Глава 2.
За заботами,день все же решил закончится. И даже солнце,целый день упрямо и настойчиво жарившее всех и вся,устало. И медленно клонилось туда, к краю огорода. За кукурузу,заботливо посаженную Толиком. Она окинула взглядом чистый и ухоженный огород свой. Заслуга, кстати, того же Толика. Он хоть и "засранец", но землю любит! В отличие от нее. И все,что тут росло,цвело и спело,было результатом его трудов. Она же землю не любила. Хоть и понимала,что в селе без огорода никак. И именно для этого,она и держала Толика. Да, да именно "держала". Потому как,если бы не огород и всякие там хозяйственные работы по его части, то она давно бы уже его выгнала. Ленивая от природы и с годами еще более разленившаяся, она понимала, что ни за что в жизни не будет делать сверх того,что хочет. А платить людям со стороны, нет, это никак. Уж лучше терпеть Толика и тратить все на себя. Тем более, что не все же он деньги пропивает. Иногда доносит заработанное до дома. И она безжалостно и без зазрения совести забирала у него все. Говоря при этом каждый раз,глядя в глупые и пьяные глаза его:- Я тебя кормлю,козел ты,старый! Жрать хочешь? И вкусненько! Так что,давай сюда!
И выдирала из заскорузлых, узловатых пальцев его все до последней бумажки. Но это тогда, когда он приходил "фифти- фифти", то есть, "под градусом" но в "адеквате". А когда приходил такой как сегодня, то она гнала его на "дачу". Комфорт- прежде всего! А слушать его пьяное жужжание,густо перемежавшееся нелестными эпитетами, радости мало. Одиночество не угнетало ее, наоборот,она была ему рада. Захотела- поспала,захотела- поела, покурила,посмотрела телевизор. Вот если бы еще денег в достатке, вообще красота.
Вздохнула. Устало поплелась в дом. Наварила пельменей- полуфабрикатов. Щедро полила кетчупом,майонезом. Нарезала толсто, по сельски, копченой колбасы, хлеба. Намыла помидоров. Села и начала есть с удовольствием, нет, даже с наслаждением. Поесть она любила. Ела много, часто и вкусно. Денег на продукты не жалела. Это была основная радость в ее жизни! Вкусно и сытно поесть!
Она очень хорошо помнила свою прошлую жизнь. Вернее не саму жизнь, а ощущение голода. Дело в том, что в "прошлой жизни" она пила! Пила сильно, с азартом, до одурения! Толику и не снились те "запои" в которые она впадала.
Тогда она жила еще со своим мужем, царствие ему небесное, и двумя дочками. Ныне вышедшими замуж и жившими отдельно, слава тебе Господи!
Они с мужем пропивали все деньги, до последней копейки. Потом набирали " бухла" в долг. А потом,когда уже в долг никто не давал, наступал "отходняк". Несколько дней " мордой в тазик", потому что, рвало желчью. Несколько бессонных ночей, потому что, в короткие, среди бессонницы,промежутки сна, снились кошмары.От которых кидало то в жар, то в холод. Были и эпиллепсические припадки, на фоне алкогольной зависимости. Все было! Но самым ужасным был голод!
Надо было продержаться несколько недель,до пенсии мужа. И эти несколько недель были самые ужасные. Хождение по соседям, выпрашивание хлеба,картошки,крупы или еще чего нибудь съестного. Соседи недовольно кривились, но давали. Да только ведь, каждый день не находишься. Приходил конец и их терпению. И тогда приходил голод.
Тихо,неслышно заходил к ним в квартиру и заполнял собою все пространство. Вешал в каждом углу, в каждой комнате напряженную тишину. Балкон,окна приходилось закрывать. Потому что,запахи кулинарных шедевров из соседних квартир, включали рефлекс пищеварения. Рот наполнялся голодной слюной. Желудок,недовольно урча,требовал пищи. Вместо нее, она посылала ему сгустки слюны. Желудок недовольный доводил ее до изнеможения, чувством тошноты, головокружениями. Через несколько дней такой "диеты", она понимала, еще чуть- чуть и пойдет красть. Нагло,нахально. Ей хотелось кричать на весь мир: "- Да дайте же пожрать! Вам что, жалко!" И в эти моменты совершенно не думалось о том, что рядом сидит муж, который тоже не ел несколько дней. Но молчал,терпел, зная, что это расплата за грех. И винить некого, кроме себя. Каялся про себя и в который раз зарекался больше не пить. Не думала, что дочери- подростки,тоже голодают. И не за свои грехи! А по их с мужем глупости.
Главным было то, что она хотела есть! Сильно,до безумия! И выпросив буханку или половинку хлеба, она тихо приносила "добычу" домой. Прятала под подушку, терпеливо ждала пока все уснут и молча, с наслаждением и жадностью ела. Не испытывая при этом ни малейшего чувства стыда. Главное было погасить тошноту, унять головокружение. Дать желудку топливо, а он в ответ,благодарный, давал ей чувство насыщения, которое позволяло тихо и безмятежно заснуть. Даже не думая о том, что будет завтра. Главное, что она сыта!
И плевать,что эта дуреха-дочь застукала ее однажды. Видите ли ей захотелось прилечь на ее кровать. И видите ли подушка не так лежит. Поправляя ее, дочь Верка заметила буханку хлеба, которая предательски пялилась на нее, как бы предлагая попробовать. Верка дар речи потеряла. Молча перевела взгляд с буханки на мать. Во взгляде вопрос,вопрос,еще вопрос. А она сидела, смотрела на Верку прямо,не моргнув. И плевать ей было,что дочь о ней сейчас думает. Она знала лишь одно: если Верка сейчас, хоть пальцем притронется к буханке,она ее убьет! Она вырвет у дочери изо рта все до крошки. И ей плевать! Это ее хлеб! Пусть идет, сама просит!
Верка не стала есть хлеб. Даже не притронулась к буханке. Швырнула с презрением подушку, пулей выскочила из комнаты. Входная дверь, как выстрел в лоб, хлопнула сухо и коротко.
А у нее никакого раскаяния, никаких угрызений совести. Лишь облегчение.
Но это "прошлая" жизнь. Сейчас она уже не та, Любка- алкашка!.Сейчас она добропорядочная Любаша!
Она гордилась тем, что сама бросила пить. Без всяких кодировок,лечебниц и психологов- ворожек. Вот уже тринадцать лет,она спиртного в рот не берет. Хотя прогнозы окружающих были не утешительными. Все вокруг ждали, что Любка вот-вот сгорит от алкоголя,как ее муж. Ан нет! Бог миловал! Да-да именно Бог!
И вспомнила,как лежала тогда,после очередного "запоя". Целую неделю рвала желчью. Лежала и не могла не то что пошевелиться,дышать спокойно не могла. Печень увеличилась так, что ее было видно на впалом, сморщенном, бледно- синем животе. Внутри живота, печень была не органом,нет. Она была огромным,живым камнем. Который не давал дышать,шевелиться,спать. Спазмы камня- печени доводили до безумия. Она стонала,кричала,плакала,покрываясь холодным, липким потом. Даже есть не хотелось. Жить хотела! Но без этой боли,без этой сумасшедшей,изматывающей боли. А спазмы все не проходили. Круглосуточная боль, перемежавшаяся рвотой. Желудок выворачивало наизнанку. Печень-камень обрастая колючками,впивалась в кишечник, обжигала все внутренности так, что сердце заходилось и казалось, вот-вот перестанет биться. Не в силах терпеть больше страдания, она мечтала лишь об одном: "Повеситься!Повеситься, что бы прекратить все мучения, освободиться от боли."
Да именно освободиться! Боль захватила ее, поработила разум,сознание. Не оставила ни единого сантиметра ее высохшего и пожелтевшего тела без своего внимания. Но даже встать, повеситься она не могла, не было сил. Даже в этой милости ей было отказано. Словно сам Бог проговаривал через ее обессиленное,непослушное тело: "Не ты жизнь давала, не тебе ее и забирать!"
И тогда она стала молиться. Впервые в своей жизни. Она не знала,как правильно обращаться к Богу. Ее никто не научил. И поэтому она молилась, как умела. Не обращая внимания на тихо снующую по дому Верку. Следя за дочерью отрешенными глазами, она шептала непослушными,потрескавшимися губами:- Господи! Сделай, что нибудь! Сделай так, что бы у меня ничего не болело! Забери мою боль, прошу! Господи, я прошу тебя, исцели меня! Го- с-по-ди!- подвывала она. Переводила взгляд с дочери на икону, старинную, доставшуюся еще от матери. Вторую, парную этой, она пропила.
Иисус Христос, тускло просматривался на дереве, сквозь года и десятилетия. Лишь глаза его смотрели ясно. Словно бессильно было над ними время, солнце и пыль. Его глаза смотрели с любовью, сочувствием и участием. И глядя в глаза его, она уже не молилась, нет. Она выпрашивала:- Не хочешь исцелить? Пошли смерть! Ну дай мне смерти! Я прошу тебя! Пожалей! Не-мо-гу-боль-ше!- выла по звериному,без слез.
Подбегала испуганная Верка,успокаивала,гладила по лицу,целовала костлявую руку с пожелтевшими от табака пальцами.
Она, измученная, смотрела на дочь и ненавидела. Ненавидела тихо,но сильно. За что? Она и сама не знала. Возможно за то, что та была непонятна ей. Вот с Надькой, с меньшей, с той все ясно. Пока мала была, терпела. Подросла, пошла "в люди".Или "под люди". Ездила, спала с бандитами. У кого деньги, там и она. Молодец!
Даже то, что она бросила больную мать, ничуть ее не огорчало. Надюха, молодец! Старается выкарабкаться из болота нужды! Пусть даже ценой собственного тела! Жить надо, пока живется! Не то, что эта дуреха Верка. Ходит по людям, помогает на огородах. За скудные гроши накупила ей таблеток, кормит с ложечки бульоном. И смотрит, смотрит. Тихо и печально. Дура! Она и есть дура!