ДЕБРЕЦЕН, август 1989 года
За окном явно светлело, всходящее светило рассеивало мглу гостиничного номера. На нежно-розовом постельном белье всё явственней проглядывались контуры молодого, совершенного женского тела. А в углу огромной кровати, скрестив ноги по-турецки, сидел тридцатилетний парень и беззастенчиво пялился на девичьи прелести.
Юрка, так звали парня, ещё в юности был поражен изумительными пропорциями человеческой натуры, запечатлённой в мраморе резцами Фидия и Поликлета. Большего совершенства тела представить себе невозможно. Все отклонения от этой безупречности Юрка воспринимал как недостатки и даже убожество.
Сейчас перед молодым человеком во всей своей наготе и открытости, возлежало само чудо, которое ещё и превосходило великих греков своим изяществом и утончённостью. Совершенным было всё – миндалевидные формы ногтей рук, абсолютно не деформированные обувью пальцы ног, идеальной величины и формы раковины ушей, слегка впалый живот, переходящий в выпуклый лобок, заросший тёмными курчавыми волосами недостаточной густоты, чтобы скрыть полностью врата райского наслаждения. В меру полные груди, не расплывались на лежащем навзничь туловище, наоборот, они воинственно торчали, маня своими светло-коричневыми сосками. Точёная шейка переходила в аккуратную головку с абсолютно правильными чертами лица, римским профилем и огромными чёрными глазами, сейчас блаженно прикрытыми.
На лице застыло мгновение блуждающей улыбки, загадочности которой позавидовала бы Джоконда. Сказочное видение дополняли роскошные чёрные, слегка вьющиеся волосы и матовая белизна шелковистой, без единого изъяна, кожи.
Этим чудом человеческого, женского совершенства можно любоваться часами, так и не насладясь до конца. А уж нарушить идиллию живого образа, близкого к божественному, невозможно никак. Но Юркина физиология об этом не догадывалась. Пещеристое тело детородного органа переполнилось кровью, фаллос восбух и одеревенел, крайняя плоть сползла к основанию, оголив самую чувствительную часть естества. Парень аккуратно приблизился к девушке, наклонился и провёл языком по соску. Послышался глубокий томный вздох, изящная ручка начала уверенно ласкать Юркино ВСЁ!
Глаза обоих закрыты, но тела уже бьются в проникновенных конвульсиях. «Только бы подольше» - мечтала она, плавая в блаженстве. «Только бы не кончить быстро от этой остроты наслаждения» - билась мысль в его черепной коробке. Менялись позы и частота движений, вздохи переходили в стоны и повизгивания, иногда слышалось рыканье льва, схватившего самку клыками за загривок. И вдруг женский сопрано и мужской баритон слились в едином и горячем: «А-а-а-а!!!», такой силы, что за окном тревожно замяукала кошка, а в дверь номера постучали и поинтересовались, всё ли в порядке?
ЮРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Юра вырос в благополучной полной семье, даже может быть слишком благополучной. Отношение родителей между собой можно было называть только идеальными и образцовыми. Отец с мамой обожали друг друга, везде и всегда появлялись вместе, бывали периоды, когда они вместе и работали. А уж отпуска и поездки, без друг друга не представляли. Вернувшись домой, после трудового дня, обязательно делились впечатлениями и проблемами.
Дома никогда не было слышно ругани или бранного слова. Все соседи обычно им завидовали, ставили их в пример и очень ценили дружбу с ними. К этому можно добавить широту интересов семьи Тонковых, обширную библиотеку и врождённую интеллигентность, касающуюся всего – от воспитания ребёнка до изящества и чистоты помыслов.
Но все достоинства семьи, родителей, влияли на судьбу Юры отрицательным образом. Обладая уже достаточно зрелым возрастом, он никак не мог подобрать себе спутницу жизни. Все они не укладывались в прокрустово ложе идеала отношений, которые молодой человек видел каждый день дома. Ни одну из знакомых девушек он не мог представить своей женой по требованиям образованности, нравственности, этикета и характера. А если к этому добавить внешность, идеал которой он видел в греко-римских скульптурах конца первого тысячелетия до нашей эры, то у любой претендентки на его свободу шанс становился нулевой, если не отрицательный.
Например, Юрке мог не понравиться у девицы, при всех прочих достоинствах, разрез ноздрей, ширина ступни или форма зубов. Девушка тут же попадала по его классификации в общую и обширную группу «для утех, да и только». В этой классификации, правда, была ещё одна группа «для жизни», но она постоянно пустовала. По этой причине юноша никогда не знакомил своих подруг с родителями. А свои физиологические надобности справлял на стороне, оставляя родителям на ночь отсутствия, номер телефона с женским именем, чтобы не волновались.
Так продолжалось достаточно долго, бесконечно мелькали не запоминающиеся женские лица, имена, фигуры и характеры. К своему тридцатилетию Юрка был твёрдо убеждён, что нет такой женщины на земле, которую в течение очень короткого времени, он бы не уложил в койку. А во многих случаях даже не обязательна и постель, достаточно машины, гаража, ванной комнаты и даже рабочего кабинета.
И всё это при том, что сам он из себя ничего примечательного не представлял – среднего роста, средней комплекции, ничем не примечательное лицо, светло-русые волосы. Может быть только эрудиция была выше средней.
К юбилею у Юры изменилась и классификация женского пола, так как группа «для жизни» выпала как не достижимая, а группа «для утех» раздробилась на тех «кого можно» и «кого нельзя». В свою очередь первая подразделялась на тех «кого уже можно» и «кого ещё можно», а вторая на тех «кого ещё нельзя» и «кого уже нельзя». Но это всё относилось к возрастным категориям женщин.
Полгода назад тридцатилетний Юра, неожиданно получил предложение возглавить технические службы одного производственного объединения местной промышленности. Работа прельщала своим масштабом и значимостью, отдельным кабинетом, служебной машиной и множеством подчинённых. Но были и свои мелкие неудобства. Приходилось носить строгие деловые костюмы, галстук, следить за своим поведением и правильностью речи. И уж никак не позволялось в коридоре легкомысленно шлёпнуть по попке симпатичную милашку и назначить ей свидание.
Первых два месяца на новом месте, уже Юрий Александрович, вёл себя более чем сдержанно по отношению к женскому полу, всё присматривался, боясь уронить авторитет и достоинство.
Однажды, посещая одно из предприятий объединения, на предмет отставания в монтаже нового оборудования, Юрий Александрович увидел вдалеке стремительно приближающийся к нему женский силуэт. Развевающийся расстёгнутый рабочий халат никак не хотел скрывать идеальную фигуру и точёные ноги. Через минуту можно было разглядеть и лицо. От увиденного, у Юрки тревожно засосало под ложечкой – более идеальных черт он не видел никогда, а огромные глаза вообще обжигали своей неземной красотой. «Только бы не ляпнула какую-нибудь глупость или не убила косноязычием» - подумал он настороженно, - «в таком случае все твои прелести в моих глазах сразу смажутся».
- Если не ошибаюсь, товарищ Тонков? – Строго спросило прекрасное видение и представилось, - я заведующая складом готовой продукции.
- Не ошибаетесь, я Юрий Александрович и весь к вашим услугам. А как зовут прекрасную незнакомку, облечённую столь высокими полномочиями? – Юра специально придал вопросу возвышенную форму, предлагая стиль разговора и провоцируя реакцию.
- Эстер Нахумовна … Арцруни, - на мгновение замялась красавица, - не соблаговоли те ли вы, Юрий Александрович, дать распоряжение своим технарям освободить мой склад от своих железяк, которые второй месяц затрудняют отгрузку продукции.
- О-о, Звезда Утешения, не смею противиться вашим желаниям, высказанным в столь категоричной форме. Давайте пройдём в столовую и за чашкой кофе обсудим возможные сроки исполнения мероприятия, в котором я заинтересован не меньше вас.
- Почему вы меня так странно называете, на восточный манер? - Ослепительно сверкнула глазами Эстер.
- Я просто перевёл на прямую ваше имя-отчество с иврита. А если смотреть глубже, в Ветхий Завет, то там Эстер была прекраснейшей из женщин, но ещё красивее она была внутри – своими качествами, своими чертами характера. Кстати, ваша фамилия мне не говорит ни о чём.
- Арцруни, одна из ветвей древнего армянского княжеского рода. Эта фамилия моего мужа. – При этих словах она пристально посмотрела на молодого человека и добавила, - ну что же, кофе так кофе.
ЭСТЕР
Родители Эсты встретились детьми ещё в эвакуации. Отец, родом из Минска, еврей по маме и белорус по отцу. Мама типичная, ярко выраженная семитка из Вильнюса. Поженились родители после войны в России, но по настоянию мамы, в конце сороковых перебрались в Вильнюс.
Отец, педагог, дирекствовал в школе, мама хлопотала по хозяйству. Две старшие сестры Эсты, по внешности ничем не выделялись. Но младшенькая, с детства удивляла окружающих своей яркой красотой и безупречными формами.
В 1968-ом вся семья гостила у дальних родственников в Ереване. Пятнадцатилетнюю Эсту увидел соседский парень Гурген, выпускник местного университета. Больше он от девочки не отходил. Три года они ездили друг другу в гости и постоянно переписывались, а как только ей исполнилось восемнадцать, поженились. Через год она родила ему сына Гагика.
Жили молодые в Вильнюсе. Гурген купил в самом центре, около площади Ленина просторную четырёхкомнатную квартиру. Чем занимался муж, Эста доподлинно не знала, но у него всегда водились крупные суммы денег, которых на содержание семьи он не жалел. Судя по частым разъездам и телефонным разговорам, его деятельность была связана с швейным производством и торговлей, а друзья его называли между собой Цеховик.
Первые годы Гурген страшно Эсту ревновал, постоянно устраивал ей проверки и провокации, но она всегда с достоинством выходила из любой щекотливой ситуации, чем заслужила, в конце концов, его полное доверие. Как только сын пошёл в школу, Эста устроилась на работу. К этому времени у неё уже был диплом заочного факультета института Народного хозяйства им. Плеханова. Гагик на все каникулы улетал в Ереван, где кроме обожающих его бабушки и дедушки, у него было много друзей.
На работе, падкие на женскую красоту мужчины, пытались с ней сблизиться, но получали такой решительный и одновременно язвительно-деликатный отпор, что на дальнейшие попытки не решались. Но за это, в отместку, придумали ей кличку Прекрасная Скала, или просто Скала.
Любила ли Эстер мужа, она и сама не знала. Он был просто неотъемлемой частью её жизни, он был отцом её сына, он был первым и единственным её мужчиной. Иногда она скучала по нему, когда его не было рядом, но это было скорее чувство временной утраты удобной вещи. По крайней мере она никогда не огорчалась при расставании с ним. Исполнение вагинально-супружеских обязанностей её не тяготило, но и особой радости не доставляло. Тоже было частью семейной необходимости, как скажем мытьё посуды после обеда.
СБЛИЖЕНИЕ
Не смотря на данное обещание, Юра распорядился не спешить с освобождением склада и забирать от туда запчасти оборудования только по мере продвижения монтажа. Этим он оставил для себя возможность постоянно посещать склад и негодовать по поводу нерасторопности своих подопечных.
Общие с Эстер кофепития стали уже ритуалом, как бы продолжением совместного негодования. Причём зачастую ритуал затягивался, и темы разговоров уходили далеко за пределы первичного предмета обсуждения. Когда помещение от железяк почти избавилось, Юра предложил отметить освобождение склада Готовой продукции от железной скверны скромным обедом в каком-нибудь ещё более скромном кафе Старого города. И … получил согласие.
Кандидатом в «скромное кафе» Юра назначил самый популярный и фешенебельный в городе ночной бар «Эрфурт», с полуторачасовой концертной программой. Сам «обед» начинался … в 19.00 в пятницу. Предложение за ней заехать Эста категорически отклонила и сказала, что до бара доберётся сама. Этим она лишила Юрку возможности козырнуть своей новенькой машиной «Москвич 2140», цвета мимозы. Но ничего, подумал он, зато после ресторана, до дома довезу её с шиком.
За пятнадцать минут до назначенного срока, молодой человек уже стоял у входа в ресторан с букетом полутораметровых алых роз и смотрел в сторону ближайшей остановки общественного транспорта. Но объект вожделения появился сразу и внезапно, вместе с резким визгом тормозов. За рулём сверкающих «Жигулей 2106» сидела и улыбалась Эстер. Юрка в душе был сражен наповал, но не показал своего конфуза.
За столом Юра, как никогда, блистал своим красноречием, эрудицией и лёгким юмором, замешанном на сарказме в адрес высказываемого. В запасе он держал ещё один козырь – танцы. Недаром он занимался ещё в школе бальными танцами, уроки которых проводили сами Юрате и Чесловас Норвайши – чемпионы Европы.
Наконец зазвучала живая музыка в исполнении «халтурившей» на стороне части симфонического оркестра городской филармонии. Послышались звуки «Вальса цветов» Чайковского, на него публика отреагировала, вяло. Но последующие, Богом написанные ноты великого Штрауса-сына - «Голубой Дунай» и «Сказки Венского леса», мало кого оставили равнодушными. Половина зала кружилось в танце, но постепенно середина площадки освободилась только для Юры и Эсты, остальные останавливались и восторженно наблюдали.
А любоваться было чем. Изысканно одетым молодым людям – он в тёмно-синем смокинге, она в отрытом серебристо-сером вечернем платье выше колена, легко удавалось в вальсировании всё, и пивоты с поворотом, и вращение на месте, и двойной спин. Оба блистали безупречностью выполнения элементов танца, а она ещё изумительными, утончёнными формами и яркой красотой.
Музыка смолкла, раздались дружные аплодисменты, даже невозмутимый оркестр встал и рукоплескал. Молодые люди церемонно раскланялись и направились к своему столику. На столе, кроме Юриных роз, появились ещё изумительные бело-сиреневые орхидеи, от «заведения».
Дальнейшее общение молодых людей происходило как в розовом тумане, они незаметно перешли на «ты». Её изящная ручка постоянно покоилась в его ладони, а в конце вечера, после концертной программы, на которую они почти не обратили внимания, занятые собой, она призналась, что лучшего вечера у неё в жизни не было.
Приближалось два часа ночи, бар начинал пустеть. У Юрки на языке вертелся вопрос о вариантах продолжения знакомства, но он боялся спугнуть магию волшебного вечера. Они держались за руки и смотрели друг-другу в глаза. Наконец она прочла его немой вопрос.
- Знаешь, Юрочка, мой муж с сыном улетели в Ереван, но я не хочу поддаваться минутным влечениям, пусть даже таким чудесным, как этот вечер. Поэтому давай увидимся завтра и обсудим наши отношения, не затуманенные обаянием сегодняшней встречи.
- Эста, оказывается, насколько ты красива, настолько и мудра, а это уже настораживает. – Улыбнулся он.
На следующий день, как только родители уехали на дачу, Юрка сразу позвонил Эсте и они условились, что она приедет к нему домой на «переговоры». Безмолвный диалог начался сразу в прихожей, срыванием с друг друга одежды. Первый раз они кончили на полу около обувного ящика, не испытывая неудобств. Только она призналась себе и ему, что не догадывалась о такой своей страстности.
Юра предложил принять душ и продолжить «переговоры» в его комнате. Душ принимали вместе, в ванной. Чистые телом, они уже смаковали свои движения и позы. В комнате, с постельными удобствами, он постарался раскрыть ей все тайны элементов соития, накопленные обширным опытом. Она кричала, извивалась, рыдала и визжала, растворяясь в себе, в нём и в своём оргазме.
Два месяца почти каждодневных встреч пролетели незаметно. Их соединяло не только влечение тел, им было просто замечательно вместе - общаться, видеть друг друга, даже молчать рядом им было очень хорошо. Она немного скучала по сыну, о муже не вспоминала вообще, хотя изредка с ним общалась по телефону. Послезавтра они приезжали. Эста с Юрой сегодня решили устроить прощальный ужин, понимая, что их отношения уже через день существенно изменяться, если не прекратятся вообще. Оба сознавали, что это неизбежно, но как они себя будут чувствовать после вынужденного разрыва, не представляли.
РАЗЛУКА
Прошло две недели. Эста втянулась в размеренные семейные отношения, быт, заботы. Часто вспоминала Юру с теплом, нежностью и лёгкой грустью. Она принимала утрату отношений, как неизбежность и смирилась с этим.
Юрка же после Эсты на других женщин вообще не мог смотреть, все они казались ему страшненькими и глупенькими.
Но время лечит, на это он и надеялся. А чтобы развеяться, принял предложение друзей на недельную поездку в Венгрию. Поездка туристическая, по линии молодёжного туризма «Спутник». Ехать нужно было на своих машинах до Дебрецена, там отдыхать и совершить однодневную поездку в Будапешт. В общем всё хорошо, как и любил Юра – максимум движения и минимум «матрасного» отдыха. Подобралась компания из шести человек на трёх машинах. И тут Юрке стрельнуло, а почему бы не взять с собой Эсту? Тут же позвонил ей на работу и сделал предложение. Эста усомнилась в реальности осуществления, но обещала подумать.
Через три дня, поздно вечером, Гурген провожал жену на поезд Вильнюс – Брест. В Бресте, по легенде Юрки, должна была собираться туристическая группа для автобусной поездки в Венгрию. На самом деле он должен был встретить Эсту на ближайшей железнодорожной станции Бенякони и отвести обратно в Вильнюс, откуда уже утром, три машины направятся в Дебрецен.
На станцию Юра приехал заранее, за двадцать минут до прибытия поезда, несколько удивился отсутствию пассажиров, даже билетная касса оказалась закрытой. Наконец вдали послышался перестук колёс, Юра приободрился, но … поезд, не останавливаясь, пронёсся мимо! Он пулей влетел за руль и выжимая из Москвича все технические возможности, помчался за поездом. На следующей станции Вороново история повторилась точь-в-точь . Сейчас уже Юрка летел сквозь мглу в Лиду, но … как назло его остановил светящийся милицейский жезл. Дача-принятие взятки в десять рублей заняла пять минут, но время упущено. Он уныло бродил по лидскому вокзалу, разглядывая множество ночных пассажиров …
- Молодой человек, - послышался знакомый голос справа, - может я могу вам чем то помочь? – Около колонны, с книжкой в руке стояла Она.
Дорога назад пролетела незаметно. Его правая рука покоилась на её бедре, она весело и радостно что-то щебетала. Одежды они начали срывать друг с друга ещё в лифте, сказалось двух недельное воздержание ...
ДЕБРЕЦЕН
Оба тяжело дышали, лёжа на спине. Смятая розовая простынь почему то валялась на полу посредине комнаты. Он повернулся к ней лицом, всмотрелся в любимый профиль, контуры тела, провёл рукой по животу, остановился на лобке …
- Сегодня мы выезжаем, послезавтра будем уже в Вильнюсе, - прошептал он … и уже в голос, - и опять ты мне будешь изменять со своим Гургеном !?!
Вильнюс, 19 января 2015 года.