Что-то не так во Вселенной...

               
          
                «В отношении жизни нужно допустить
                некоторое дерзновение и риск, тем более,
                что в худшем случае, впрочем, как и в
                лучшем, мы всё равно её потеряем».
                Фридрих Ницше.


                "В прошлом у нас было большое будущее...".


  Мы встретились с ним на Таити. Случайно. Ещё до того известного теперь всем События, которое всё изменило и, с которого начался новый отсчёт времён.
             Тогда всё было по-другому. Был жаркий душный день  привычный для таитян, но не для меня, пятидесятилетнего упитанного русского мужика в насквозь промокшей от пота футболке, который жадно дышал, а вернее хватал ртом воздух, будто вытащенная из воды рыба, и пытался на своём французском выспросить у торговца фруктами дорогу на видневшуюся невдалеке гору. Французский был именно мой, не тот, на котором разговаривают во Франции, и не другой, на котором говорит большинство таитян, а мой собственный, выстраданный мною за пять лет учёбы в школе, потом ещё за три в техническом вузе, и плюс  весь прошлый год я штудировал его в пединституте с персональной преподавательницей. В результате я очень прилично научился мычать в нос, произнося букву N, но понять меня никакой француз никогда не сможет, а местный продавец фруктов тем паче. Однако я был настойчив, растопыривал пальцы, кивал в сторону близлежащей возвышенности и постоянно произносил в нос слово montagne ( монтань), что значит по-французски гора. В ответ на это смуглый худощавый креол брал в руки очередной фрукт манго, как бы взвешивал его на ладони, цокая при этом языком от удовольствия, и повторял: «Pas cher, pas cher ( Па шер, па шер)». Я понимал, что это недорого и что эти вкуснейшие манго были на самом деле недорогими, но мне нужны были не они. Мне нужна была дорога к вершине горы, которая виднелась на горизонте и возвышалась над всеми остальными. Ради этого я и прилетел сюда, преодолев расстояние в пол Земного Шара, и решился-таки, наконец, осуществить свою мечту – пожить в тепле и уединении хотя бы несколько месяцев.
          Когда уже стало ясно, что от худощавого креола мне ничего не добиться, и первые проблески отчаяния засветились в моих глазах, я вдруг почувствовал, как кто-то аккуратно, но властно взял меня за предплечье.
          Я обернулся.
          «Вы, наверное, русский»! - Спросил он, мягко улыбаясь, и слово «наверное» прозвучало у него не в современном смысле, выражая сомнение, а в первоначальном, будто из произведений Достоевского, означая уверенность без капли сомнения.
           «Я вам помогу, - продолжил он, - я знаю, как туда добраться, вот уже полгода, как я там живу».
            Всё ещё не отпуская моей руки, он обратился к аборигену – продавцу: «Donne-moi un kilo de mangue, s’il vous plait!» ( Доннэ моа ан кило дё манг, силь ву пле)!  Продавец сразу всё понял и начал быстро отбирать ещё более спелые и сочные фрукты, чем те, которые мне до этого показывал.
          «Познакомимся! Я Сергей, - он протянул мне руку и крепко пожал мою, - я москвич, мне тридцать восемь лет, для первого знакомства, я думаю достаточно».  Он посмотрел мне прямо в глаза, по-прежнему мягко улыбаясь.
           На минуту я замялся, потому что французский Сергея сразил меня наповал. Красота языка, его мелодичность, уверенность в произнесённой фразе (то-то так сразу засуетился таитянин), всё было в одном флаконе. Я всю жизнь мечтал о таком общении – лёгком, уверенном, без тени смущения или заискивания, но в то же время не грубом и ненавязчивом, и всю жизнь у меня ничего не получалось.
           «Ну а мне полтинник стукнул, - неохотно признался я, выйдя, наконец, из ступора, – зовут меня Пётр Сергеевич, или проще Пётр. Я смолянин, то бишь родом из Смоленска».
            Сергей смерил меня оценивающим взглядом, затем положил фрукты в рюкзак, оказавшийся мною незамеченным за его широкими плечами и уже наполовину заполненный, усмехнулся чему-то  задумчиво, и мы не спеша двинулись в путь.
Помнится, мы сразу разговорились с ним, как старые приятели. Больше откровенничал я. Я рассказал, что бизнес мой в провинции совсем захирел, доходов почти никаких, одна работа осталась. С грустью поведал о том, что уже три года никуда не ездил, а до этого частенько бывал в Тайланде. Последний раз провёл там три месяца. Три удивительных незабываемых месяца. Потом по срочному звонку вернулся домой поправить оставленный на друзей бизнес. Думал, пару-тройку месяцев напрягусь и всё налажу. Но прошло больше трёх лет, а налаживанию не видно, ни конца, ни края.
Не преминул похвастать, что пишу рассказы, в основном философские и размещаю их в интернете. Откликов пока немного, но главное, я сделал на этом ударение, к пятидесятилетнему юбилею я аттестовался на чёрный пояс по каратэ.
            Серёжа одобрительно кивал, будто всё это слышал не один раз и не только от меня. А я, рассказывая всё это, как бы ненароком забегал вперёд, оборачивался, загораживая ему путь, неуклюже жестикулировал, пытался даже продемонстрировать какие-то удары. То есть, для первого знакомства я вёл себя крайне несолидно. Чувствуя, что проигрываю ему в весомости своей доли общения, я попытался, как можно красочнее обрисовать ему свои планы. Планы значимые, яркие, и обязательно осуществимые. Совсем не те мелкие, которые уже осуществились и которые мне ничего не дали. Эти осуществившиеся планы, а вернее планчики, не решили ни одного моего жизненного вопроса, а только ещё больше всё запутали.
           Я говорил, что пишу сейчас роман, «Роман» с большой буквы, и это будет прорывом в современной литературе. Он взорвёт виртуальное пространство и станет бестселлером. По нему снимут фильм в Голливуде, настоящий блокбастер. Я и актёров на главные роли уже присмотрел: Леонардо ди Каприо, Тома Круза, а главную женскую роль доверю нашей бывшей соотечественнице Миле Кунис.
           Увлёкшись этими бреднями, я совсем загородил Сергею дорогу и стал размахивать руками так, что он невольно сделал шаг назад, дабы, ненароком, не схлопотать по лицу…. А я всё напирал и напирал, уже плохо соображая, говорил отрывисто, вдохновенно, брызжа во все стороны слюной. Сергей отступил ещё на шаг и поднял вверх правую руку, как бы желая защититься от моего напора. Я заметил это его невольное движение и спохватился. Должно быть со стороны я теперь выглядел совсем уж несолидно. Старый упитанный дядька с небритой физиономией что-то рьяно доказывает симпатичному стройному парню, а тот в ответ загораживается руками.
            На секунду эта картина мелькнула в моей голове, но я уже не мог остановиться и продолжал разглагольствовать о своих планах. Я поведал дальше, что собираюсь сдать на второй Дан, потом наберу себе побольше учеников, которые обязательно проявят себя и в скором времени обеспечат меня материально. Наконец, я в совершенстве изучу французский. Тут я достал порядком потрёпанный карманный самоучитель французского и потыкал им перед носом Сергея……
           «А лет-то тебе сколько, дядя, ты не забыл? – Неожиданно огорошил он меня прямым вопросом, из которого я понял, что мы давно на «ты», и затем добавил жёстко и не по товарищески, -
 Ничего не выйдет, как не вышло у меня в прошлой жизни».
             Я опешил, запнулся, если не сказать заткнулся. Подспудно я  подозревал, что это правда, что у меня  уже давно ничего не получается, что я давно следую чужим фарватером и разучился прокладывать собственный путь. Поэтому я не очень обиделся на его слова. Глядя на Сергея, невозможно было обижаться, весь облик его располагал к доверию. Открытое лицо, прямой нос с небольшой эллинской горбинкой, густая чёрная шевелюра, чуть показавшая серебро  на   висках и выразительные большие глаза с длинными ресницами, словно у девушки. Но волевой рельефный подбородок говорил больше о мужских качествах: решительности, твёрдости, уверенности в себе и может быть даже бескомпромиссности.
            «Я сюда для того и приехал, - начал я оправдываться, - чтобы расстаться с недавними иллюзиями, - и, хлопнув ладошкой по французскому самоучителю, воодушевлённо добавил, - всё плохое и некомфортное надо оставить в прошлом, а ещё лучше забыть».
             «В прошлом ничего нельзя оставить, - веско возразил он, подфутболив носком ботинка круглый камешек, лежавший на дороге, - можно всё оставить только в прошлой жизни. В ней я всё и оставил».
             «И какая же эта у тебя по счёту жизнь»? - Спросил я с неподдельным интересом.
             «Четвёртая и последняя. Мне осталось двенадцать земных лет».
             «На вид по тебе не скажешь, - попытался я успокоить его, - может ещё лет пятьдесят протянешь».
             «Нет, - сказал он упрямо, - столько мне не нужно. Да и уговор у меня с Ним».
             «С Богом что ли»? - Попытался пошутить я.
             «Всё может быть, - задумчиво произнёс Сергей, - может Его и стоит так называть».

                "Из романа Созидая Бога. Начало".