“А потшему я могу думать, что вы говорил правда...”
В один из дней полковник Васильев дал прослушать Копелеву магнитную запись разговоров неизвестного мужчины с посольствами США и Канады (в целом, 4 разговора). Этот человек сообщал в посольства о готовящейся встрече советского шпиона Георгия Коваля в Нью-Йорке с американским профессором, который передаст ему новые данные об атомной бомбе.
Кроме этого, начальник института дал Копелеву прослушать записи разговоров четверых подозреваемых и поручил Копелеву определить, кто из них предатель. С первой же прослушки Копелев, имея большой опыт работы со звуками, правильно определил звонившего по голосу - “голосу усталого мужа” (этот разговор Володина с супругой включён в роман).
Несмотря на подписку о неразглашении, Копелев в этот же день рассказал о задании Солженицыну - в том числе, и по той причине, что ему было необходимо математическое обеспечение в работе (Копелев являлся чистым лингвистом).
Копелев пишет: “Солженицын разделял мое отвращение к собеседнику американцев. Между собой мы называли его «с***а», «гад», «б***дь» и т. п... Артикулянтами и дикторами, как обычно, командовал Солженицын... Работали мы напряженно. В иные сутки я спал не больше четырех часов”.
Голос «усталого мужа» оказался по всем данным тождественным голосу добровольного предателя, которым оказался советник юстиции Иванов.
Также Копелев прослушивал допросы уже арестованного предателя, на которых тот имел очень “бледный вид”, выглядел растерянным, подавленным, отпирался, не признавался в телефонных звонках...
Вот что рассказал Копелеву о предателе майор Трахтман:
“... обыкновенный, наш советский парень. Как говорится — из хорошей семьи. Отец — член партии, на крупной работе, где-то в министерстве. И мать тоже, кажется, в партии. Сам был в школе отличником, активным комсомольцем.
Приняли в дипломатическую школу, в армию не взяли. Там вступил в партию. Потом работал в МИДе. Ему доверяли. Ездил за границу. И вот теперь получил крупное назначение — второй советник посольства. Должен был ехать с семьей. Жена — комсомолка, тоже работала в МИДе, двое детей, плюс еще теща. И в тот же день, как получил билеты, стал звонить по автоматам в посольство. Узнал где-то случайно об этом Ковале и побежал. Продавал авансом”.
То есть, человек имел намерение просить в США политическое убежище и своим предупреждением решил заранее подготовить почву для этого.
Как относился к работе на “органы” Лев Копелев?
Он писал:“Те, кто считал себя коммунистом, были убеждены, что работать на пользу Советскому государству нужно при любых обстоятельствах изо всех сил, без оглядки... Почти все работали не просто добросовестно, а еще и увлеченно, страстно, иногда самозабвенно... Состязались в добросовестности и педантичности”.
В романе Солженицына Рубин и майор Ройтман довольно неопределённо указали на двух подозреваемых - Щевронка и Володина, на что генерал Осколупов самоуверенно заявил:
- Обоих сукиных сынов арестуем!
На самом деле, исследовательская группа составила двухтомный отчёт за подписью инженер-полковника Васильева, инженер-майора Трахтмана и старшего научного сотрудника, кандидата наук Копелева; этот отчёт и послужил основанием для обвинения предателя.
В своих воспоминаниях Копелев ничего не пишет о каком-либо ажиотаже вокруг телефонных звонков дипломата в начальственной среде (хотя давление на заключённых, безусловно, было и никогда не прекращалось). Все, в том числе и полковник Железов (генерал-майор Осколупов) были возмущены этим предательством, но никто никого не грозился посадить или расстрелять, возможно, всё это - художественное преувеличение автора.
Как пишет Копелев, после отправки отчёта о проделанной работе “Фома Фомич пришел в новую лабораторию величественно-благосклонный:
— Хороший почин. Давайте, чтоб и в дальнейшем не хуже, а лучше.
Продолжение см.
http://www.proza.ru/2015/01/19/858