Темный лес был совсем не страшный. И чего его бояться? Что тут вообще может быть страшного – в лесу? Лес кормит, одевает… Лес дает жизнь всему племени. Лес прикрывает от страшных кровожадных гоблинов.
Ун крался по ночному лесу, вздрагивая иногда от непонятных шорохов и страшных ночных звуков. Он же не виноват, что ему еще нельзя со всеми, что годами и ростом просто еще не вышел. Понятное дело, никто не примет его в настоящий ночной поход, не объявит перед всем народом настоящим охотником. А он все равно всем докажет. Он ничуть не хуже этих, которые большие. И если снова будет война – он тоже пойдет, и будет воевать. Не помогать и подносить стрелы лучникам и камни пращникам, а – сам. Как большой. Как охотник. Но для этого надо продержаться в ночном лесу, а потом выйти из него утром с добычей.
Старших на закате увел из поселка шаман. У них ночной поход против страшного вечного врага. Люди и гоблины просто не могут жить вместе.
Вождь уже давно спит, наверное. Вождь должен хорошо отдыхать, потому что у него много трудов днем. И всякая мелочь голозадая, и девчонки – они тоже спят. Не потому, что работа у них днем, а потому что мелкие еще. Им расти и расти. А девчонкам – готовиться замуж. За самых настоящих охотников.
Все спят.
А Ун, которого так назвали, потому что он первый ребенок в семье, шел по ночному лесу. Если вокруг все черным-черно и колется – это елки. Если становится вдруг просторно вокруг и мягко шагается – это сосна. Высокая рыжая сосна. Еще бывает разный обязательно колючий кустарник.
Ун шарахнулся от внезапного треска веток справа, споткнулся о корень, как будто специально выставленный ночным деревом…
- А-а-а… Ух!
Не смешно. Да. И даже очень больно. Вот как теперь охотиться? Как доказывать, что уже не маленький?
Крутой песчаный откос привел на сырое дно оврага. Хорошо еще, не в болото и не в речку. Хотя, подумал Ун, если бы в речку – было бы не так больно.
- Эй, ты там живой?- раздался сверху шепот.
Ночью все слышно хорошо. Особенно – если человек говорит. Лес сразу выдет человека. Это зверя можешь не услышать, пока он не кинется на тебя. А человек человеку…
Песок с шорохом пополз под ногами невидимки. Слышно-то, вроде, слышно, да все равно ничего не видно.
- Где ты тут?
- Здесь,- буркнул Ун, пытаясь узнать по голосу.- Кто это?
Ему уже было наплевать на смех и на издевательства. Это потом, когда вернется в поселок. А сейчас просто очень сильно болела рука. Не нога, которой запнулся, а правая, самая нужная, рука. Она наливалась горячей тяжестью, и двигать ею было совсем нельзя.
- Я – Ерс. По-нашему – первый, значит.
Чужой! Правая рука дернулась к ножу, и Ун чуть не задохнулся от боли. Кричать при чужих нельзя. Только замычал, вцепившись зубами в край плаща. И еще слезы…
Все-таки ночью хорошо. Ничего не видно.
Мягкие руки нащупали его плечо. Потом легко обвели руку, а потом вдруг…
- А-а-а!
- Тихо, тихо! Все-все-все! Это был простой вывих! Я вправил.
- Убил бы тебя. Предупреждать же надо!
- А если бы предупредил – ты бы поддался?
Ну, правильно говорит. Конечно, не поддался бы. А теперь зато боль постепенно уходит. Нет, рука все равно болит, но уже можно шевелить ею. И даже можно достать нож.
- Я – Ун,- сказал он.- Это от Унус, первый, то есть по-нашему.
Упала тишина.
- Эй,- осторожно прошептал Ун.- У меня нож есть, если что.
- И у меня есть нож. И еще у меня лук.
- А у меня – праща. Но мы же с вами не воюем, верно? Вы кто вообще?
- Луговые мы. С луга, что за рекой.
- За рекой. Далеко. А мы – лесовики. Охотники. С гоблинами вот воюем насмерть.
- И мы – с гоблинами! Каждый год – с гоблинами воюем. Гоблины страшные, но мы отбиваемся.
- Так у нас мир, что ли? Мы, что ли, союзники, выходит?
Так в темноте ночного оврага познакомились и сразу подружились Ун и Ерс.
А как им было не подружиться? Возраст один. Рост – Ун примеривался – тоже примерно один. И первые в своих семьях. И в лес они пришли за одним и тем же.
- Наши пошли на гоблинов охотиться,- с тоской сказал Ерс.- А меня не взяли. Молод еще.
- И наши пошли на гоблинов… А мне хоть бы кого. Хоть зайца, что ли… Чтобы тоже – ночью. Чтобы добыча. Иначе ругать будут.
- И меня – ругать.
- А девчонки – смеяться…
- Да!
Но с Уна охотник был уже никакой. Правой руке немного полегчало, но все равно пращу сильно не раскрутить – больно. Понятное дело, Ерс сразу решил помочь. Как иначе? Другу всегда помогают.
Зайца – не зайца, а глухаря он как-то добыл. И сам привесил его за шею к ремню Уна.
- Знаешь, что,- сказал тогда Ун.- Пошли теперь со мной. Покормят, а потом еще проводят хоть даже и до реки. А то – мало ли… Гоблины ведь – они хитрые. И темно ведь.
Ерс замялся, но Ун схитрил. Стал стонать и говорить, что еле-еле идет. И Ерс, как настоящий товарищ, повел его домой.
На рассвете вышли на опушку леса и увидели частокол.
- Ха!- громко и радостно закричали от ворот.- Смотрите, люди! Мой первенец – герой! Он живого гоблина словил!
- Папка,- сразу заулыбался Ун.- И не ругается…
- Ах, какой у меня сын!- пел, приплясывая, его отец.- Он пошел в меня – настоящий охотник. У него глухарь – ах, какой глухарь! Мы сварим суп и накормим всех! И он пошел в деда – великого охотника. У него гоблин – ах, какой гоблин! Живой! Кто может сравниться с моим сыном? Кто еще привел в поселок живого гоблина?
Ун остановился. Какой гоблин? Это – Ерс! Ерс – друг и союзник. А с гоблинами мы воюем. Гоблины страшные и кровожадные.
- Веди его сюда,- смеялись люди, собираясь у ворот.- Сейчас мы вместе посмотрим, что там у него внутри. На свету посмотрим, не ночью.
- На счет три,- сказал Ун тихо.
- Понял,- так же тихо ответил Ерс, уже снявший с плеча лук.
- Раз, два… три!
Они кинулись в кусты, как испуганные зайцы.
Вжик, вжик – пролетели над головой камни и тупо ударились в ствол высокой сосны.
…
Теперь уже Ерс нес глухаря, а Ун смотрел, чтобы за ними никто не гнался. Он своих хорошо знал. Они упорные – настоящие лесные охотники. Поэтому сначала мальчишки бежали в самую гущу леса, а потом резко свернули, чуть не навстречу погоне, а потом еще раз свернули – и прямо к реке.
Река тут была широкая, но мелкая. Шагов двадцать в ширину, не меньше. По пояс в воде, непрерывно вращая пращу над головой – это больной-то рукой!
В общем, к деревне луговых вышли уже совсем дохлые. Ну, почти. Такие – еле-еле передвигающие ноги.
- Иде-е-ет!- кричала какая-то малявка с вышки у таких же ворот.- Веде-е-ет!
- Ай, молодца,- приплясывал в воротах отец Ерса.- Ай, какой охотник растет! Лучший охотник в племени будет! Ночью в чужом лесу глухаря взял! Ах, какой суп будет! И еще – гоблин! Живой гоблин! Зачем тащить голову, когда он сам ее несет? Ну, кто сравнится с моим сыном? Кто хоть раз приводил в деревню живого гоблина?
- Ха-а!- весело кричали соседи.- Веди его скорее сюда, Ерс! Мы посмотрим, какой он изнутри днем!
- На счет три,- прошептал Ерс.
…
Их догнали на опушке леса. Луговые догнали. Охотники бежали неторопливой мерной рысцой, которой даже оленя можно загнать до смерти. А тут – два пацана. Да еще и не спавшие ночью. Так что до опушки им было еще бежать и бежать, а охотники с луками и копьями – вот они, уже почти в спину дышат.
Да и бежать-то уже было некуда. По опушке леса споро разворачивались охотники лесовиков. Зажужжали пращи, готовясь выпустить рой крепких гладких камней.
- Гоблины!- закричали с одной стороны.
- Гоблины!- подхватили с другой.
Ерс и Ун стояли спиной к спине, не отворачиваясь от неминуемой смерти. Все знают с малых лет - гоблины никогда не щадили людей.
Ун стоял с ножом и щурился на недосягаемую опушку леса. Он не мог кидать камни – рука не позволяла. Но он мог прикрыть спину друга. Даже от страшных гоблинов из леса.
Ерс стоял с маленьким луком в руках. Спину держал новый друг. А спереди от деревни набегали гоблины.
Самые настоящие страшные злобные кровожадные гоблины.