"Я предвижу восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях мучеников, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая - по старому образцу, крепкая своей верою во Христа Бога и Святую Троицу - и будет по завету князя Владимира, - как единая Церковь". Эти слова принадлежат великому молитвеннику земли Русской. Проповедник, духовный наставник, щедрый помощник всем нуждающимся отец Иоанн будет окончательно поднят из забвения путем канонизации 8 июня 1990 года Русской Православной Церковью как святой праведный Иоанн Кронштадтский.
В советскую эпоху мало кто помнил об отце Иоанне, кроме глубоко воцерковленных людей. Знали, что в народе его любили и почитали, а либеральная интеллигенция считала черносотенцем и реакционером, символом мрачного самодержавия. Консерваторы уважали, но не всегда понимали. Еще при жизни вокруг имени святого велись нескончаемые споры, запрещённые лишь большевистской диктатурой.В 1932 году Советской властью был разрушен и Андреевский собор, в котором c 1855 по 1908 г. служил о.Иоанн. Уходили в небытие и дела великого подвижника...
Когда же советская власть рухнула, имя отца Иоанна вновь стало известным, причем не только в церковной среде. О нем публикуются статьи, издается авторская книга священнослужителя «Моя жизнь во Христе» и дневники. А также печатаются многочисленные воспоминания и другие свидетельства, составившие его биографию.
Но не будем забывать, что когда-то это был живой человек, богобоязненный и тихий в годы младости, а потом полный горения и страстей. А высказывания самого выдающегося белого священника не только своего времени, но и всей истории православной Церкви против вершителя умов писателя Льва Толстого очень неоднозначно до сих пор воспринимаются в самых различных социальных слоях. Вопрос об отношениях Иоанна Кронштадтского с Львом Толстым по-праву рассматривается не как личностный, а общественный, наверное, самый острый. И неудивительно, что спустя сто лет, когда отец Иоанн был прославлен нашей Церковью, споры о нем возобновились.
Каким же был жизненный путь отца Иоанна и в чем состояла его "русская идея"?
а) от Ивана Сергиева до Иоанна Кронштадтского.
Но вначале о самом пастыре: кто он и откуда родом, и, конечно же, некоторые раздумья о великом божеском даре пророчества и целительства. Итак... Иван Сергиев(будущий Иоанн Кронштадтский) родился в селе Суре Пинежского уезда Архангельской губернии в ночь на 19 октября 1829 года. Был родом из низшего духовенства, известном на протяжении по меньшей мере 350 лет. Его отец состоял дьячком Никольской церкви в Суре,а дед священником Сурского прихода. Мать также происходила из подобного сословия: её дед был псаломщиком Сурской церкви. Иван закончил духовное училище и семинарию в Архангельске, за хорошую учебу и примерное поведение был принят на казенный кошт в Петербургскую духовную академию, где тоже отличался прилежанием и примерным поведением, хотя какое-то время ходил по успеваемости в последних учениках. «Долго не давалась мне эта мудрость, – сообщает отец Иоанн о годах своего учения, – но будучи приучен отцом и матерью к молитве, скорбя о неуспехах своего учения, я горячо молился Богу, чтобы Он дал мне разум, – и я помню, как вдруг спала точно пелена с моего ума, и я стал хорошо понимать учение».
Надо отметить, что курс, на котором учился Иван Сергиев, по отзывам преподавателей и историков академии, был особенно продвинутым. В его составе – будущие епископ Минский и Туровский Варлаам (Чернявский), епископ Аккерманский Аркадий (Филонов), епископ Елизаветградский Мемнон (Вишневский); церковный историк М.О.Коялович, историк и апологет А.И.Предтеченский; известные протоиереи Иоанн Толмачев и Димитрий Соколов. Сокурсник Георгиевский вспоминал об Иване Сергиеве, с которым сидел рядом и в аудитории, и в занятной комнате, что данный студент отличался «необыкновенной тихостью и смиренным характером», а также редкой набожностью. Так, после обычной вечерней молитвы все студенты, ложились спать, а он еще долго, стоя на коленях, молился перед иконою у своей кровати. В книге же одного из первых биографов отца Иоанна Николая Большакова «Источник живой воды» есть упоминание, что на четвертом курсе академии Иван Сергиев впал в необъяснимую депрессию, от которой излечился благодаря молитвам.
Будучи еще студентом Петербургской духовной академии, Иван Сергиев видел, что люди в столице, просвещенные ранее светом Христовым, забыли Бога и сделались дикарями. И тогда в 1855 г. он выбрал священнический путь среди городских неоязычников из христиан и понес людям слово любви и свои святые молитвы.В конце учебы Иван совершил расчетливый, но одновременно богоугодный поступок. На вечеринке в академии познакомился с дочерью протоиерея из Кронштадта Лизой Несвицкой и тотчас сделал ей предложение. Сам Несвицкий уходил на покой, таким образом место освобождалось для зятя, который немедленно рукополагался из дьякона во священники, что и случилось 12 декабря 1855 года в Александро-Невском монастыре при участии епископа Винницкого преосвященного отца Христофора. Но это не был обычный брак по расчету,а согласно «Краткому житию» в официальном издании Московского Патриархата, супруги «приняли на себя подвиг девства» с обязательством содержать двух племянниц жены до совершеннолетия, а также помогать престарелому отцу невесты.
Поначалу Елизавета Константиновна Несвицкая была несогласна с подобной ролью "соломенной вдовы" и даже обращалась в высшие духовные инстанции на предмет того, что её законный супруг не намерен исполнять своих супружеских обязанностей. А с 80-х годов их отношения и вовсе обострились, так как она перестала придерживаться строгих правил, особенно в отношении постов. Тем не менее, они воспитали, как своих детей, двух дочерей её сестры Анны — Елизавету и Руфину. Последняя впоследствии вышла замуж за мичмана Николая Николаевича Шемякина, получив от названного отца приданое в размере 6000 рублей золотом. Руфина Шемякина записала проповеди последних лет жизни о. Иоанна и в 1909 году издала 2 книги о своих дяде и тёте.
Служебная и педагогическая деятельность о. Иоанна воспринималась неоднозначно. Иоанн Кронштадский становится предметом невольной зависти представителей церковной иерархии - от рядовых священников до митрополитов. К нему с неодобрением присматривался один из главных церковных авторитетов того времени Феофан Затворник, а обер-прокурор Константин Победоносцев даже учинил расследование по делу странного кронштадтского батюшки и вызывал его на собеседование. Этому способствовали следующие необычные обстоятельства, иначе, новаторство в отношении к своим обязанностям: вопреки принятой тогда в Российской Церкви практике, ввёл общую исповедь (в таинстве покаяния), призывал к частому приобщению Святых Таин (в России того времени распространено было обыкновение приобщаться дважды или даже единожды в год, Великим постом). К тому же богослужения в приходах Петербурга, совершаемые им по приглашению купечества, временами вызывали трения с местным духовенством, а также недовольство петербургского митрополита Исидора (Никольского). Чрезвычайная эмоциональность его проповедей, когда он сам нередко обливался слезами при их произнесении, встречала в 1860-е годы непонимание и неодобрение у других клириков собора, в котором он был тогда только 3-м священником. Выражало недовольство в связи с этим и школьное начальство, так как Отец Иоанн являлся законоучителем Кронштадтского городского училища с 1857 года, а с 1862 года преподавал Закон Божий в местной классической гимназии — в течение последующих 25 лет. До середины 70-х годов критика, пусть местная, не «отпускала» его. Тем не менее, С 1875 года Иоанн Кронштадтский — протоиерей; c 1894 года — настоятель Андреевского собора; c 1899 года — митрофорный протоиерей. Возникшая же впоследствии близость к императорскому дому принесла о. Иоанну немало искушений. Одними из первых возмутились лжебратия. «Мы все такие же отцы Иоанны» — заявил один из служивших вместе с ним священников Андреевского собора. На что он, как и раньше не обращал внимания, а еще более
усердно служил во благо церкви и Отечества.
б) путь к святости
Трудно не согласиться с автором одной из лучших книг об Иоанне Кронштадтском И.К.Сурском (Илляшевиче) о возникшем впечатлении, что до 1855 года, то есть до рукоположения во священство, об этом человеке почти ничего неизвестно, кроме свидетельств о тихом и богобоязненном его поведении. Думаю, правило жизни Иоанна Кронштадского, посвящённого 10 декабря 1855 года в кафедральном соборе Петра и Павла в Санкт-Петербурге в диаконы, а через день - 12 декабря, хиротонисанного в иерея к Андреевскому собору Кронштадта, искать не нужно, ибо он сам его сформулировал в своей автобиографии. «С первых же дней своего высокого служения церкви я поставил себе за правило: сколь возможно искренне относиться к своему делу, пастырству и священнослужению».
Но одного желания было мало. Пастырь работал над собой денно и нощно. «С этой целью, - писал он, - прежде всего я принялся за чтение Священного писания Ветхого и Нового Завета, извлекая из него всё назидательное для себя как для человека вообще и священника в особенности. Потом я стал вести дневник, в котором записывал свою борьбу с помыслами и страстями, свои покаянные чувства, свои тайные молитвы к Богу и свои благодарные чувства за избавление от искушений, скорбей и напастей».
Служению Богу он подчинил и образ всей своей жизни. Вставал около четырёх часов утра, после службы в кронштадтском соборе, оканчивавшейся около полудня, посещал приезжих и местных жителей Кронштадта, пригласивших его по той или иной нужде. Не стоит забывать, что Кронштадт времен отца Иоанна — это не город военно-морской славы России. Сюда, как за «101-ый километр» в советское время, из столицы высылали всякий паразитический элемент: тунеядцев, нищих, пропойц. И, соответственно, основной пастырской заботой клирика Андреевского собора было не окормление офицеров и матросов, а общение с людьми из трущоб, среди которых сплошь встречались люмпены и бомжи. Обычно это были просьбы о молитве для больного.
По мнению профессора университета штата Нью-Йорк в Олбани Надежды Киценко, впервые использовавшей в 2000 г. в исследовании дневник о.Иоанна, в первые десятилетия своей пастырской деятельности священнослужитель испытывал и болезненно переживал чувство сословной приниженности; его психологическое неприятие среды бедняков и нищих обусловливалось его собственным социальным происхождением, которое тяготило его.
Дневники вообще дают живую картину внутренней религиозной и повседневной бытовой жизни о. Иоанна, его отношению к политике, литературе, иноверию и инославию. Нередки упоминания о болезни желудочно-кишечного тракта, которой страдал о. Иоанн многие годы, о попытках преодолеть её диетой, употреблением простокваши и минеральной воды. Дневники св. Иоанна свидетельствуют о том, что он уделял постоянное внимание снам, записывая их и воспринимая не только как искушения, но и пророчества.
По воспоминаниям, отец Иоанн Кронштадтский был среднего роста, движения были порывистыми и резкими, был очень бодр для своего возраста и выглядел не по годам молодо, «на лице светилась обычная приветливая улыбка».
По мнению очевидцев, внешний вид его невольно располагал к нему сердца: в глазах его отображалось небо, в лице — сострадание к людям, в обращении — желание помочь каждому. Некоторые отмечали «пронизывающие насквозь собеседника» глаза, когда "зрачки исчезали, и точно голубое небо смотрело из глаз, казалось, что и Батюшка исчезал и только один этот взгляд оставался».
Ряд авторов отмечали дорогую одежду отца Иоанна; а также то, что он передвигался по России (кроме Москвы) в министерском салон-вагоне, стоимость которого оплачивала принимающая сторона. Дорогую одежду некоторые лица ставили в вину отцу Иоанну. Однако, по свидетельству очевидцев, он не заказывал её себе, и принимал лишь для того, чтобы не обидеть даривших лиц, искренно хотевших чем-либо отблагодарить его или услужить ему.
Нередко о.Иоанн посещал Петербург. Маршрут и способ передвижения его были одними и теми же: летом на пароходе до Ораниенбаума, а зимой по льду на санях. В Петербурге он посещал людей, просивших его о проповеди и молитв, а также общественные мероприятия и торжества, например, открытие фабрик. Поздним вечером, нередко после полуночи о. Иоанн возвращался домой в Кронштадт. В период Великого Поста отменял ежедневные поездки в Петербург, но, после посещения квартир в Кронштадте, принимал исповедь в Андреевском соборе.
Поскольку было большое число желающих попасть к нему на исповедь, она была очень продолжительной и часто длилась с часу или двух дня до двух часов ночи, а иногда отец Иоанн исповедовал до самой утренней службы. Сильно утомившись к одиннадцати вечера, он прерывал исповедь на полчаса, чтобы проехаться в коляске по свежему воздуху и восстановить силы, после чего снова возвращался в собор и продолжал исповедь. Нередко в течение дня не имел возможности подкрепиться пищею надлежащим образом. Не имел личного времени. Спал очень мало, не всегда даже 3-4 часа. В таком режиме он жил ежедневно в течение нескольких десятилетий.
Его святость видел и Государь Александр III. Именно отца Иоанна Царь пригласил в Ливадию в октябре 1894 г., предчувствуя свою кончину. Отец Иоанн писал позже, что он «оставался в Высочайшем присутствии до самой блаженной кончины Государя... Государь Император выразил желание, чтобы я возложил мои руки на главу его, и когда я держал, Его Величество сказал мне: "Вас любит народ". - "Да, - сказал я, - Ваше Величество, Ваш народ любит меня". Тогда он изволил сказать: "Да, потому что он знает, кто вы и что вы" (точные его слова)». Ещё дореволюционный биограф о. Иоанна отмечал, что награды и поощрения давались ему скупо, редко — "награды почти ничтожные, если принять во внимание его образцовую, пастырскую ревность, заслуживавшую, конечно, гораздо большего». Но особая связь между Царём-Миротворцем и Всероссийским Батюшкой и без этого существовала вплоть до кончины последнего.
в) целительство и благотворительность
Как и сто лет назад возникает вопрос, который задавало и на который не находило ответа все образованное русское общество на рубеже XIX-XX веков. Почему отец Иоанн Кронштадтский пользовался такой огромной популярностью у простого народа? Может быть, дело в исцелениях? К сведению читателей, согласно записям личного дневника Иоанна Кронштадтского, первый случай того, что было воспринято им как исцеление больного по его молитве, произошёл 19 февраля 1867 года, когда он сделал запись: «Господи! Благодарю Тебя, яко по молитве моей, чрез возложение рук моих священнических исцелил еси отрока (Костылева). 19 февр. 1867. <…>».
20 декабря 1883 года в столичной газете «Новое время» Алексея Суворина было напечатано от имени ряда частных лиц «Благодарственное заявление», в котором около двадцати человек написали, что были неизлечимо больны, ходили по всевозможным врачам, использовали все средства медицины — и безрезультатно, а вот пришли к отцу Иоанну, который призвал их в участию в Таинствах Церкви, к частому причащению (вспомним, кстати, что тогда нормой считалось причащаться раз в год), и они исцелились. Причем каждый подписавшийся указал, чем именно он болел, и как все происходило. Потом в разных изданиях были и другие публикации. По мнению составителей Жития о. Иоанна это явилось «началом всероссийской известности кронштадтского священника» (См. «Журнал Московской Патриархии», 1990).
Свой долг пастыря отец Иоанн видел в духовно-нравственном врачевании погибающих людей. Полностью соглашусь с точкой зрения церкви, выраженной священником, заместителем декана исторического факультета православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Филиппом Ильяшенко, что «главная причина — не сами по себе чудеса, не сами по себе исцеления, а то, что за ними стояло, что делало их возможными. А именно то, что он сам называл «жизнь во Христе». То есть дар любви, той божественной любви, которую он получал в ежедневном причащении святых Христовых Тайн, в ежедневном служении Литургии, и которая выражалась в его готовности каждую минуту своей жизни, каждой копейкой своего достояния послужить ближнему. И эту любовь не мог не чувствовать народ, и поэтому шел к нему». По молитвам о. Иоанна совершались чудесные исцеления тысяч людей. И к нему шли за благодатным врачеванием не только православные, но и иноверцы, и магометане, и даже порою отчаявшиеся иудеи.
И действительно, в портовый город Кронштадт, где чудотворец прослужит 53 года, то есть до самой кончины, всё стекались и стекались паломники. Современники отца Иоанна в своих письмах и воспоминаниях свидетельствуют, что к нему потоком шли не только крестьяне, как некоторым хотелось видеть, а люди всех сословий: бедные и богатые, простые и образованные. Среди них были и рабочие, и купцы, и учителя, и инженеры, и чиновники.
Не совсем верна и другая точка зрения, что в данный синодальный период, в условиях, когда священники воспринимались как государственные чиновники, не было других имен церковных общественных деятелей. На самом деле они были, например, московских священников Алексия Мечёва, который в каком-то смысле является продолжателем дела отца Иоанна, или отца Валентина Амфитеатрова. Только народу хотелось большего, а именно - святости, которую и олицетворял в своем подвиге Иоанн Кронштадтский. Философ В.Розанов даже сравнивал его с Жанной Дарк. В исторической ситуации, когда в России шёл бурный процесс модернизации и наступало время банков, заводов и фабрик, быстрых капиталов, а церковь практически всеми воспринималась как один из институтов государственной власти, отец Иоанн явил в своем служении настоящую церковную жизнь и стал явлением исключительным.
А к началу 1890-х гг. получил такое почитание в народе, что всюду в России, где только становилось известно о его приезде, заранее собиралось множество людей; вокруг него собирались толпы и буквально рвали его одежду (один раз жители Риги разорвали его рясу на куски, каждый желая иметь у себя кусочек). Во время ежегодных поездок с 1891 года на малую родину - в Суру его встречали многотысячные толпы народа, создавая трудности для обеспечения перемещения и безопасности.
Особенно следует отметить, что с самого начала своего служения отец Иоанн Кронштадтский занимался частной благотворительностью. Рост известности и почитания Иоанна Кронштадтского привели к тому, что ему стали жертвовать большие денежные суммы — лично и почтовыми переводами. С 1880-х годов Иоанн Кронштадтский начал свою деятельность в этом направлении: основал «Дом трудолюбия» (работный дом с мастерскими), школу для бедных, женскую богадельню, детский приют. Крупные суммы (до 50 тыс. рублей) жертвовал отец Иоанн на строительство и поддержание благотворительных учреждений, школ, больниц, монастырей и храмов, жертвовал в благотворительные общества в том числе других конфессий (татарам, евреям). О своей благотворительности отец Иоанн говорил так: «У Бога нет ни эллинов, ни иудеев. У меня своих денег нет. Мне жертвуют и я жертвую. Я даже часто не знаю, кто и откуда прислал мне то или другое пожертвование. Поэтому и я жертвую туда, где есть нужда и где эти деньги могут принести пользу».
С другой стороны, известность о щедрости Иоанна Кронштадтского привлекала к нему огромное число просителей — от простых нищих до богатых купцов, пришедших в отчаяние из-за критической ситуации (банкротство, проигрыш в карты и т. п.). Передвигался по Кронштадту отец Иоанн в сопровождении целой «армии» нищих, которым он раздавал милостыню дважды в день — утром и вечером. Перед раздачей толпа нищих распределялась на десятки, каждому из которых давался рубль, который далее разделялся на 10 человек. Этой суммы — 10 коп. утром и 10 коп. вечером — хватало, чтобы найти дневное пропитание и оплатить ночлег. Чем более он раздавал деньги, тем более ему жертвовали. Секретарь отца Иоанна говорил, что за июнь 1895 г. им было послано по почте различным просителям 25 тысяч рублей, не считая личных жертв из рук в руки, сумму которых никто не знал, даже сам отец Иоанн.
По разным источникам, через руки отца Иоанна проходило от 150 тысяч до миллиона рублей в год.
Иоанн Кронштадтский "болел" о здоровье народа своего и был известен как большой подвижник и популяризатор трезвеннического движения в Российской Империи. Являлся, в частности, почётным членом и жертвователем «Казанского Общества Трезвости», издававшего массовыми тиражами «Слова отца Иоанна Ильича Сергеева против пьянства» и другие его проповеди и обращения.
г) защитник русской религиозной идеи
Но все-таки бОльшая часть образованного общества была настроена к отцу Иоанну крайне отрицательно. Причина тут, на мой взгляд, заключается не столько в самом отце Иоанне, сколько в умонастроениях той части русского общества рубежа XIX-XX веков, которую тогда стали называть «интеллигенцией». Это были люди, которые, с одной стороны, фактически отпали от Церкви, от традиции, а с другой — страстно, напряженно искали истину, искали идеал, жаждали справедливости, счастья для всех… и эту жажду, религиозную по сути своей, пытались удовлетворить идеологией безбожного гуманизма, а наиболее радикальные — идеями революционного переустройства общества. Речь идет прежде всего о мелкобуржуазных, социал-демократических течениях и партиях. Особенно это касалось большевистского движения, полностью отвергавшего церковное учение и монархию.
Думаю, что именно здесь таятся корни и определенной ксенофобии православного священника, с той оговоркой, что евреям он всегда искренне помогал, о чем уже ранее говорилось. Более того, он никогда не был антисемитом, и поэтому будучи жестоко избит в конце жизни, просил не раздувать и вообще не афишировать этот случай, дабы не допустить вражды и погромов. В новых же исторических условиях, стремясь «к содействию всеми законными средствами правильному развитию начал Русской государственности» он приветствовал создание Союза русского народа - монархической организации, основанной в 1905 году. Исследователь Русской Церкви доктор Герд Штрикер(ФРГ) писал в этой связи об Иоанне Кронштадтском: «Он является типичным примером того, как человек здравых консервативных убеждений под влиянием быстро сменяющих друг друга событий, смысл которых он уже был не в состоянии понять, меняет их на более радикальные». 15 октября 1907 года, за год и 2 месяца до кончины, был избран пожизненным почётным членом Союза; участвовал в мероприятиях, организовывавшихся «союзниками», выступал на монархических собраниях и крёстных ходах. Этим В годы так называемой "первой революции" отец Иоанн стал для нее могучей духовной преградой. Причем, хотя он и никогда не скрывал своей любви к русскому народу, но «юдофобом» не был, ибо помогал всем страждущим, а не делил людей по вероисповеданию или национальной принадлежности.
Отстаивая позиции монархии и православной церкви, Иоанн Кронштадский "сражался" за них даже с величайшим писателем земли русской Львом Толстым. Пожалуй, трудно найти на культурном и политическом поле Росиии второй половины XIX века более популярных, сейчас бы выразились - медийных лиц, чем эти два, никогда не встречавшихся при жизни, непримиримых антагониста. Столкновение Иоанна Кронштадтского и Льва Толстого было неизбежно: их имена стояли рядом на страницах газет и в умах современников. Сегодня ведётся немало споров вокруг фигур этих двух самых известных деятелей межстолетья. Конечно,в этой связи невозможно обойти вниманием исследование Павла Басинского «Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды»(2013). Причем, в их доктринах, а также в спорах вокруг них критик видит предтечу гражданской войны в России, которая рождалась в умах. Это было время, когда все сместилось, смешалось в российском доме, где писатель становился вероучителем, а святой протоиерей давал тому очень гневные, неоднозначные, а порой наивные оценки.
Известно, что Лев Николаевич отошел от позиций церкви по ряду вопросов, за что 20-22 февраля 1901 года определением святейшего синода № 557 был отлучён от церкви. Толстой отвергал учение о божественности Христа, догматы о троичности Божества, об искуплении, о непорочном зачатии и воскресении из мертвых. Вслед за отвержением главных догматов писатель подвергает критике все учение Церкви: о сотворении мира, о мире духовном... Отец Иоанн обличал Толстого в проповедях, им также было написано более 20 статей в защиту православного вероучения, среди них "Ответ пастыря церкви Льву Толстому на его «Обращение к духовенству» Иоанн Кронштадский ставил в вину Толстому, в частности, то, что последний «извратил весь смысл христианства», «задался целью… всех отвести от веры в Бога и от Церкви», «глумится над Священным Писанием», «хохотом сатанинским насмехается над Церковью», «погибает вместе с последователями». Считал, что учение Толстого усилило «развращение нравов» общества, что его писаниями «отравлено множество юношей и девиц», что толстовцы «испровергают Россию и готовят ей политическую гибель».
Никого не щадил радея о благе России, даже самого Царя, праведный Иоанн Кронштадский! Остро переживал политические и военные поражения России. Считал причинами их — маловерие и недальновидность царя Николая II, его потворство неверию и богохульству, грехи народа: «Не скорби безутешно о злополучии отечества, о проигранных войнах … о потере военных кораблей … о громадных потерях государства от поджогов… Скорби о том, что ты плохо подвигаешься к отечеству нетленному, вечному, на небесах уготованному, что сердце твое далеко от Бога. Земное отечество страдает за грехи царя и народа, за маловерие и недальновидность царя, за его потворство неверию и богохульству Льва Толстого и всего так называемого образованного мира министров, чиновников, офицеров, учащегося юношества. Молись Богу с кровавыми слезами о общем безверии и развращении России... Господи, да воспрянет спящий царь, переставший действовать властью своею; дай ему мужество, мудрость, дальновидность.»
/Святой Праведный Иоанн Кронштадтский. Предсмертный дневник. 1908, май-ноябрь. Изд. "Отчий дом". М., СПб., Кронштадт 2006. С.68;72./
Отец Иоанн сурово обличал неверие, богоборчество, сектанство, предвидя грядущие скорбные испытания для России и русского народа. «Держись же, Россия, твердо веры твоей, и Церкви, и Царя Православного, если хочешь быть непоколеблемой людьми неверия, безначалия и не хочешь лишиться царства и Царя Православного. А если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией или Русью святой, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга. И если не будет покаяния у русского народа, – конец міра близок. Бог отнимет у него благочестивого Царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами», – пророчествовал о. Иоанн.
Отец Иоанн скончался 20 декабря 1908 г. и был погребен в основанном им Ивановском монастыре, близ реки Карповки в Санкт-Петербурге. Император Николай II скорбел, что "угас великий светильник Церкви Христовой и молитвенник земли Русской, всенародно чтимый пастырь и праведник", и через 3 недели после кончины о. Иоанна издал Высочайший Рескрипт, в котором выразил пожелание ежегодно ознаменовывать день кончины отца Иоанна молитвенным поминовением, положив этим основу для его причисления к лику святых.
* * *
Иоанн Кронштадтский был апологетом православной доктрины, социокультурные идеалы которой вполне традиционны для русского национального сознания второй половины XIX - начала ХХ века. Отстаивая православно-духовные нормативные ценности, он явился ярым противником всех тех кто стремился исказить данный культурный код. Проблема же славянской интеграции в интерпретации о. Иоанна была обозначена как просветительско-миссионерская программа. Разрушая своей искренней духовно-целительской и благотворительной деятельностью стереотип формально-казенного благочестия, о. Иоанн увлекал своих современников в мир древнерусского мировидения, показывая возможность и востребованность подобных мировоззренческих опор на рубеже XIX-XX вв., возрождая забытые традиции, представляя православие как доминантную форму интеграции. По сути, его "русская идея" это воплощение теоцентрической социокультурной модели и национального кода в различных слоях русского социума. Его государственная модель также провиденциально обусловлена и органически связана с нравственным обликом и потенциалом народа. В этом можно видеть как плоды продуктивной связи Церкви и государства, так и духовный оптимизм, основанный на убеждении в возрождении русского народа и российской государственности.
19.01.15-26.01.15
_______________________
ПРИЛОЖЕНИЕ.
Молитвы и поучения Святого Иоанна Кронштадского
Редкие молитвы
Господь с благоговением призирает на молитву любви нашей и на дерзновение наше перед Ним...
Молясь, говори:
«Господи, возможно Тебе сделать то и то рабу Твоему сему; сотвори ему это, ибо имя Тебе — благий Человеколюбец и Всемогущий. Аще мы, лукави суще, умеем даяние блага даяти не токмо чадам, но и чужим, кольми паче Ты даси всевозможныя блага просящим у Тебе (см.: Мф. 7,11).
Благий Человеколюбче! Иже тварь единым словом соделавый и из нея человека создавый, посети же неизреченным Твоим человеколюбием падшаго раба Твоего, яко да не погибнет до конца дело руки Твоея...»
«Даждь ми, Господи, любити всякаго ближняго моего, как себя, всегда, и ни из-за чего на него не озлобляться и не работать диаволу.
Даждь ми распять мое самолюбие, гордость, любостяжание, маловерие и прочие страсти.
Да будет нам имя: взаимная любовь; да веруем и уповаем, что для всех нас всё Господь; да не печемся, не беспокоимся ни о чем; да будешь Ты, Боже наш, единым Богом сердца нашего, и, кроме Тебя, ничто.
Да будем мы между собою в единении любви, якоже подобает, и все разделяющее нас друг от друга и от любви отлучающее да будет у нас в презрении, как прах, попираемый ногами. Буди! Буди!
Если Бог даровал Самого Себя нам, если Он в нас пребывает и мы в Нем, по неложному слову Его, то чего Он не даст мне, чего пощадит, чего лишит, в чем покинет?
Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит (Пс. 22,1).
Итак, будь премного покойна, душа моя, и ничего не знай, кроме любви.
Сия заповедаю вам, да любите друг друга (Ин. 15,17)».