и совсем недорого… совсем…
Главный (еще более раздражаясь, но не меняя интонации в голосе): - О душе, и недорого… Знаешь, милейшая, о душе нам как-то недосуг. У нас, как видишь, ра-бо-та.
Вахтерша, что-то бормоча, быстро уходит.
Главный (после паузы, продолжая глазами простреливать лица артистов, как бы себе вполголоса) : - Ходят тут, да о душе, что-то там несут… И так, видите ли, бесцеремонно… (после паузы, внятно, артистам, с тем же холодным выражением глаз) Запомните, что я в театре занимаюсь – только собой… (после паузы, ) Понятно?... (после паузы) Завтра начинаем репетировать новую пьесу.
Называется «Кто тут у вас про чайку».
Тишина в зале.
Крутов (поперхнувшись и откашлявшись, осторожно) : - А кто автор пьесы?
Главный (даже не повернувшись к Крутову) : - А вам… не все ли равно? (после паузы, все также смотря в упор на каждого) – Свободны.
Актеры молча встают, переглядываются, топчутся на месте и затем медленно переходят на сцену и уходят из зала. На выходе из зала останавливается одна Крутова.
Крутова (вглядываясь в зрителей, негромко) : - Вам не холодно, господа? Нет? Вы меня извините, но только сейчас поняла. Наконец-то я почувствовала откуда этот мерзкий гадкий ползущий холод…
Смотрит в зал, укутывается в свой большой теплый платок и уходит.
Главный (продолжает сидеть, ждет ухода Крутовой, глядя в зал, цинично) : - Ну? Кто тут еще про артистов?