(Вио, или горестная трагедия повествующая о прежестокой и страшной смерти славного рыцаря Томазо Брутто)
Рокайльная трагедия по легенде, изложенной Николаем Гоголем.
- Действующие лица -
ЮНОНА – Меццо-сопрано
КОРОЛЬ (Ректор) – Бас
ГЕРЦОГ (Сотник) – Тенор
ДАМА, Волшебница (Панночка) – Сопрано
Рыцарь ТОМАЗО БРУТТО – Сопранист (нрава веселого)
Рыцарь ПАССЕРО (Горобец, воробей) – Сопранист (самый юный)
Рыцарь ДИВЕРТЭНТЭ МЛАДШИЙ (Халява) – Баритон (рослый, плечистый мужчина)
КАВАЛЕР СПИРИДОНИО (Спирид) – Бас
КАВАЛЕР ЭУТИЦИО (Явтух, Евтихий и Резонёр) – Баритон (старик)
КАВАЛЕР КОСТОЗО (Дорош) – Тенор
КОКЕТЛИВЫЙ ПАЖ (молодой овчар и кокетка) – Сопрано
ВИО (Рокайльный Вий) – Бас/Сопрано
Чудовища, рыцари, дворовые люди и др.
- Пролог -
(Вечер. На сцену с ночным лугом выходит Юнона).
ХОР: Внемлите, зрители! Вот легенда о Вио…
ЮНОНА: Как то раз, во время странствования три рыцаря, своротили с большой дороги в сторону, с тем, чтобы в первом попавшемся замке запастись провиантом. Это были: Дивертэнтэ Младший, Томазо Брутто и Тиберио Пассэро.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
- Картина 1 -
(Юнона уходит. На сцену, по дороге идущей по полю, выходят Томазо Пассеро и Дивертэнтэ. Солнце только что село).
ТОМАЗО: О Боги! Сдавалось совершенно, будто сейчас же предстанет нашему взору тут замок… Но что же?! Ни чего не видно!
ДИВЕРТЭНТЭ: Быть может далее попадется нам замок?
(Уже ночь, и ночь довольно темная).
ТОМАЗО: Но где же дорога?
ДИВЕРТЭНТЭ: Да, ночь темная.
(Пассеро отходит в сторону и старался ползком нащупать дорогу. Они выходят к Замку).
- Картина 2 -
(У Замка)
ТОМАЗО: Замок! Слава Юпитеру! Смотрите же, славные рыцари, не отставайте! Во что бы то ни было, а достигнем мы ночлега!
(Рыцари яростно ударяют в ворота)
РЫЦАРИ (кричат): Отворите!
(Ворота скрипят, и рыцари видят перед собою старую даму).
СТАРАЯ ДАМА: Кто там?
ПАССЕРО: Пустите, о, добродетельная жена, переночевать в вашем замке, ибо сбились мы с дороги.
СТАРАЯ ДАМА: Кто вы, о странники?
ДИВЕРТЭНТЭ: Мы благородные рыцари: Дивертэнтэ Младший, Томазо Брутто и Тиберио Пассэро.
СТАРАЯ ДАМА: Вот беда! Куда мне разместить столь высокородных гостей в своем скромном замке?
ТОМАЗО: Умилосердись, благородная дама! В походах и битвах мы отвыкли от роскоши и будем рады самому скромному ночлегу! Хотя бы и на конюшне!
(Старая дама немного смягчается).
СТАРАЯ ДАМА: Хорошо, я впущу вас; только положу всех в разных местах.
ТОМАЗО: На то ваша воля; мы не станем прекословить.
СТАРАЯ ДАМА: (к Пассэро) вы будете спать в зеленых комнатах, (к Дивертэнтэ) вы в башне, (к Томазо) ну, а вы - на конюшне, коли на то была ваша воля.
(Ворота скрипят и рыцари входят).
- Картина 3 -
(На конюшне. Томазо один. Вдруг, низкая дверь отворяется, и, нагнувшись, входит старая дама).
ТОМАЗО: Вам что-то нужно, милостивая госпожа?
(Старая дама идет прямо к нему с распростертыми руками. Томазо отодвигается немного подальше, но старая дама, без церемонии, опять подходит и толкает его, не говоря ни слова. Тамазо страшно, особливо, когда он замечает, что глаза ее сверкнули каким-то необыкновенным блеском).
ТОМАЗО: Милостивая госпожа, что Вы?
(Но старая дама не говоря, ни слова и хватает его. Он встает на ноги, с намерением бежать, но старая дама становится в дверях и вперит на него сверкающие глаза и снова начинает подходить к нему. Рыцарь хочет оттолкнуть ее руками, но, к удивлению, замечает, что руки его не могут приподняться).
ТОМАЗО: Что случилось? Руки не могут приподняться, ноги не двигаются; а-а-а-а!
(Тут он с ужасом видит, что даже голос не звучит из уст его: без звука шевелятся губы он видел, как старая дама подошла к нему, сложила ему руки, нагнула ему голову, вскочила с быстротою кошки к нему на спину, ударила его метлой по боку, и он, подпрыгивая, как верховой конь, понес ее на плечах своих. Все это случилось так быстро, что рыцарь едва мог опомниться и схватил обеими руками себя за колени, желая удержать ноги; но они, к величайшему изумлению его, подымались против воли и производили скачки быстрее черкесского бегуна. Когда уже минули они замок).
- Картина 4 -
(Занавес с конюшнею подает, открывая занавес с небом. Обращенный месячный серп светит на небе. Перед нами открывается ровная лощина, а в стороне черный, как уголь, лес).
ТОМАЗО: Да, это Волшебница!
(«Робкое полночное сияние, как сквозное покрывало, ложилось легко и дымилось на земле. Леса, луга, небо, долины - все, казалось, как будто спало с открытыми глазами. Она оборотилась к нему и вот ее лицо, с глазами светлыми, сверкающими, острыми, с пеньем вторгавшимися в душу… Ветер или музыка: звенит, звенит, и вьется, и подступает, и вонзается в душу какою-то нестерпимою трелью...»
Изнеможденный, растерянный, рыцарь начинает припоминать все, какие только знает заклятья против духов - и вдруг чувствует какое-то освежение; чувствует, что шаг его становится ленивее, а волшебница как-то слабее держится на спине его. Густая трава касается его, и уже он не видит в ней ничего необыкновенного).
ТОМАЗО: Хорошо же!
(Томазо начинает вслух произносить заклятия. Наконец с быстротою молнии выпрыгивает из-под него дама. Он хватает лежавшее на дороге полено и начинает им со всех сил колотить ее. Та издает дикие вопли; сначала сердитые и угрожающие, потом слабые, приятные, чаще, и потом уже тихие, едва звенящие, как тонкие серебряные колокольчики).
ТОМАЗО: Точно ли это старая дама?
ДАМА (в изнеможении): Ох, не могу больше!
(Дама падает на землю. Он становится на ноги и смотрит ей в очи. Рассвет загорается. Перед ним лежит красавица... Затрепетал, как древесный лист, Томазо: жалость и какое-то странное волнение и робость, неведомые ему самому, овладевают им; он убегает).
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
- Картина 5 -
(В тронном зале. Томазо спешит к Королю).
ТОМАЗО: Здравствуйте, Ваше Величество.
КОРОЛЬ: Здравствуй. Между тем распространились везде слухи, что дочь одного из богатейших Герцогов, коего замок находился в пятидесяти верстах от нас, возвратилась в один день с прогулки вся избитая, едва имевшая силы добресть к воротам, находится при смерти и перед смертным часом изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы в продолжение трех дней после смерти читал Томазо Брутто. И чтобы ты без всякого отлагательства спешил в дорогу, Герцог прислал за тобою нарочно людей и карету.
(Рыцарь вздрогнул. Темное предчувствие говорило ему, что ждет его что-то недоброе).
ТОМАЗО: Я не поеду!
КОРОЛЬ: Послушай, domine Томазо! Тебя никакой диавол и не вопрошает о том, хочешь ли ты ехать или же нет. Это мой приказ тебе. (Слугам Герцога) Благодарите герцога за дары, и скажите, что как только будут готовы те книги о которых он пишет, то я тотчас пришлю. Я отдал их уже переписывать писцу. Да не забудьте, дорогие, прибавить своему синьору, что во владеньях у них, я знаю, водится хорошая рыба. А ты, дон Эутицио, дай кавалерам по кубку вина из моих погребов.
(Томазо ожидало человек шесть крепких богато одетых рыцарей).
ТОМАЗО: Здравствуйте, славные рыцари!
РЫЦАРЬИ: Будь здоров, достойный господин!
Уходят со сцены.
- Картина 6 -
(В Замке. Покои Герцога. Входит Томазо и кавалер Эутицио. Герцог слегка кивает в ответ на низкий их поклон).
ГЕРЦОГ: Кто ты?
ТОМАЗО: Я благородный рыцарь Томазо Брутто, ваша милость.
ГЕРЦОГ: Как же ты познакомился с моею дочерью Морганою?
ТОМАЗО: Я не знакомился, ваша милость.
ГЕРЦОГ: Отчего же она не другому кому, а тебе именно назначила охранять тело ея и читать молитвы?
ТОМАЗО (пожав плечами): Юпитер его знает, как это растолковать.
ГЕРЦОГ: Если бы только минуточкой долее прожила она, то, верно бы, я узнал все. "Никому не давай читать по мне, но, сей же час, привези рыцаря Томазо Брутто. Пусть три ночи молится по грешной душе моей. Он знает..." А что такое знает, я уже не услышал. Она умерла. Ты, добрый человек, верно, известен святою жизнью своею и славными делами, и она, быть может, наслышалась о тебе.
ТОМАЗО: Что вы! Те добродетели, в коих заподозрила, ваша милость своего покорного слугу, отнюдь не про него, как то не прегорестно!
ГЕРЦОГ: Ну... верно, уже недаром так назначено. Ты должен с сего же дня начать свое дело.
ТОМАЗО: Я бы сказал на это вашей милости, что сюда приличнее бы требовалось епископа или, по крайней мене, аббата. Их это дело. Я же простой рыцарь его величества, в такие вещи не посвященный.
ГЕРЦОГ: Это не важно! Важно лишь то, что завещала мне моя прелестная дочь, исполню, ничего не пожалею. И когда ты с сего дня три ночи совершишь, как следует, над нею молитвы, то я награжу тебя; а не то - и самому диаволу не советую рассердить меня...
(Оба выходят)
- Картина 7 -
(У гроба. Входят Герцог и Томазо)
ГЕРЦОГ: Я не о том жалею, что во цвете лет своих, оставила она землю. Я о том жалею, что не знаю того, кто был, лютый враг мой, причиною ее смерти. Тело его было бы выброшено на съедение птицам и зверям степным.
(Герцог указывает место на котором лежат книги и выходит).
ТОМАЗО: Три ночи как-нибудь отработаю, зато герцог набьет мои карманы чистым болотом.
(Он приблизился и, еще раз откашлявшись, принялся читать, не обращая никакого внимания на сторону и не решаясь взглянуть в лицо умершей. Глубокая тишина воцарилась. Медленно поворотил он голову, чтобы взглянуть на умершую и... Трепет пробежал по его жилам).
ТОМАЗО (не своим голосом): Волшебница! Это та Волшебница! Это её убил я!
- Картина 8 -
(Томазо вместе с рыцарями за столом, ужинает).
ПАЖ: Правда ли, тем будь помянута, Моргана зналась с нечистым?
КАВАЛЕР КОСТОЗО: Дочь его милости? Она была настоящая Волшебница! В том я готов присягнуть!
КАВАЛЕР РАДЖИОНАТОРЕ: Полно, полно, Кавалер Костозо! Это не наше дело; Юпитер с ним. Нечего об этом толковать.
КАВАЛЕР КОСТОЗО: Что Вы хочешь? Чтобы я молчал? Да она на мне самом каталась!
ПАЖ: А что, можно ли узнать по каким-нибудь приметам Волшебницу?
КАВАЛЕР КОСТОЗО: Нельзя, Никак не узнаешь.
КАВАЛЕР РАДЖИОНАТОРЕ: Можно, можно, Кавалер Костозо. Люди, знающие науку, говорят, что у Волшебницы есть маленький хвостик.
ТОМАЗО: Я хотел спросить, почему все это сословие, что сидит за ужином, считает Дочь его милости волшебницею?
РАДЖИОНАТОРЕ: Было всякое, кто не припомнит синьора Канио!..
ТОМАЗО: Кто ж этот синьор Канио?
КАВАЛЕР КОСТОЗО: Стой! я расскажу про синьора Канио (Псарь Никитка).
КАВАЛЕР ЭУТИЦИО: Я расскажу про синьора Канио, потому что он был мой кузен.
КАВАЛЕР СПИРИДОНИО: Я расскажу про синьор Канио.
РЫЦАРИ (хором): Пускай, пускай Кавалер Спиридонио расскажет!
КАВАЛЕР СПИРИДОНИО: О, благородный рыцарь Томазо, Вы не знал синьора Никецио (Nicezio) Канио. То был редкий человек! Прекрасный охотник! Только с недавнего времени начал он заглядываться беспрестанно на дочь его милости. Точно его околдовала она. Совсем не тот, что прежде стал! Бывало, она взглянет на Никецио, а тот и поводы из рук выпускает. Один раз дочь его милости встретила синьора Никецио в саду… и с той поры он весь иссохнул, как щепка. Сделался аки сомнамбула при ясной луне – прозрачным. Как то раз, на утро в его постели и нашли вместо сеньора кучу золы: сгорел совсем; сгорел сам собою. А такой был редкий человек! Прекрасный охотник! Не найти такого!
(Все начинают расходиться по ночлегам)
КАВАЛЕР ЭУТИЦИО: Что ж, сеньор Томазо! Теперь и нам пора… идти к покойнице.
- Картина 9 -
(В храме. Мрачно, как в гробнице. Горят свечи. Свет от них освещает только идолостас и слегка середину храма. Углы закутаны мраком. Гроб посередине, против самого алтаря. Все кавалеры Эутицио, Спиридонио и Костозо, входят вместе с Томазо).
КАВАЛЕРЫ: Желаем благополучно отправить свою обязанность.
Уходят заперев за ним дверь. Рыцарь остался один.
ТОМАЗО (зажигая свечи в храме; речитатив и ария): Что ж, чего тут бояться, благородному рыцарю? Человек прийти сюда не может, а от мертвецов и выходцев из того света есть у меня молитвы. Чего же бояться? Ведь она не встанет из своего гроба. Пусть так лежит! Да и что я за рыцарь, когда бы устрашился?
(Однако же, перелистывая каждую страницу, он посматривал искоса на гроб, и невольное чувство, казалось, шептало ему):
ТОМАЗО: Ой… А вдруг встанет! Вот поднимется, вот выглянет из гроба!
(Но тишина мертвая. Гроб неподвижен. Свечи льют целый потоп света).
ТОМАЗО: Страшна освещенная храм ночью, с мертвым телом и без души людей!
(Тут ведьма приподнимает голову... Томазо протерает глаза. Но она точно уже не лежит, а сидит в своем гробе. Он отводит глаза свои.
ТОМАЗО: Она встала...
Она идет по храму с закрытыми глазами, беспрестанно расправляя руки, как бы желая поймать кого-нибудь. Она идет прямо к нему. В страхе очертил он около себя круг. Она стала почти на самой черте; но видно было, что не имела сил переступить оную, и вся посинела, как человек, уже несколько дней умерший. Томазо не имел духа взглянуть на нее. Она была страшна).
- Балет ведьмы и пляска фурий -
(Она ударила зубами в зубы и открыла мертвые глаза свои. Но, не видя ничего, с бешенством - что выразило ее задрожавшее лицо - обратилась в другую сторону и, распростерши руки, обхватывала ими каждый столп и угол, стараясь поймать Томазо. Наконец остановилась, погрозив пальцем, и легла в свой гроб. (Далее по Гоголю она летает во гробе).
Но в то время послышался отдаленный крик петуха. Труп опустился в гроб и захлопнулся гробовою крышкою. При первой заре пришли сменить его дьячок и седой Кавалер Эутицио, который на тот раз отправлял должность храмового старосты).
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
- Картина 10 -
(В пиршественном зале. Вечер. Кавалеры и Томазо).
КАВАЛЕР КОСТОЗО: А было ли что в храме?
ТОМАЗО: Да, были всякие чудеса. (в сторону) о сем событии в храме не решуся.
КАВАЛЕР КОСТОЗО: А историю про дона Суссурио и покойную нашу даму Вы не слышал?
ТОМАЗО: Нет.
КАВАЛЕР КОСТОЗО: Хо-хо! Так у вас, в столице видимо не слишком много знают! В сих краях есть благородный кавалер. Хороший рыцарь! Он любит иногда украсть и соврать без всякой нужды, но... хороший рыцарь. Его имение не так далеко отсюда. В такую самую пору, как мы теперь сели вечерять, синьор Суссурио с женою, окончивши вечерю, легли спать, а так как время было хорошее, то донна Суссурио легла на террасе, а дон Суссурио в доме… Или нет: донна Суссурио в доме, а в люльке, висевшей среди палаццо, лежало годовое дитя. Донна Суссурио лежала, а потом слышит, что за дверью скребется собака и воет так, хоть из комнат беги. Она испугалась; ибо женщины такой глупый народ, что высунь ей под вечер из-за дверей язык, то и душа войдет в пятки. Однако ж думает, дай-ка я ударю по морде проклятую собаку, даст Юпитер - перестанет выть, - и, взявши каминные щипцы, вышла отворить дверь. Не успела она немного отворить, как собака кинулась промеж ног ее и прямо к детской люльке. Донна Суссурио видит, что это уже не собака, а дочь его милости. Да притом пускай бы уже дочь его милости в том виде, как она ее знала, - это бы еще ничего; но вот вещь и обстоятельство: что она была вся синяя, а глаза горели, как уголь. Она схватила дитя, прокусила ему горло и начала пить из него кровь. Донна Суссурио только закричала: "Oh, pieta!" - да из комнат. Только видит, что в доме двери заперты, слуг не дозваться. Она на чердак; сидит и дрожит, глупая женщина, а потом видит, что дочь его милости к ней идет и на чердак; кинулась на нее и начала глупую женщину кусать. Уже Дон Суссурио поутру вытащил оттуда свою даму, всю искусанную и посиневшую. А на другой день и умерла глупая женщина. Вот какие дификульВы бывают! Оно хоть и знатного роду, да все же когда ведьма, то ведьма.
(Рыцарь Томазо за вечерей сколько ни старался развеселить себя, но страх загорался в нем вместе с тьмою, распространившеюся по небу).
КАВАЛЕР ЭУТИЦИО (подымаясь с места вместе с Кавалер Костозо): А ну, пора нам, сеньор рыцарь!
КАВАЛЕР КОСТОЗО: Пойдем на службу.
- Картина 11 -
В храме. Томазо оставили и заперли за ним дверь. Как только он остался один, робость начала внедряться снова в его грудь. Он опять увидел темные образа, блестящие рамы и знакомый черный гроб, стоявший в угрожающей тишине и неподвижности среди храме.
ТОМАЗО: Что же, теперь ведь мне не новы сии фантазмы. Оно в первый разу только страшно! А далее не страшно… совсем не страшно….
(Он поспешно встает на клирос, очерчивает около себя круг, и начинает громко читать, решаясь не подымать с книги своих глаз и не обращать внимания ни на что. Томазо начинает читать молитву. («Около двух минут медленно читал он и начинал несколько уставать и покашливать. Он вынул из кармана табакерку и, прежде, нежели поднес табак к носу, робко повел глазами на гроб. Сердце его захолонуло»). Подняв глаза, он видит, что труп уже стоит перед ним на самой черте и вперит на него мертвые, глаза. Потупив очи в книгу, стал он читать громче свои молитвы и слышал, как труп опять ударил зубами и замахал руками, желая схватить его. Но, покосивши слегка одним глазом, видит, что труп не там ловил его, где стоит он, и, как видно, не может видеть его. «Глухо стала ворчать она и начала выговаривать мертвыми устами страшные слова; хрипло всхлипывали они. Что значили они, того не мог бы сказать он, но что-то страшное в них заключалось». Ветер походит по храму от слов волшебницы, послышится шум, от множества летящих крыл. Ноги Томазо подкашиваются и он падает. Крылья бьются в стекла храмовых окон и в железные рамы, царапают с визгом когти по железу, несметная сила громит в двери и хочет вломиться. Томазо зажмурив глаза, уже давно не читает молитвы
Наконец вдруг слышится, словно свист отдаленный крик петуха. Изнуренный рыцарь останавливается, отдохнуть духом.
Вошедшие сменить его рыцари видят, что он едва живой и лежит на полу посреди круга. Томазо выпучив глаза, глядит неподвижно на толкавших его рыцарей. Его выводят, поддерживая до самой двери).
- Картина 12 -
Вечер. Двор замка.
Пришедши, Томазо встряхнулся, и велел:
ТОМАЗО: Подать вина.
Кокетливый паж приносят вино.
ПАЖ: Здравствуй, рыцарь Томазо! Ай-ай-ай! что это с тобою?
ТОМАЗО: Как что, глупый?
ПАЖ: Ах, боже мой! Да Вы весь поседел!
КАВАЛЕР СПИРИДОНИО: Эге-ге! Да он правду говорит!
КАВАЛЕР КОСТОЗО (подавая зеркальце): Вы точно поседел, как наш старый Кавалер Эутицио.
(Рыцарь с ужасом видит истину их слов).
ТОМАЗО: Половина волос моих, точно, побелела… Пойду к герцогу, расскажу ему все и объясню, что более не буду читать. Пусть отправляет меня, сей же час в столицу.
(В таких мыслях направил он путь свой к крыльцу донжона. Вдруг Герцог неожиданно вышел из дверей и увидел перед собой Томазо).
ГЕРЦОГ: Здравствуй! Что, как идет у тебя дела? Все благополучно?
ТОМАЗО: Благополучно, да только диаволовщина такая, что прямо седлай коня, да скачи во всю прыть.
ГЕРЦОГ: Как так?
ТОМАЗО: Да, ваша милость. По здравому рассуждению, Дочка вашей милости, при всем своем высокородии; в том никто не станет прекословить, только не во гнев будь сказано, успокой Юпитер ее душу... имела сношения с Диаволом. И если бы Святая Храм знала о том…
ГЕРЦОГ: Читай, читай! Она недаром призвала тебя. Она заботилась, голубонька моя, о душе своей и хотела молитвами изгнать всякое дурное помышление.
ТОМАЗО: Ваша милость: не могу более!
ГЕРЦОГ: Читай, читай! Тебе одна ночь теперь осталась. Вы сделаешь христианское дело, и я награжу тебя.
ТОМАЗО: Да какие бы ни были награды... Как вы себе хотите, ваша милость, а я не буду читать!
ГЕРЦОГ: Слушай, рыцарь, я не люблю этих выдумок. Вы можешь это делать в вашей столице. А у меня не так: я уже знаю управу на смутьянов и не смотрю на благородное происхождение, не то что Король. (Шепчет на ухо Томазо нечто) Ступай, ступай! Служи по чести: или золото в награду, или смерть в наказание (уходит).
ТОМАЗО: С этим нечего шутить. Да, впрочем, что я, в самом деле? Чего боюсь? Разве я не рыцарь? Ведь читал же две ночи, поможет Юпитер и третью. Видно, проклятая Волшебница порядочно грехов наделала, что нечистая сила так за нее стоит.
КАВАЛЕР ЭУТИЦИО: Пора.
ТОМАЗО: Пойдем.
(Спускается адская ночь. Волки воют вдали целою стаей).
КАВАЛЕР КОСТОЗО: Кажется, как будто что-то другое воет: это не волк… Ну ладно пошли в храм.
Картина 13
Рыцарь снова один в храме. Все так же. Все в том же самом грозно-знакомом виде. Он на минуту остановился. Посредине все так же неподвижно стоит гроб ужасной Волшебницы.
ТОМАЗО (одиаволивши по-прежнему около себя круг): Не побоюсь я тебя хитрая ламия!
(Тишина страшная; свечи трепещут и обливая светом всю храм. Рыцарь со страхом крестится. Вдруг... среди тишины... с треском лопается железная крышка гроба, развалилась надвое и с грохотом падает на пол. Поднимается мертвец. Еще страшнее он, чем в первый раз. Зубы его страшно ударяются ряд о ряд, в судорогах дергаются его губы, и, дико взвизгивая, несутся заклинания).
ВОЛШЕБНИЦА (Загробным голосом): Монстры! Чудовища! Ламии! Фурии! Все идите сюда!
ЧУДОВИЩА (справа): Мы идём.
ЧУДОВИЩА (слева): Мы идём.
ЧУДОВИЩА (справа): Мы близко.
ЧУДОВИЩА (слева): Вот и мы.
(Вихорь поднялся по храму, падают на землю идолы, летят сверху вниз искры. Двери срываются с петлей, и толпа чудовищ влетает в храм. Страшный шум от крыл и от царапанья когтей наполнят всю ее. Монстры ищут повсюду рыцаря. У Томазо выходит из головы последний остаток хмеля. Он только крестится, полулёжа, держась за клирос и в то же время слышит, как нечистая сила ходила вокруг него, чуть не зацепляя его концами костлявых когтистых рук и отвратительных хвостов, не имея духу разглядеть их.
Он видит, как во всю стену стоит какое-то огромное чудовище в своих перепутанных волосах, как в лесу; сквозь сеть этих волос глядят два страшных глаза, подняв немного вверх брови. Черная земля висит на них клоками. Над ним держится в воздухе что-то в виде огромного пузыря, с тысячью протянутых из середины клещей и скорпионьих жал. Черная земля висит на них клоками.
(Все глядят на Томазо, окруженного таинственным кругом, ищут и не могут увидеть).
ВОЛШЕБНИЦА: Приведите Вио! Ступайте за Вио!
(И вдруг настала тишина в храме; слышится вдали волчье завыванье, и скоро раздаются тяжелые шаги, звучавшие по храму. Взглянув искоса, увидел Томазо сжавшийся в калач, что ведут какого-то приземистого, дюжего, косолапого и толстого человека с железным лицом. Весь он зелёный со свисающей клочьями кожей и непропорционально большой головой, почти прилипшей к плечам. Как жилистые, крепкие корни, выдаются его пупыристые ноги и руки. Тяжело ступает он, поминутно останавливаясь (и делая реверансы). Длинные веки (с железными ресницами до земли) опущены до самого подбородка. Его привели в паланкине и прямо поставили оный к тому месту, где стоит Томазо).
ВИО (сопрано): Подымите мне веки! Не вижу!
(Все сонмище кидается подымать ему веки).
ТОМАЗО (в сторону): Не гляди! Только не гляди!
(Раздался петуший крик. Рыцарь не вытерпел и глянул.
ВИО (кричит, уставив на него мизинцем): Вот он!!!
(И все, сколько ни было, кинулись на рыцаря. Бездыханный грянулся он на землю. Раздался второй петуший крик; первый прослышали гномы. Испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах. Вио медленно опускает под землю и пол за ним закрывается. Вошедшие Король, Герцог и священник остановились при виде такого посрамления божьей святыни и вышли).
Эпилог
(Занавес закрывается на сцену выходит Юнона):
ЮНОНА: В то же утро герцог оставил свой замок и сгинул вскоре без вести. Люди забросили проклятое место. Так навеки и остался храм с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги. Говорят, что если бы рыцарь Томазо не испугался и не посмотрел в глаза Вио, то спасся бы. Но Фортуна беспощадна, а Фатум неумолим.
Уж сколько мириадов лет стоит Земля,
И сколько перевидала она!
Но до днесь не зрим отрад...
И боги бед не прекратят!
Но ужели зря пролиты крови реки?
Страшитесь раздражать бессмертных, человеки!
Конец.
Краткое содержание:
Три рыцаря отправились в поход. По дороге заплутали в темноте и попросили ночлега на отдаленном замке. Один из рыцарей, Томаза Брутто, по странной воле хозяйки-волшебницы получил место для ночлега на конюшне. Готовясь в темноте ко сну, Томазо был напуган неожиданным визитом хозяйки, та вскочила на него верхом и вознеслась к звездам. Измученный Томазо воззвал к Юпитеру и заметил, что чары волщебницы слабеют. Томазо сам вскочил верхом на волшебницу и стал погонять ее. К утру чары окончательно развеялись, и старая дама превратилась в прекрасную даму, в полном изнеможении упавшую на землю.
Томаза Брутто, потрясённый случившимся, решил не заниматься репетиторством, а вернуться в Киев и провести каникулы в пустом общежитии бурсы. Однако через несколько дней получил приказ от короля — отправиться к некому герцогу, чтобы читать молитвы над умирающей дочерью-красавицей. Томазо, подозревая свое недавнее приключение, пытался всячески отвертеться от поручения, но у него ничего не выходит. Люди герцога запирают его на ночь в храме вместе с успевшей помереть дочерью герцога и Томазо приступает к молитвам. Рыцарь посмотрев в лицо покойной, убедился, что эта та самая дама, что скакала на нем. Три ночи Томазо читает молитвы.
1 - В первую ночь труп выбирается из гроба и начинает искать Томазо. Догадливый рыцарь одиаволил вокруг себя круг мелом на полу — и нечистая сила ничего не может с ним сделать.
2 - Вторую ночь дело идет страшнее: волшебница пытается прорваться через круг, оберегавший Томазо, в гробу, на котором та летает по храму, но опять у неё ничего не выходит. Рыцарь выходит из храме наутро весь поседевший - перед тем, как улечься обратно в гроб, волшебница наложила на него заклятие.
3 - На третью ночь в храм набивается огромное число чудовищ. Все ищут рыцаря. Для того, чтобы увидеть его, приводят Вио (некоего гнома с железным лицом и веками до земли). Для того, чтобы Вио мог глянуть, нечисти приходится поднимать ему веки. Томазо чувствует, что не стоит смотреть на Вио, однако не выдерживает и смотрит. Тотчас Вио указывает на него мизинцем, а фурии накидывается. Томазо Брутто погибает и тут же слышится крик петуха. Нечисть, кинувшись вон из храме, застревает в окнах и дверях.