Большой сильный бело-серый кот Васька был сыном моей любимой кошечки Мурзы и ее «мужчины» Макса. В принципе, все знают, что мужчины всех видов млекопитающих не отличаются особой работоспособностью, если не брать в расчет собственные прихорашивания и драки в период буйства половых гормонов.
Не ждали мы, что и Васька будет страстным мышеловом, да и зачем в доме нахлебник, если есть умничка-кошка, которая и в своем дворе и в соседнем «серых» в страхе держит. Но невозможно не уступить детям, когда те в один голос просят оставить котика.
Ваську всю жизнь сопровождало одно большое слово «Шкода». Или он сопровождал это слово…
Еще будучи котенком, он умудрился перебить половину посуды из бабушкиного запаса. Пытался невинной лапкой сбрасывать на пол и металлические кружки, с интересом ожидая результата, но скорее пугался звука, чем добивался нужного эффекта.
И всегда его ловили на месте преступления.
Бабушка открывает дверь в кладовку, где на большом крюке под потолком посередине этой самой кладовки висели окороки, и видит, что Васька катается на этом окороке и грызет. При том, когда дверь открывается, он начинает грызть мясо с утроенной скоростью, да еще и воет, когда бабушка его отрывает от добычи.
Когда в кладовке вывесили сушиться колбасы, «пальцам пiханыя», Васька-таки съел кольцо, оставив болтаться не крюке веревочку.
Как он до них добирался?... Не известно: либо по потолку умел ходить, либо прыжки мог совершать на невероятные расстояния.
Когда я была подростком, капроновые колготки были не такая уж и обыденная вещь… и мы их и зашивали, и лаком для ногтей дорожки останавливали. А если уж совсем изнашивались… зимой можно было под джинсы носить со швами и «дорогами».
Приехала я к бабушке и впопыхах колготки на спинку стула бросила. Позже захожу во вторую половину дома и вижу, как Васька медленно сползает по моим колготкам, запустив в них все когти…
Подворовывали коты и сливки у бабушки. Но, если Манечка умудрялась металлическую крышку с трехлитровой банки лапочкой аккуратненько сдвинуть чуть-чуть, этой же лапочкой достать сливочек, но не наглея, а так, чтобы и хозяйке осталось, и потом крышечку на место задвинуть. То Васька действовал наоборот. Если он вознамерился полакомиться, то выглядело это так: крышка на полу, все вокруг в сливках, а однажды сумел голову в банку просунуть, а обратно… звать на помощь.
Как-то в конце лета наблюдаю такую картину. Наш Васенька растянулся на подоконнике и в лучах закатного солнца закимарил. А котик не маленький, на подоконник целиком не вмещается, поэтому задние лапы с хвостом безвольно свисали, а мордашка лежала на столе, который углом примыкал к окну. Картинка красивая. Золотистые закатные лучи августовского солнца сказочным ореолом окружают каждую шерстинку Васькиного тела и зигзагами опускаются на пол, по пути собирая пылинки и заставляя их кружиться. Но. Вдруг, откуда ни возьмись на противоположный угол стола выскакивает маленький серенький мышонок. Видно совсем молоденький, несмышленый и от того бесстрашный. И вот это чудо младое, быстренько лавируя между предметами на столе, добирается до кота, привстает на задние лапки и аккуратненько нюхает его в самый нос. Не знаю, как мышонок, а Васька стоически выдержал это встречу. Не проснулся.
Естественно, Ваське попадало. И тогда этот невероятный кот делал то, за что ему многие «шкоды» прощались… Он плакал. Забирался под табуретку, скромно садился, смотрел на все окружающее скорбными глазами и плакал. Слезки одна за одной скатывались по его крупной мордашке, исполосованной шрамами. И успокоить кота можно было только взяв на руки и погладив.
А еще Васька был очень ласковый. И урчал он слишком грубо, по-мужски неумело. Но, если бы он мог улыбаться, то это была бы самая красивая и счастливая улыбка.
Своей лаской он умудрялся даже ко взрослой маме-кошке, которая уж года два как не признавала в нем котенка, примоститься к груди. И сосать! Правда, тут он рисковал сильнее, чем с нашей бабушкой. Мурза-то кошка с характером была. Поэтому, пристраиваться Васька всегда начинал, предусмотрительно приложив уши и поджав хвостик, и готовый в любой момент броситься в бега на север.
Васька был в хороших отношениях с нашей соседкой бабой Валей, а та в нем души не чаяла. Он к ней периодически заглядывал «за жизнь поговорить» и уходил счастливый, обласканный и сытый. Эта же бабушка часто повторяла: «Сколько живу, такого чуда не видела». И вот из-за какой ситуации.
Василий не любил зиму. И особенно он не любил холод. Когда начинались морозы, Васька окапывался в доме и мог не выходить днями! Периодически бабушка начинала с ним серьезный разговор:
- Васька, тебе не стыдно на печи днями сидеть?
- Мяу, - отрицал Васька.
- Пойдем, проветримся.
- Мяу, - отказывался кот.
- Пойдем-пойдем. Васька, пошли хоть за водой сходим.
Васька начинал недовольно бурчать, но с печи спрыгивал.
До колонки было совсем недалеко – буквально, до соседнего дома. Дорогу туда он еще выдерживал, но пока бабушка набирала два ведра воды, кот уже изрядно злился, ударяя хвостом по бокам, и перебирал лапками по снегу.
Но на дороге обратно нервы у котика с покрасневшим носиком сдавали. В два прыжка он преодолевал половину пути, оборачивался и видел, что бабушка с ведрами сделала еще только несколько шагов. Васька, злой до нельзя, бежал обратно, кричал и начинал драть валенки хозяйке, всеми силами стараясь ее подогнать. Такое шоу сопровождало все сто метров до дома. Влетев в дом, едва не сбивая бабушку с ног, он возносился на печку и сидел там еще пару дней.
Не особо Васька любил и нашего дворового пса Боя. Угол сеней лежал на ог-ромном камне, на котором оставалось еще место или мне посидеть, или Бою наблюдательский пункт занять, или Ваське разлечься.
Бой очень хотел дружить с Васькой, а еще лучше поиграть. И вот пес аккуратно, стараясь не шуметь цепью, подбирается к коту, сидящему на камне. Тот может даже глаза не открывать, но стоило Бою приблизить свою мордашку на опасное расстояние, как тут же получал несколько молниеносных, но увесистых ударов опытной лапой по носу.
Зато Васька любил нашу корову. Знал, что молочка парного перепадет, если поблизости околачиваться. Потому выражать особую любовь Васька иногда начинал, даже отправившись со мной встречать корову, рискуя быть затоптанным, когда в стаде безошибочно вычислял нашу и путался у нее под ногами, потираясь бочком.
А еще у Васьки был брат, явно с проснувшимися французскими генами, потому что нещадно уничтожал не столько мышей, сколько лягушек.