В тускло освещенную келью, похожую на пещеру, вошел молодой человек лет тридцати отроду, переминаясь с ноги на ногу, осматривал непривычную простоту. Пахло ладаном, горела свеча, тускло мерцала лампадка, грубо сколоченный стол, лежанка с овечьими шкурами, печка буржуйка, алюминиевая миска, да цинковое ведро, вот и весь скарб землянки. "Зачем на полу трава? - Для тепла наверно", - подумал парень, привыкнув к темноте, разглядел черного монаха, склоненного над книгой, жестом, он пригласил пройти.
- Знаю, Павлуша, с чем пожаловал, о чем подумал, - не дав раскрыть рта, сказал монах, - все знаю, ничего не говори.
- К-как узнал имя мое, как можно жить здесь, шел бы в селение, при церкви устроился, а заболеешь, а мыться где - не каменный же век?
- Сказал, молчи, - огорошил монах, - молчи и слушай, будет и тебе время высказаться. Существует много дорог, полных опасностей, ты ступил на одну из них, те дороги ведут к соблазнам, горе приносят деньги, они разжигают жадность и вражду. Не надо беспокоится, Бог даст хлеб и грядущий день позаботится о себе. Деньги, наркотики - щепой по реке плывешь, куда мусор, туда и ты - пациент больного общества. Ценность жизни измеряется способностью делать ее прекрасней. Делая научные открытия, человек так и не научился видеть истинность гармонии мира, сядь, заблудший - в ногах правды нет.
Оторопев, парень почти упал на лавку, во все глаза таращась на старца, хорошо не стучали зубы, не то бы выдали его волнение, стыдно взрослому человеку, с дипломом в руках, быть столь не подготовленным для такой беседы.
- Расскажу притчу, - не спеша, продолжал монах. - Один из многих земных царей спросил своих рабов: "Кто из нас главнее - я или Бог?" Растерялись слуги, боятся обидеть царя и Бога гневить, нельзя - что делать, а ответить надо? Спасая положение, один решился: "Конечно - ты, господин, главный, можешь казнить нас, прогнать, Бог этого сделать не может, поистине - царство Его в нашей душе и в этом мире, от этого уйти некуда".
Не ломай над этим голову - потом само придет, эдемы ждут кроткого труженика, осваивать сады, каждый имеет свой подход к такой работе. Много путей, очень много, для одного человека хорошо исполнение музыки, для другого - рисование, ты выбрал наркотик, пятый ищет свою истину и правду в себе и людях - все это божьи пути, короткие мгновения, дыхание природы.
Считая себя ее венцом, человек многим может управлять, многое и губит, казалось - вот оно, поймали птицу счастья, а она вырвалась и улетела в первую попавшуюся дверь, одно из другого приходит к нам: боль, страдание, безысходность, безумие. Дошел ты до двери, оставив боль позади, ждешь покоя, отдыха, росы святой, вот оно - перед тобой, ан, нет - дверь удаляется, расплываясь, иллюзия меняется на другое испытание, не будь этого - нас бы не было. Болит душа - ты живой, нет - мертвый.
В Боге хорошее и плохое, вся ценность, целостность жизни в Нем. Вижу, утомил я тебя - терпи, мне много вопросов задают, и ты с этим пришел, хочешь знать - есть ли Бог? Плохо - люди в смятении, наша вера состоит в том, чтобы мы с грязью на башмаках и силой духа, умели принимать удары судьбы. Партии, власть, догмы - это самое близкое начало себя. Народ нашей страны молитвой, добрым помыслом должен помогать своему президенту, одному ему не усмотреть, что делается в глубинке - власти на местах предают.
Спасение надо начать с себя, почему? Нас миллионы, если каждый спасет себя, то и спасать будет не кого, все спасенными будут. Уже грядут перемены. Дети, бабушки дарят ему вязаные носки, подарки, сделанные своими руками - это главное, они заложили любовь, даже Агафья Лыкова передала мешок орехов и не грамотное послание на бересте. Путь крут и каменист, если идти смело, если принимать все - дверь никогда не закроется, давая возможность заглянуть за другую.
- Какая польза идти навстречу ветрам, когда можно переждать, пока утихнут? -встрепенулся гость.
- Отвечу, Павел, только остановишься - тут же и смерть тебе, сказал уже - душа болит, значит, ты живой. При остановке, т.е. когда человек пасует перед испытанием, дверь, за которой все ответы, ускользнет, покроется новой тайной, после каждого испытания, будет открываться новая дверь. Разве в университете об этом не говорят? Если ко мне пришел - считай, что я одна из дверей, к столу идти, что Бог послал, не побрезгуй.
Придвинувшись к столу, Павлу стало неловко за свой внешний вид: разрисованные фломастером, рваные джинсы, нескромный сюжет на футболке - совсем не вписывались со святостью кельи. Из-за кутка монах вынес каравай хлеба, мед, крынку козьего молока.
- Отведай, не один день пробудешь, Бог привел, Он найдет время и назад отправить, многие по лесу блуждают, но только тебе честь выпала - не испорчен совсем, исправить можно.
- Отец, почему хлеб так вкусно пахнет, не ел такого никогда, в городе всякий есть, на выбор, а дух не тот, а мед какой, а молоко!
- Правильно, сынок, подметил - дух не тот. Пекари, как на работу идут - в спешке, в спешке хлеб замешивают, не покрестившись, думая, скорее бы смена кончилась. А как все остальное делается? Лишь бы больше денег, о пользе пищи не думая. Как варится суп? Прибегут с работы, накидают в кастрюлю, что под рукой - какая же тут польза - вред один. Прежде чем зачинать, о домочадцах подумай и молитву не забывай.
Живете бегом, едите бегом, пчела, чтобы мед дать, цветок выбирает покрасивее, подушистей, на плохой не сядет. Вот ты о меде сказал - вкусный, а и не поблагодарил великих тружеников, скажи только "спасибо, пчелка", мысленно скажи, тут больших усилий не надо, скажешь - не переломишься.
Сел за стол, покреститься забыл, да и крест не носишь, в храме с гайтаном купи, Богу золото не нужно, поди, не знаешь, что за гайтан такой - простая ниточка. Не спросил, где руки помыть, видел я, от еды нос воротил, думал, отравлю, земля тебя родила, она и кормит, а молоко-то колье не всяк любит, выпил и не поперхнулся.
Павел после этого на самом деле поперхнулся.
- То-то, улыбнулся старец, - а что коза, она божье создание, все мы с одного теста, звенья одной, пищевой цепочки, волна за волной, постоянно и бесконечно, горе за горем, счастье за счастьем, красота за красотой.
- Мудрёно говоришь, отец - не понимаю я.
- И не надо, само придет, впусти только, понятие твое пройдет через всю жизнь и незаметно изменит, укрепится дух, для этого и тело дается. На земле работа идет - не на небе, что накопишь здесь, с тем и пойдешь туда, захочешь перекреститься, - крест клади не второпях, во все этом и есть преображение мира, царство божие не в царях земных - в каждом из нас оно.
Люди придумали себе множество богов: злых, добрых, пляшущих и грустных, богов войны и плодородия - все это игра, очередной опыт жизни, разновидность поиска истины.
Один ищет себя в увеселении, другой - через покой сердца. Вроде бы все знаешь, а открываешь по-новому, как библию. До сих пор человечество находится на стадии младенчества, поэтому идет вслепую.
Невыносимые испытания на пути, знать бы все наперед, все надо пережить и идти дальше, тут спешить не надо, следует помнить, для чего те испытания.
Спешащий упасть в пропасть может, не ищи, сынок, легких путей и не разочаровывайся в жизни. Сгибается человек от гнета прошлого, оковы сбросить хочет, да никак, за счет этого мы закаляемся, будто по спирали идем одной рукой держим прошлое, другой за будущее уцепились, в центре тело наше. Шаг вперед - и мы изменились, а на месте стоять гиблое дело.
Вот ты, колешься, от проблем уйти хочешь, картинки видишь, вроде свободу обрел, тут раз, и все сгущается, материальный мир тысячей отбойных молотков мозг долбит.
- Откуда ты знаешь, старик, - заерзал парень.
- Жизнь твою насквозь вижу, - твердо сказал монах. - Мир движется один в другом, в видимых и невидимых наших телах есть мириады дверей, в которые пытаемся попасть, но жизни не хватит, сколько будет существовать человечество, столько будет переживать.
- Что находится за последней дверью, отец?
- Абсолютно ничего, кроме своих переживаний, после каждого из переживаний, новые вихри потянут тебя вниз, снизу, как слепой котенок будешь карабкаться вверх.
- Однажды, - прервал беседу Павел, - во сне ли, наяву - не знаю, стоял я на стеклянном полу, не стены вокруг - живые образы, очень страшно, словно умер, а подо мной!.. Живая, бездонная, бесконечная спираль, просто засасывала взгляд, если можно так выразиться.
Если стекло треснет, подумал, можно падать вечно - во, попал! Взмолился я, на помощь звал, а кто услышит, если один на один? Вижу, впереди появилось светлое пятно, приближаясь, оно превратилось в фигуру человека, поражая сиянием.
Как разглядел улыбку на безликом лице - не знаю, но она была и любовь, проникающая в душу была.
Отец, стыдно признаться, я плакал, как дитя, все, все рассказал о себе, о всех страхах поведал, а успокоился - человек пропал, растаял бесследно, а так хотелось остаться с ним, к тебе попал случайно - от друзей отстал.
- Случайностей не бывает, сынок, - тихо сказал старец, - пути Господни неисповедимы, Он тебя привел, Он, запутался ты, в смоле стоишь - спасать надо.
Видя, как у парня склеиваются глаза, монах предложил отдохнуть, укутав шкурой, про себя сказал: "Ну, вот, теперь три дня проспит".
Беспокойно ворочаясь, парень бормотал невнятные слова, кое-что монах разобрал: "А я смотрю, из земли дымок валит, теплом пахнет..."
Все три дня монах читал молитвы, летит земной грешник поверх голов, серых домов, над речушками, полями, куда его тянет, не сопротивляясь, покой, смятение, радость, плачь рвутся наружу. Зажали в клещи, посыпались удары, рушатся устои, строится непонятное новое, один на один, слетает шелуха, как с сухого лука, тяжелы "доспехи".
Мухи облепили тело, сосут кровь, а не комары ведь, тряхнул головой - они у ног мертвые и жалкие. "Господи, помилуй", - слышится сквозь сон, - "свят, свят, еси".
Мечется Павлушка, напряжен и мучителен сон его, в таком случае не мешать, пусть найдет, что ищет. Наше тело - поле битв, когда страдаем, все рушится, а пылесос сломался - ищем причину. "Господи, спаси раба Твоего.."
Крутят завихрения снаружи и внутри, пересекаются живые образы, разбиваются осколками зеркал, один задел спящего.
- Дед, отец, я словно в нечистотах побывал, били меня там колотушками, гнали невесть куда, падал, поднимался, снова падал - что только не приснится, снова живые стены видел, на стекле стоял, воронку видел - бездна-а!.. наша жизнь по сравнению с тем, блекнет.
- Согласен, - кивнул монах. - Если во сне твоем больше света - к правому берегу идешь - теперь не страшно, скоро бросишь баловство-то, светлый человек к покаянию просит.
- Как ты узнал о нем, я и не обмолвился? - удивился Павел.
- Сказал уже - насквозь вижу, на, выпей отвар, силы прибавятся, не бойся - не отрава.
Выпил чай заблудший путник, тепло по телу пошло, лицо порозовело.
- Слушай, отец, слушай, я теперь говорить буду, хватит в себе держать, я только два разка ширнулся - веришь, и то друзья по-пъяни помогли. Погоди, дорогой старец, только сейчас понятие пришло, твои нотации мимо ушей пропускал, не воспринималось. Принимать решение за свои ошибки, должен сам, понимаешь - сам, это мои грехи, это моя жизнь, когда сделаю это, буду гордиться своей самодостаточностью.
- Долго же ты собирал мозаику, много звеньев утеряно по дороге, посмотрим, что осталось. Твои переживания говорят о подлинности жизни в тебе, при борьбе мы всегда ощущаем барьер, Бог не дает непосильной работы, если попали в железные сети, Он найдет пути, чтобы выбрались.
- Да, да, отец, - волнуясь, затараторил Павел. - Что вижу перед собой: дома, машины, люди - это временно приходящее, настоящим являются: молчаливые горы, небо, земля. На первый взгляд кажется, все недвижимо, земля говорит, от гор идет гул, небо тоже живое, идет постоянная, незаметная, мгновенная работа всего, небо пульсирует, деревья переговариваются. Какой мы венец природы - разрушители мы!
Пойдет, отец, к речке пойдем, она звенит - слышишь?
Пашка потянул старца за рукав, размял в руке хвою, дал понюхать и крикнул:
- Я теперь изменюсь, слово даю, прости, отец, тридцать лет дураку, а не знал какие у Бога глаза - вот они, слово даю, Господи! Речка-то как журчит... жил, не замечал, вот он, храм божий, вот оно, главное-то! Живем, суетимся, родные лица промелькнули и нет их, ты прав, дед, сто раз прав и сто раз спасибо, я пойду - пора мне.
- С Богом, сынок, теперь я спокоен - одна душа да спаслась.
Монах трижды перекрестил гостя и поспешил в келью, читать каноны за будущее неумело шагавшего по жизни, заблудшего путника.
2010г.