СЕЛО ВОЗДВИЖЕНСКОЕ. ДЕРЕВНЯ ВЛАДИМИРОВКА,
Бабушка Антонина Никаноровна встретила своих внуков (моего двоюродного брата Генку и меня) буднично – доброжелательно, так, как будто эти внуки без матерей объявляются у неё ежедневно. Чуть позже пришла с работы тётя Кланя (Клавдия Владимировна), очень оживлённая, весёлая, доброжелательная. И очень заинтересованно расспрашивала нас о подробностях как моего путешествия из Орска, так и нашего с Генкой марш – броска из села Фроловского через Клин и Высоковск до Владимировки.
Наутро Генка ушёл домой. Больше ни разу в жизни я с ним не встречался. Через много лет я узнал, что большой кусок его жизни прошёл сравнительно недалеко от меня – в Сухуми, где он работал стеклодувом в филиале Акустического института АН СССР. Так началась для меня новая, деревенская жизнь.
Бабушке и тёте Клане, можно сказать, повезло. Потеряв свой, сожжённый немцами, дом в селе Воздвиженском, они смогли вселиться в пустовавший дом в деревне Владимировка. Это был небольшой бревенчатый сруб размером примерно четыре на четыре метра с двумя небольшими окошками, глядевшими на деревенскую улицу. Почти половину дома занимала русская печь, стоявшая вблизи задней и боковой стен так, что между печью и стенами оставался только узкий проход.
Небольшой закуток между передней стеной с одним окошком и печью использовался как кухня. Здесь стоял кухонный стол и здесь же находилась крышка подполья. Это подполье, в моих глазах, было главной ценностью дома. Когда впервые при мне бабушка открыла крышку в полу, я испытал настоящее радостное потрясение. И было чему радоваться.
Подполье - в феврале! - почти до самого пола было заполнено «продуктами»: картофелем, свёклой, луком, морковью, капустой, брюквой, (по местному - бушмой). Был небольшой бочонок мочёной брусники. Картофель, как я узнал, был получен на «трудодни» тёти Клани, а все остальные овощи вырастила бабушка Тоня на участке земли, примыкавшем к дому.
Кроме «подпольных» запасов было ещё немного молока от козы, и почему – то совсем немного яиц от кур. В деревне, как и в городе, совсем не было сахара, очень мало было соли, поэтому ни варений, ни солений в доме не было.
Правда, иногда бабушка пыталась делать «повидло» - из смеси проваренных, растолчённых и перемешанных овощей (свёклы, моркови, бушмы) с добавкой раздавленной мочёной брусники. Я с удовольствием ел этот продукт.
Большие проблемы были в деревне с хлебом. Колхозникам карточек на хлеб, как и на другие продукты, не полагалось. Хлеб они должны были печь сами из муки, которую они должны были намолоть сами из зерна, которое они сами должны были заработать на трудодни в колхозе.
Но зерна (ржи) в подмосковных колхозах на трудодень выдавалось мизерное количество, поэтому муки было очень мало. И мололи рожь на ручных мельницах, которые стояли в каждом деревенском доме. О мельницах речь ещё впереди.
И вот поскольку муки было очень мало, в тесто для будущего хлеба намешивали и картофель, и свёклу, и всякое прочее… На хлеб это изделие было похоже только по форме. И всё – таки с едой в деревне проблем было намного меньше, чем в городе. Здесь всё же было что – то, что можно есть.
Тяжелейшей проблемой деревни тех лет было почти полное отсутствие мужчин трудоспособного возраста. Так в 28 дворах, то есть в 28 семействах Владимировки было только двое мужчин. И, строго говоря, оба были не вполне трудоспособны.
Одним из них был председатель колхоза Данилович, освобождённый от воинской повинности по возрасту. Ему было около 60 лет, и примерно 30 – летний горбун, муж счастливой женщины и отец счастливого семейства. Это был буквально тот самый случай, о котором говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!»
Остальные 26 семейств возглавляли женщины, их мужчины были в армии. В колхозе не было никакой техники. В результате редкой изворотливости Даниловича в колхозе имелось 8 молодых, ещё не вошедших в полную силу лошадей (немного больше одной лошади на четыре семейства). В соседних деревнях не было и этого: лошади, как и мужчины, были призваны в армию. Отсюда и появилась горькая женская частушка тех лет:
Я и баба, я и бык,
Я и лошадь и мужик.
Все 28 дворов Владимировки выстроились в один порядок на обширной поляне, со всех четырёх сторон окружённой лесом. Большую часть поляны занимала пашня, меньшую - луг. Самый отдалённый от деревни лес начинался примерно метров за 500 от неё, самый ближний - в 30 - 40 метрах.
Слабо наезженная по снегу дорога шла через поле к лесу и примерно через полтора километра выходила из леса на более оживлённую дорогу, соединяющую село Воздвиженское и деревню Александрово, где находился барский дом усадьбы князей Меншиковых. Чтобы идти в Воздвиженское, на этом перекрёстке нужно было повернуть налево.
С февраля до июня я с другими школьниками из Владимировки ежедневно, кроме воскресенья, ходил по этой дороге в школу: три километра туда и три обратно. В деревне Александрово дорога начиналась от бывшего барского дома, а в Воздвиженском она упиралась в «царские ворота» красивой просторной церкви с высокой колокольней.
В декабре 41–го в колокольню попал снаряд, и половина её обрушилась по вертикали от верхушки и почти до фундамента. Сама церковь в 1944 году выглядела совершенно неповреждённой. (Именно в этой церкви с 1901 по 1929 годы служил сначала псаломщиком, а затем дьяконом мой дед Владимир Аркадьевич Петропавловский.)
v На фотоснимке 20-ых годов прошлого века - обряд отпевания в церкви села Воздвиженского (Клинский уезд Московской губернии). Под полом церкви имелся склеп, в котором с 1869 года покоилось тело светлейшего князя А.С.Меншикова, чьими заботами и на чьи деньги была построена эта церковь.
С ыевраля по август 1944-го я жил в деревне ладимировка и учился в 4-ом классе начальной школы в селе Воздвиженском.
Школа размещалась в бывшей церковной сторожке. Из окна моего класса была видна речка Яуза, а на её противоположном берегу - несколько пепелищ от домов, спалённых немцами при их отступлении в декабре 1941-го. Одно из этих пепелищ от дома моего деда, бывшего дьякона Владимира Аркадьевича и его жены Антонины Никаноровны Петропавловских. Здесь родилась моя мама, её брат и пять её сестёр.
Со стороны, противоположной речке, метрах в 40 - 50 от "школы - сторожки" возвышалась церковь с руинами колокольни, разрушенной во время боевых действий.
Непоправимое разрушение колокольни спровоцировало дальнейшее варварское отношение к церкви. И не только к церкви. Началось всё с необходимости удовлетворения самых насущных потребностей обнищавших и брошенных государством людей.
Для помола ржи каждому семейству требовалась своя ручная мельница. Деревенские умельцы выработали простейшую конструкцию такой мельницы – с жерновами из двух обрезков бревна.
В рабочие поверхности жерновов вколачивали мелкие куски чугуна, взятые от обломков чугунных предметов домашнего обихода.
Но при огромном спросе в наличии не нашлось потребного количества старых побитых чугунков и сковородок. И тогда кто–то из местных Кулибиных вспомнил о полах церкви из тонких рифленых чугунных плит. И началась вакханалия разборки полов церкви.
СКЛЕП ПОД ПОЛОМ ЦЕРКВИ
В процессе разборки полов обнаружили склеп. Раскрыли его. В склепе стоял покрытый свинцом гроб. Свинец содрали и «приватизировали», гроб раскрыли. В гробу лежал труп светлейшего князя Александра Сергеевича Меншикова в парадном военном мундире при сабле. И одежда, и сабля, по рассказам очевидцев, были украшены драгоценностями. Труп князя вытащили из гроба и оставили в церкви.
В марте или апреле 1944 года я заходил в церковь «посмотреть князя», и видел труп уже в обрывках златотканых одежд, брошенный в углу церкви. Позже слышал я, что саблю князя старый местный учитель отнёс в музей. О судьбе драгоценностей разговоров не было.
Летом 1944 – го в колхозе села Воздвиженского решили соорудить небольшую гидроэлектростанцию. На речке Яузе (почти точно напротив пепелища дома моего деда) сделали плотину. В качестве одного из главных элементов тела плотины использовали ворота всё той же церкви.
Сделали деревянное водяное колесо и привод от него к где-то добытому генератору тока. Как крутилось водяное колесо, я видел собственными глазами. Каков был дальнейший, конечный результат - не знаю, так как вскоре я уехал из Круга.
Когда мне снова, уже через шестьдесят лет, довелось побывать в Воздвиженском, от большой красивой церкви не осталось и следов - совершенно буквально! Примерно на её месте стояла маленькая невзрачная часовня. Кому и зачем потребовалось ломать красивое просторное крепкое здание церкви - непонятно.
Моей дочери Ирине с помощью подмосковного краеведа В.И.Старикова удалось найти в интернете интересные сведения об истории как возникновения села Воздвиженского, так и сооружения Крестовоздвиженской церкви.
ОБ АЛЕКСАНДРЕ СЕРГЕЕВИЧЕ МЕНШИКОВЕ
На месте нынешнего села Воздвиженского ранее находился «Дмитриевский погост, что на Кругу», с деревянной церковью Дмитрия Солунского. Эта церковь была основана не позже 17 – го века.
В 1822 году правнук А.Д.Меншикова светлейший князь Александр Сергеевич Меншиков (1787 - 1869 гг) из села с тройным названием (Воздвиженское, Жестоки, Носово тож) перенёс приход на Дмитриевский погост. И здесь же его заботами в 1822 - 1828 годах была построена новая кирпично – каменная церковь с престолами Крестовоздвиженским, Дмитрия Солунского и мученицы Параскевы. Рядом с этой церковью сохранялась и другая, деревянная, которая использовалась как зимняя.
Место, где построили новую церковь, со временем стали называть селом Воздвиженским. В этой церкви в 1869 году был похоронен её основатель князь А.С.Меншиков. Это его труп в изодранных одеждах видел я весной 1944 года на разобранном полу построенной им церкви. Он никак не заслужил такой посмертной участи. Светлейший князь А.С.Меншиков был крупным дипломатом, государственным и военным деятелем Российской империи.
Он участвовал во многих войнах, много раз был ранен, награждён высшими орденами Российской империи. В 1828 году, командуя морским десантом, участвовал во взятии турецкой черноморской крепости Анапа, ныне процветающего российского курортного города.
С 1829 года он 28 лет был начальником Главного морского штаба и командующим военно – морскими силами России, Несколько лет, начиная с 1830 года был генерал – губернатором Финляндии. В 1853 – 56 годах, во время войны с Англией, Францией и Турцией, был главнокомандующим морскими и сухопутными силами России в Крыму.
Он руководил обороной Севастополя и делал это очень грамотно, учитывая тот факт, что Севастополь не был заранее подготовлен для отражения осады с суши. Во всяком случае роль А.С.Меншикова в длительной героической обороне города была ничуть не меньше, роли адмиралов Корнилова, Нахимова и других прославленных его подчинённых.
Он выполнял дипломатические поручения царя в качестве Чрезвычайного Посла. При выполнении одного из таких поручений в Иране по приказу шаха он был заключён в тюрьму, где провёл несколько месяцев. Видимо, слишком ревностно выполнял порученное ему.
По инициативе светлейшего князя и на его деньги в Кругу было основано и много лет успешно действовало одно из первых в России производств различных стеклянных изделий - от оконного стекла до аптечной посуды и украшений.
И вот - обезглавленный труп, несколько месяцев валявшийся на полу полуразрушенной церкви. «Так проходит мирская слава!»