Придут и именем моим назовутся

                1
   В девять утра Лаптева срочно вызвал к себе начальник аварийно-спасательного отряда Цыганков. Иван Павлович пробыл у него недолго, и через пятнадцать минут вернулся на "Сноровистый". Встретившему его у трапа вахтенному - третьему помощнику приказал:
   - Позвоните в "машину": силовая установка переводится в пятиминутную готов- ность. Объявите по трансляции экипажу: увольнения на берег нет, всему личному составу находиться на борту судна, старшему помощнику и старшему механику при-
быть в каюту капитана. Лично вам, - указательный палец Лаптева коснулся груди вахтенного помощника, - проверить присутствие членов экипажа на борту судна и доложить мне. Список находящихся в увольнении с приложением домашних адресов отнести дежурному по отряду. На всё про всё вам десять минут. Время пошло.
   Когда у Лаптева, отнюдь не великана, по щекам ходили желваки, никто из са -
мых любопытных и дерзких в экипаже спасателя не осмеливался задавать ему воп-
росов. Поэтом и "третьего помогайлу" отнесло от Лаптева, будто ветром.
   Услышав о переводе в пятиминутную готовность, негромко повозмущался стар -
ший механик Снеговиков, как раз в этот день наметивший кое-какие профилактиче-
ские работы на своих "шурупо-шпоночных" главных "двигунах".
   Недовольным оказался и старпом Павлов, вознамерившийся в этот день (после суточной вахты) посвятить "укреплению семьи". Ночью ему удалось поспать четыре часа, то есть, хорошо отдохнуть, но загородный выезд с женой и пятилетним сыном, повидимому, срывается и его уже не в первый раз придётся откладывать "на потом"
   Что до старшего механика, - тот в обязательном порядке решил высказать своё недовольство у капитана в каюте. "Если Вы, Иван Павлович,- скажет он,- хоти-
те, чтобы силовая установка нашего судна работала должным образом, то уж поз-
вольте мне иногда..." И так далее.) За словом Михаил Николаевич в карман не по-
лезет, выскажет всё подчистую и своего добьётся: сила характера не в умении находить двери, а в умении их открывать! А "дед"* Снеговиков за себя (то бишь,
за свою силовую установку!) постоять сумеет!
      * - так называют ст. механиков со времени, когда  на старом паровом
          флоте эту должность занимали моряки, начинавшие трудиться кочегара-
          рами, и  за десятилетия постепенно достигавшие должности стармеха.
      
   Когда старпом со Снеговиковым зашли в капитанскую каюту, Лаптев просматри-
вал фиксимильную карту погоды на акватории Тихого океана в пределах дальневос-
точных морей вплоть до побережья северной Америки, заснятую со спецаппарата
"Берёзка" и принесённую капитану начальником судовой радиостанции. Дважды в сутки делать это входило в обязанности радиста. Всё знающая о погоде "Берёз-
ка" располагалась в отдельном небольшом помещении рядом с радиостанцией.
   Лаптев, коротко взглянув, жестом пригласил старших командиров садиться на угловой диван около входной двери рядом с журнальным столом. Взгляд и выра-жение лица капитана заставили "деда" и "чифа"** не задавать поспешных воп-
росов.
              ** - ст. помощник капитана (от англ. сhiefe mate)
   - Дело срочное, не требующее обсуждений, а лишь быстрого и чёткого испол-
нения. - сказал Лаптев. - Времени в обрез. Если через час дежурный автобус не доставит на борт отсутствующих на судне людей, снимаемся без них на Сахалин. Докладываю обстановку...
   Притихшие старшие командиры слушали Ивана Павловича, не прерывая.
   В ста десяти милях от сахалинского залива Терпения в Охотском море в шторм опрокинулась и затонула вместе с экипажем СПБУ - самоподъёмная плавучая буровая платформа, которую вели на буксире из порта Нагаево, что около Магадана, к Саха-
лину для проведения буровых работ в местах, где под морским дном, по прогнозам
геофизиков, имеются немалые залежи нефти. Буксировал платформу ледокол "Билиби-
но" и специальное мощное судно "Нефтегаз", построенное специально для этих целей
   Плавучая буровая платформа "Чукотская" - огромное инженерное сооружение, основание её - гигантский треугольник, сваренный электросваркой из профильной стали (угольники, швеллеры и проч.) обшитый стальными листами, имеющий водоиз-
мещение сорок тысяч регистровых тонн* (в два раза больше, чем крупнейший в стра-
             *** 1 рег. тонна = ",73 куб. метра
не, да и в мире! морской рефрижератор "Карское море", принадлежащий Владивос-
токскому "Холодфлоту"). Каждая сторона "треугольника" восемьдесят метров длины,
а высота платформы  девять метров. Но это не просто широкий понтон. При буре-
нии морского дна платформа стоит на трёх стодвадцатиметровых опорах, которые,
упираясь в морское дно, удерживают её над водой. Любая, самая высокая штормо-
вая волна свободно проходит под платформой, не мешая её работе.
   На СПБУ было всё: вертолётная площадка, катер и место для него, площадка для испытаний, машинное отделение, насосы и склады, опреснительная установка для получения пресной воды из морской, пищеблок и каюты для проживания, если потре-
буется, ста человек! Кроме  этого, имелись - гостиница, сауна и бассейн! Треть площади платформы занимало помещение буровой установки. СПБУ была построена пять лет тому в Финляндии.
   Сто человек на платформе скапливалось редко, но основной состав (бурильщи-
ки, команда и обслуживающий персонал) - всего шестьдесят семь человек- находи-
лись на ней постоянно. Эти шестьдесят семь человек и отправились на ней в свой последний рейс из Нагаево к нефтеносному шельфу Сахалина.
   Кадровые моряки - старпом Павлов и стармех Снеговиков - вполне представляли обстановку на плоскодонной, а значит, малоустойчивой на волне платформе, идущей на буксире по штормовому Охотскому морю при волне высотою шесть метров и ветре порывами до двадцати пяти в секунду. То был шторм свыше десяти баллов (из во-
зможных двенадцати!)
   - Надо быть идиотами тем, кто отправил "Чукотскую" в рейс в такую погоду на море! - выслушав капитана, сказал высоченный и худой старпом Павлов, нахмурив ещё более нависшие над маленькими глазками белесые густые брови. - Карта погоды поступает на суда два раза в сутки! Там - всё: направление, сила ветра,скорость перемещения циклона, высота волны. Они что там - ослепли?! Куда смотрел тамош-
ний капитан - в карту или под юбку буфетчицы?!. Извините, Иван Павлович!- спо-
хватился он, - Я имел в виду - как он мог согласиться на переход морем при таком прогнозе погоды?
   - Шторм начался позже, когда платформа была уже в море, - попробовал утишить порыв старпома Лаптев, не обратив внимания на неприличный пассаж Павлова.
   - Ну да, спрогнозировать развитие обстановки в море на несколько суток вперёд, имея на руках метеосводки и карту погоды - это сверхзадача, - с ядом в голосе произнёс старпом. - Имел ли этот капитан, или как он там у них прозывает-
ся - капитан-директор? - имел ли он хоть какое-никакое морское образование?
   Лаптев пожал плечами: он этого не знал. Технический флот ( а СПБУ относится к
техническому флоту) имеет свои должностные приоритеты и ограничения.
   - Странно, - вступил в разговор Снеговиков, - вести на буксире плоскодонную платформу с торчащими над палубой высоченными многотонными стальными фермами в шторм на расстояние в тысячу миль и держать на борту во время перехода полный состав экипажа вместо того, чтобы оставить на ней нескольких человек для наблю-
дения за буксирным устройством, снабдив их радиотелефоном для связи... Не знаю,
чем это объяснить.
   - А я знаю! - пристукнул ладонью по столешнице старпом. - Знаю! Всему причи-
ною - жадность! Чтобы оставить на борту платформы лишь наблюдение, а остальной личный состав снять, для этого надо было арендовать морское пассажирское судно и, соответственно, заплатить за фрахт кругленькую сумму! Выскочившие, как чёрт из табакерки, новые российские бизнесмены не могли разрешить себе такие траты! Потому что для них деньги и выгода - мерило всего сущего на земле! "Пятак - ваш Бог!" - ещё Горький о таких двуногих говорил! Людьми их назвать - язык не пово-
рачивается! Иуды! За тридцать серебренников погубили - скольких, Иван Павлович?! 
   - По закрытому сообщению РДО - шестьдесят семь человек.
   Снеговиков и Павлов ахнули.
   Прибежал с "Каменец-Подольска" - плавбазы АСПТР* третий помощник капитана с докладом: по адресам отсутствующих на борту "Сноровистого" моряков выехал дежу-
рный автобус.
   - ДобрО, - кивнул Лаптев, - Объявите по судовой трансляции: всему экипажу со-
браться в столовой команды.
   "Третий" бесшумно исчез. Через минуту по громкой связи было дано объявление.
   - Вхождение нашей державы в рынок принесёт ещё немало потерь, я так думаю, - произнёс негромко старпом. - Рвачество, жадность и коррупция накроют нас пест-
рядным ковром!
   - Наш вождь Михаил Сергеич Горбачёв со своей квалифицированной командой ре-
форматоров постараются этого не допустить, - ответил Снеговиков с иронией.- На-
верняка, такие мелкие издержки, как гибель буровой платформы "Чукотская" вместе с экипажем укрепят их убеждённость в правильности избранного ими пути дальнейше-
го развития страны. Лес рубят - щепки летят. Шестьдесят семь человек погибших - это небольшая жертва во имя светлого будущего. Главное - стать источником света для себя самого. - Он вскинул голову, сжал кулаки и с ненавистью произнёс: - И мы все, как один, пойдём по указанному Мишей и его прорабами перестройки пути!
   - Не надо всё валить на Мишу, 0- прервал "панегирик" старпома Лаптев. - Раз-
рушение хозяйственных связей - да, остановка производства и коматозное состояние
сельского хозяйства - тоже, чёрт возьми, да! Но мы сами виноваты в своей довер-
чивости к "непогрешимому" партийному руководству страны! Где были наши "умней-
шие" руководители областных, краевых и общесоюзных органов партийной и государ-
ственной власти - тоже безоглядно доверяли?! И что они делали, помимо того, что рукоплескали разрушительным начинаниям Миши и его "прорабов перестройки"? Руко-
плескали, не соглашаясь в сердце своём? Рукоплескали, боясь слететь с насиженного места и потерять ухоженные квартиры и спецпайки? Потому и не разо-
гнали, не выпроводили в "отечества" шайку советников и консультантов из стран наших "заядлых друзей", приехавших помочь недоразвитой нашей стране встроиться
в общемировую рыночную систему экономики?! А на деле ( кладу голову на плаху!) все эти ""советники" с дипломами кембриджских и оксфордских университетов работали (и работают до сей поры!) по заданию спецслужб своих стран над темой, которая называется-"Разрушение и ликвидация СССР"!И пять лет упорной работы над этой темой принесли достойный результат. Все достижения нашей с вами страны за семьдесят лет существования - дискредитированы! И вы, и я читали статьи на эту тему в газетах. Понятное дело, под ними стоят подписи не консультантов, а "про-
рабов перестройки"! А в итоге мы имеем такой результат: любовь наша всенародная к свободе превращается в своеволие, ответственность за порученное дело в напле-
вательское к нему отношение! Государство намеренно отдало функции контроля за
хозяйственной деятельностью предприятий тёмным личностям, большинство из кото- рых никогда не были в ладах с законом! При этом недостаток умения и квалифика-
ции с лёгкостью объясняется стечением неблагоприятных обстоятельств. Я не гадалка и не пророк, но чует моё сердце: катастрофа с "Чукотской" - это предте- ча разрушения и гибели нашей с вами страны!
   Лаптев помолчал и добавил:
   - Да, Миша и его команда виновны бесспорно. Вольно, а скорее - невольно они привели страну на край пропасти. Но и мы виновны не меньше. Потому что слишком громко аплодировали начинаниям Миши и его катастройщиков! Не будь столько апло-
дисментов, страна не пошла бы с протянутой рукой  по миру, а буровая платформа
"Чукотская" не лежала бы сейчас в Охотском море на глубине тысяча четыреста мет-
ров!
   - Ну уж нет! - взмахнул сжатой в кулак рукою Снеговиков. - Я к разрушению на-
шей страны не причастен! Каждый баран висит за собственные ноги! Лысина - не порок, а признак мудрости - это к Мише не относится! Работал он в молодости комбайнером, получил орден за уборку урожая - пусть бы почётным комбайнером и оставался! Это был его потолок!
   - Правильно говорит "дед", - кивнул старпом. - Не всегда мудрость приходит с годами, бывает, что возраст приходит один. Однако, Иван Павлович зрит в корень. Вспомните, какая у Миши была популярность в стране в первые годы - как только он объявил о перестройке! От Калининграда на Балтике до Петропавловска на Кам-
чатке все рукоплескали ему! Это мы сделали его непогрешимым!  А потом - раз! -  сели на талонную систему распределения продуктов питания на просторах богатейшей
в мире державы!
   - Да, он много и красиво говорил, и очень много обещал, - подтвердил Снего -
виков. - Наша беда в том, что мы часто говорливую бездарность воспринимаем "ура"
Сумел Миша стать источником света для себя самого.
   - Я сказал "мы" не только потому, что все мы поверили в непогрешимость и муд-
рость Горби и его команды катастройщиков, и восприняли свалившуюся на страну порчу как неизбежные проблемы роста - когда мы, словно  по команде "все вдруг!"-повернулись в своих намерениях на сто восемьдесят градусов - от коммунистичес-
кого единомыслия к либеральным ценностям многополярного мира! Нас подкупила упорная Мишина пропаганда "нового мышления" (Миша, заметьте, всегда делает в этом слове ударение на первый слог).  И мы так торопились поспеть за Мишей и его командой катастройщиков, что даже не заметили, как перешли на талонную систему обеспечения продуктами питания, и лишь сегодня, сейчас стали прозревать! В условиях агонизирующей страны, при полном развале экономики - стоит ли удивляться, что "азы" экономики и производственных отношений если не разрушены, то поставлены с ног на голову: расхлябанность, необязательность и ротозейство стали нормой поведения, а бесконтрольность, вседозволенность и обман партнёров - отличительной чертой во взаимоотношениях  дельцов, которые убеждены, что это всё - ничто иное, как коммерческая смекалка! "Пятак - ваш Бог!" - ещё Алексей Максимович Горький так говорил о таких "коммерсантах"... Вот так мы и движемся к рынку, уважаемые коллеги. Возвращаемся в полузабытые времена...
   Лаптев замолчал.
   - Когда стадо баранов резко поворачивает назад, - сказал Снеговиков, - то хромые бараны оказываются впереди.
   - Говорят: надо выводить страну из комы. Поэтому, как говорит Миша, "разре-
шено всё, что не запрещено". А то, что запрещено, мы всё равно исполним и до-
кажем, что - "можно". Потому что нам - "надо". А "надо" всегда привлекательней и желанней, чем "нельзя". Где-нибудь это, возможно, и проходит, - в жилконторе, например, но на флоте непродуманные эксперименты чаще всего оборачиваются трагедией. И платформа "Чукотская" - тому пример.
   - Кажется, академик Бехтерев однажды обронил: "Россия - не страна, а экспери-
ментальная лаборатория Господа Бога, - привёл цитату Снеговиков, сместив в улыб-
ке полные губы, отчего аккуратно подбритые тонкие усы его приподнялись и образо-
вали два вороньих крыла, а длинный, с горбинкой нос уставился в подволок капи-
танской каюты. - Я предполагаю, Иван Павлович, что наши заядлые забугорные дру-
зья и солидарные с ними доморощенные "пророки", обучавшиеся в "сорбоннах" и "кембриджах", познавшие там хорошую школу, уговорили доверчивого Мишу Сергеевича сначала ухайдокать страну - "империю зла", а потом на её обломках построить новую - процветающую! Нам же, Иванпалыч, как спасателям, достанется выгребать много мусора.
   - Бездарность легче прощают человеку, чем талант, - подтвердил слова Снего-
викова старпом. - Однако, надо быть очень одарённой бездарностью, чтобы суметь повести народ за собой. А ведь за ним шли - вспомните тысячные митинги в
поддержку Горбачёва - от Калининграда на Балтике до Петропавловска на Камчатке! Все - за поддержку его экспериментов над страной!
   - Повторюсь, - сказал Лаптев, - не надо всё валить на Мишу. Он сделал для страны и её населения очень много, и вы это испытали на себе, и не спорьте, - погрозил он пальцем, заметив протестующее выражение на лицах "деда" и "чифа". - Факт на лице, как говорит наш боцман: "железный занавес" снят, границы открыты - выезжай, куда захочешь, на работу или в гости. Без ограничений и проверок - а не служил ли ваш дедушка полицаем на оккупированной территории во время Великой Отечественной войны?..Свобода слова, печати, собраний - сейчас это не просто декларации... Положа руку на сердце - ещё пять лет тому могли бы вы, мои смелые командиры, безбоязненно и без оглядки - открыто на людях ( да и в моей каюте тоже!) перемывать косточки руководителю страны, а шахтёры Воркуты и Донбасса могли бы на Красной площади в Москве проводить протестные акции и стучать по её брусчатке шахтёрскими касками? И где бы вы, отцы-командиры, оказались - под каким замком? - сразу по окончании этой своей протестной акции? Наша с вами вина (и беда тоже!) в неумении сосредоточиться на исполнении указанной нам цели, которую (заметьте!) все мы - в подавляющем большинстве! - хотим достичь. Оттого и происходят у нас "не совсем правильные" эксперименты, вроде катастрофы с "Чукотской".
   - Вам бы, Иванпалыч, не здесь, а перед шахтёрами, которые три-четыре месяца без зарплаты сидят, сейчас выступить, - мол, ваш протест несвоевременный и вредит продвижению страны нашей в светлое будущее, - язвительно заметил Снегови-
ков.
   Лаптев усмехнулся:
   - Грустно, когда начинаешь чувствовать себя мудрым: или ты постарел, или мир стал ещё хуже.
   - Нашему великому менеджеру Горби, - не унимался упрямый старпом, - перед тем, как начать свою перестройку, следовало поехать на обучение в Китай. Снача-
ла бы клерком, а потом, глядишь, набрался бы ума... и повыше занял должность... За десять с небольшим лет, не меняя государственного устройства, счастливо избежав парада суверенитетов и шахтёрских бунтов на площадях Пекина, Китай вдвое увеличил свой экономический потенциал! А мы всё это время успешно разрушали свою страну!..
   Никогда раньше старпом Павлов не позволял себе так решительно перечить сво-
ему капитану.
   - Ладно, поговорили! - недовольным тоном произнёс Лаптев.
   Он был расстроен: ни старпом, ни "дед" не восприняли его аргументов в пользу Горбачёва. Лозунг-призыв: "Через тернии - к звёздам!" - (знал Лаптев) острый на язык Снеговиков переиначил по-своему: "Через тернии - в пропасть!" Лаптев же был
уверен, что и горбачёвскую катастройку Советский Союз одолеет и выйдет из прорыва возрождённым и окрепшим. Уж такова у России планида: для обретения и преумножения своей мощи ей прежде всегда требуются предварительно глобальные потрясения! Об этом красноречиво говорит вся её история! Россия не раз, как птица Феникс, возрождалась из пепла! Нашествие татаро-монголов, смутное время польско-литовского нашествия, многочисленные войны с Османской империей... Нашествие Наполеона, пожар Москвы... Первая Мировая война и последовавшая за нею Октябрьская революция... Тогда страна находилась на грани исчезновения с географической карты Земли! Но - не случилось! Снова возрождение - через боль, голод и нищету... Разрушительная Вторая Мировая, после которой Советский Союз неожиданно для всех - становится сверхдержавой! А теперь вот Горби с его катастройкой...
   Китай? Да, пожалуй, это пример... Но сколько было метаний у самого Китая до той поры, пока там не появился Дэн-Сяо-пин?! Так что "Через тернии - к звёздам" - лозунг, будто специально для России придумали... Лаптев даже знает, как он
звучит по латыни:"Per aspere ad astram!" - вот как!
   - Где там наш "трюльник" с докладом? - недовольным тоном произнёс капитан и
посмотрел на часы.
   И словно под воздействием его взгляда дверь каюты открылась и вошёл "трюль-
ник" - третий помощник капитана, молоденький и румяный Петя Фёдоров.
   - Иван Павлович, разрешите?.. Экипаж в столовой команды собран.
   - ДобрО, - сказал Лаптев.
   Все трое поднялись.
   Помещение столовой команды было заполнено до отказа: весть о предстоящем выходе на операцию (дежурный автобус по домашним адресам экипажа посылается нечасто) мгновенно мобилизовал экипаж. Команда вела себя сдержанно. Не слышно было ни смешков, ни распространённых среди молодых людей подначек, ни ядрёных выражений и рекомендаций. Доминошный "козёл"  был небрежно задвинут в угол обеденного стола, никто не притрагивался к нему. И команда - два десятка мужчин разных возрастов и трое женщин , переговариваясь тихими голосами, напряжённо ждали появления капитана. Застыл, придерживая шумовку, как автомат, двумя руками пришедший с камбуза густобровый повар Гриша, всегда улыбчивый, а сейчас непривычно нахмуренный и сосредоточенный.
   Появление Лаптева, а с ним "деда" и "чифа" вызвало у ожидающих вздох облегчения. Запыхавшись, влетели в столовую двое матросов, проживавших недалеко от базы: дежурный автомобиль заехал за ними первым, и они не стали ждать его возвращения, а прибежали сами.
   Лаптев окинул собравшихся взглядом, и его толкнуло в грудь напряжение, исхо-
дившее от взглядов его команды. Стало непривычно тихо в столовой, из глубины машинного отделения явственней и весомей стал доноситься рокот дизель-генераторов.
   - Здравствуйте, моряки, - произнёс Лаптев и услышал в ответ гул голосов.
   Кратко рассказав о событии у берегов Сахалина, капитан остановился на известных ему деталях катастрофы с "Чукотской": в десятибальный шторм при рывке на волне оборвался буксирный канат на ледоколе "Билибино". Работавшему в паре с ледоколом второму буксировщику "Нефтегазу" не хватило мощи силовой установки удержать буровую платформу на курсе, и его понесло вместе с платформой ветром и волной.
   Поднятые вертикально над палубой платформы три стальные многотонные фермы-опоры , каждая по сто двадцать метров высотой, понятное дело, уменьшили остойчи-
вость плоскодонной платформы до критического минимума, и это стало причиной катастрофы: волны в шесть метров высотой опрокинули её на борт, под тяжестью опор она перевернулась днищем кверху и - вместе с экипажем ушла
на глубину в тысячу четыреста метров! Буксир "Нефтегаз" в аварийном порядке сумел-таки отцепиться от платформы и остался на плаву. Если бы буксировщик отцепиться не сумел, с ним тоже произошли бы крупные неприятности.
   - Конечно, утащить за собою "Нефтегаз" на глубину платформа бы не смогла, буксирный трос, каким бы прочным он ни был, всё равно оборвался, но авария с "Нефтегазом" произошла бы крупная. Малая часть людей с платформы, оказавшаяся способной выбежать на палубу, выпрыгнула за борт, их ищут. Не исключено, что экипаж "Чукотской" успел воспользоваться для своего спасения мотоботами, их на платформе четыре - по два с каждого борта. Плюс - рабочий катер. Мы в экстрен-
ном порядке выходим к месту катастрофы. Сахалинский буксир-спасатель "Атлас" в заводском ремонте, нам предстоит поработать вместо него.
   Вздох ли, сдержанный стон, сдавленный ли вскрик вперемешку с обращением к Господа Бога матери холодным ознобом пробежал по пространству небольшой столо-
вой команды спасательного буксира "Сноровистый" и растворился в наступившей тиши
не, сквозь которую из глубины машинного отделения явственней стал доносился дробный рокот дизель-генератора, обеспечивающего спасателю жизнедеятельность систем и механизмов.
   Экипаж "Сноровистого", оглушённый известием, некоторое время находился в оце-
пенении. Повар Гриша Игнатьев, так и стоявший всё это время со своим "автоматом" в руках, вдруг выронил своё оружие, охнул и закрыл лицо ладо-
нями. Его "кореш-не разлей вода" - боцман Хафиз Кадыров подошёл к Грише, ткнул его кулаком в бок, встряхнул за пояс, нагнулся, поднял Гришин "автомат" и строго посмотрел повару в глаза. Взгляд боцмана говорил: "Без паники, корефан! Пока руки трясутся, человек жив!"
   Зная своего друга, Гриша мог бы ответить, как обычно: "Скорее, жив, чем мёртв", -  но сейчас не мог заставить себя произнести эти слова: будто его са-
мого - живого, сильного, молодого - затянула в неприветливую, мокрую и солё-
ную глубину Охотского моря какая-то неодолимая сила, и он может сейчас, че -
рез непродолжительное время захлебнуться этой противной солёной влагой! Но его корефан - "боцмАне" Хафиз всё ж-таки успел схватить его за плечи и зачем-то ты-
чет кулаком в бок и тащит, тащит Гришу наверх, где под солнцем и ветром ждёт- не дождётся его распрекрасная Жизнь...
   - Ты что? - сердито шепчет Гриша корефану Хафизу. - Больно же - кулаком в бок!
   - Я нечаянно, корефан, - шепчет в ответ Кадыров.
   И оба понимают друг друга.
   Может быть, через много лет постаревший уже Григорий Авдеич Краснов будет с благодарностью вспоминать этот крепкий толчок друга Хафиза под ребро, застави-
вший Григория не запаниковать и не сломаться от навалившейся вдруг столь зри -
мой трагедии с такими же, как он, моряками, которая больно полоснула его по сердцу и едва не заставила Гришу потерять голову и выглядеть беспомощным ребё-
нком. Тигр-калека людоедом не становится. Две пули не идут одной дорогой. Еди-
ножды сломавшийся человек никогда не обретёт прежней уверенности в себе. Второго "Я" обрести для себя  невозможно.
   Гриша в ответ тоже сунул корефану Хафизу под ребро. Тот подмигнул повару Грише: "Прорвёмся, корефан!" Гриша прислонился к переборке столовой и продол-
жал слушать.
   Если Гришина слабость осталась едва замеченной, то раздавшийся следом жалоб-
ный женский вопль и громкие причитания привлекли общее внимание: это расплака-
лась и запричитала обычно сдержанная и скупая на эмоции тридцатилетняя "гром-баба" - глазастая, как сова, крепкая, как лесоруб, и мощная, как автокран, пыш-
нотелая и красивая "веселуха" - дневальная Лариса, и рыдания её подхватили бу-
фетчица Клава и матрос-уборщик Зина.
   - А ну - цыц! - рявкнул "боцмАне", по должности старший в столовой команды. - Иван Павлович, говорите!
   - Ждём отсутствующих членов экипажа, - Лаптев посмотрел на прикреплённые к переборке столовой часы, - ещё сорок минут, потом снимаемся на Сахалин. За это время, - он немного помедлил, обдумывая то, что намеривался сказать, - боцману и плотнику - досконально проверить наличие аварийного имущества - инвентарь, имущество и гидрокостюмы.; водолазам - водолазное имущество. Четвёртому механику - буксирную лебёдку... Второй механик - главные двигатели весь переход должны работать без единого сбоя: пойдём к Сахалину форсированным ходом, это двое суток пути. Прогноз погоды, на наше счастье, благоприятен. Всему экипажу - приказываю: знать до мелочей свои обязанности по тревогам и выполнению аварийно-спастельных работ.Старшим командирам: старпому, стармеху, старшему электромеханику - всё проверитьпо своим заведованиям, о результатах доложить мне до отхода в рейс. Артельный! Продуктов у нас достаточно? Если обнаружим живыми людей с платформы, их надо будет кормить. Вопросы?.. Что неясно?.. Всё понятно?.. Ждём, - он снова взглянул на часы, - ещё двадцать минут.
   Судовые вахты в "машине" и на мостике тотчас были переведены на "морские" - четыре часа через восемь вместо "стояночных" - суточные для командиров и восемь часов через сутки - для рядового состава.
   "Дед" Снеговиков приказал машинной вахте заранее ввести в работу ещё один вспомогательный дизель-генератор (это называлось - "взять в параллель") - для по
вышения энерговооружённости судовой электростанции и въедливо допрашивал "хозяина" главных двигателей - второго механика, не надо ли его "шу-
рупо-шпоночные" запустить для проверки заранее. На что "второй" отвечал с оби -
дою, что если какой-нибудь из "шурупо-шпоночных" забарахлит, то он сам, второй механик, запустится вместо дизеля и будет "толкать" "Сноровистый" до самого Сахалина! Сердитый ответ "второго" - старшего механика успокоил.
   За несколько минут до объявления - "Всем находиться на борту, судно снимает-
ся в рейс" - на "Сноровистый" вбежали четверо "отпускников", которых дежурный автомобиль застал дома, а последним, когда матросы на палубе уже готовы были убрать трап и отдать швартовые концы, а главные двигатели посылали из чрева спа-
сателя в небо раскатистые громы, по трапу едва не скатился, удерживаясь за канаты лееров, последний недостающий из экипажа - матрос Ануфриев.
   - Ты где был? - тотчас набросился на него старпом. - Почему в день своего отгула отошёл от дома на расстояние большее, чем длина матросской выброски?! Ска
зано было: судно в АСО - аварийно-спасательном обеспечении, значит, сиди дома и укрепляй семью! Аварийная машина за тобой приезжала - дверь квартиры на замке! Записку к двери приклеили: "Срочно на судно!" Ну, ты у меня получишь - трах-та-
раррах!!
   - Я успел, - оправдывался матрос.
   - Быстро - в робу и на отшвартовку! Выходим по "аварийной"!
   Через пятнадцать минут, миновав маяк Голдобин, "Сноровистый" рявкнул на про-
щание тифоном (единственный безотказный механизм на судне, по словам боцмана Ка-
дырова) и с рукоятью машинного телеграфа в рулевой рубке на пятнадцатой пози-
ции, означавшей "Полный передний ход", быстро, как могли обеспечить его коломен-
ские не шибко надёжные главные двигатели, устремился в сторону Сахалина. Бежал
он не ходко: шестнадцать узлов был его "коронный" ход. Зато желание экипажа победить в предстоящем деле - зашкаливало за красную черту.
   Хотя никто из команды, и Лаптев тоже, не знал, каким будет результат этой пятисотмильной гонки.

                2.

   Хорошо, что циклон, опрокинувший буровую платформу, сместившись на восток, теперь наводил свой порядок  за пределами Курильской гряды в Тихом океане, а следующий за ним, идущий через Сибирь, пройдя Якутию, мог захватить Охотское море примерно через пять суток.
   -Жадность и дефолт совести - главная черта Новорусской Сволоты, с важностью именующей себя ныне Предпринимателями Новой Формации, титаническими трудами сво-
ими ведущими усталую и поникшую Россию в светлое будущее; возрождающими её пре-
восходный технический уровень; гарантирующий ей успех и уважение во всём мире,- говорил себе и делился своим мыслями со старпомом капитан Лаптев.
   Слова его находили отклик в сердцах и Павлова, и Снеговикова.
   Только жадностью и боязнью потерять выгодный контракт на разработку нефтеносного шельфа Сахалина можно было объяснить этот спешный и авантюрный переход из Нагаево на Сахалин неспокойным морем - так считали командиры спаса-
теля.
   Ой как боялись эти "бизнесмены" - новые владельцы "Чукотской", что перехва-
тит у них этот жирный куш такая же шустрая и не менее жадная контора! Перехва-
тит - и оставит владельцев "Чукотской" с носом! Жадность, ведь, ждать не любит, она даже в отпуск и на каникулы не уходит, и больничный лист никогда не берёт
   Конечно, не затони "Чукотская" вместе с экипажем, эти "предприниматели" бы-
ли бы сейчас на коне и проживали бы в лесной чаще, где на ветках деревьев вме-
сто листьев шелестели бы стодолларовые купюры!..
   Потому и с "Чукотской" они по-другому поступить не могли: логично то, что выгодно! Прав тот, у кого больший калибр,  применительно к "бизнесменам" - у кого денежный мешок набит полнее! Им ведь, "бизнесменам", не дано понять, что жадность - это болезнь, вызванная невежеством. "Перекуём мечи на орала",- лозунг узколобого рабочего быдла. "Переведём мечты в доллары!" - вот лозунг нынешнего российского предпринимательства!
   Лаптев, Снеговиков и Павлов пришли именно к такому выводу.
   Шестьдесят семь душ утопленников - вот и сделан первый шаг к установлению новых производственных отношений - каково?! Только эти "предприниматели", уверял Снеговиков, предпримут ещё некоторые усилия и найдут для обеспечения нужд своих ещё не одну сотню доверчивого "рабочего быдла"!..Ну, Мишаня Горбачёв, размышлял про себя Лаптев, хоть я тебя и защищаю перед людьми - но только не сносить тебе головы: открыл ты ящик Пандоры! Только не Бог - население страны нашей будет тебе судья! А жаль - начинал ты хорошо, симпатия  людей к тебе была ненатужная. Но ведь, сказал ещё в давние  времена мудрец: "Империи рушатся оттого, что люди царства своего не уважают!" Пожалуй, не без твоей помощи, Миша, страна наша советская вновь дефилирует на грани гражданской войны... Ой, много прольётся крови, правой и неправой. Жадность многих на груди своей пригреет, и обретут слова "чин" и "должность" свой изначальный смысл - "кормление". Спасибо тебе, Миша Горби, за широту твоего мышления ( в знак особого к тебе расположения я, Иван Лаптев, делаю ударение в этом слове на первый слог!)    
   Стоя на мостике идущего полным ходом спасателя, капитан Лаптев делал прогноз для страны своей: гибель могучего инженерного сооружения - крупнейшей буровой платформы "Чукотская" вместе с экипажем - явление знаковое, это прелюдия конца Мишиных потуг по приведению страны нашей в клуб благополучных, стабильно разви-
вающихся держав. Дальше будет - крах!
   С молодых лет Любил Иван Лаптев занозистого поэта Евгения Евтушенко, с удо-
вольствием слушал и даже исполнял в компании песни на его слова, а стихи неко-
торые помнит до сих пор. Вот эти, например:
                На правильной дороге кровь невинных
                Меняет направление дороги
                И правильной она не может быть.
   Ах, Миша, не читаешь ты, видимо, стихов, потому и бросаешься во все тяжкие!
Ну зачем ты со своим подельником Эдиком отдал американцам десять миллионов ква-
дратных километров Берингова моря (половину всей его акватории!) не получив вза-
мен, по сути, - ни-чего?! Хотел американцам понравиться? Ай-ай, Миша,- нехорошо ты поступил! Вот и рассердились на тебя государственные мужи - пожалуй, погонят тебя из президентов поганой мешалкой! Как мне теперь оправдывать тебя перед лю-
дьми - твоими прежними заслугами перед страной? Ах, какой ты всё-таки наивный и доверчивый, Миша! Чем обольстили тебя американские коллеги? Нобелевскую премию Мира пообещали? Слава, Миша, - пыль, а деньги - тлен! Вряд ли ты счастлив. Сча-
стье - это когда настоящее не беспокоит, прошлое не волнует, а будущее не напрягает... А будущее у тебя, по всему, не радужное... Очень жаль мне тебя, Миша: мечущийся ты человек. Твёрдости в государственных делах в тебе нет. За-
ведёшь ты страну нашу в тупик. Если тебя не остановят...
   Через двое суток полного хода "Сноровистый" прошёл пролив Лаперуза, миновал мыс Анива и, выйдя в Охотское море, повернул к северу - к месту гибели СПБУ. Всё
время перехода, будто в насмешку, стояли погожие осенние солнечные дни, и море радовало моряков лёгкой игривой рябью. О такой погоде говорят: "Затишье перед бурей".
   За это погожее время предстояло обследовать ближайшие от места крушения ска-
лы и острова в поисках, авось, да спасшихся людей с платформы. "Сноровистый" не один: ищет "Нефтегаз", летают вертолёты, на ледоколе "Билибино" работает аварий-
ный штаб. Поиск идёт на большой площади. "Сноровистый" сразу же подключится.
   Охотское море, похоже, отдыхало после успешной операции по утоплению платфо-
рмы "Чукотская", насытившись принесённой ему обильной жертвой. Однако, это нена-
долго: море ненасытно. Однако, сейчас над ним небо, хотя и хмурится, но там и тут проглядывает просинь. На расстоянии ста миль берегов Сахалина не видно, да и
наступающая скорая ночь оставляет небольшое спасательное судно наедине с неохва-
тной Вселенной. Что значила для неё эта небольшая скорлупка водоизмещением всего-то тысяча шестьсот двадцать регистровых тонн*, вознамерившаяся бросить

                *  -  1 брутто-регистровая тонна = 2,73 куб. метра

вызов морской и небесной стихии! Удачу или поражение предстоит испытать спасате-
льному буксиру "Сноровистый"?
   Так или почти так размышляли тридцать два моряка перед тем, как вступить с несговорчивой стихией в спор.
   "Чему бы грабли ни учили, а сердце верит в чудеса",- вот, пожалуй, главный тезис (или путеводная звезда?) которые определяют намерения моряков-спасате-
лей, идущих туда, где требуется их участие. Стихия и её наставница Вселенная иногда нехотя уступают упрямцам спасателям, повидимому, из чувства сострадания или уважения к их упорству и трудам.
   Вот и на этот раз моряки "Сноровистого" решили показать распоясавшейся Сти-
хии (а заодно и Вселенной!) что они тоже ле лыком шиты, имеют свой характер и готовы принять на свои плечи тяготы и ответственность за спасение оставшихся в живых людей с платформы "Чукотская". В то, что весь экипаж СПБУ (шестьдесят семь
человек!) погиб - никто в команде "Сноровистого" не хотел верить.
   - Этого не может быть! - упорно твердил себе и другим старпом Павлов. - Дол-
жны же они были подготовиться к штормовому переходу! Ну там - чтобы иллюминато-
ры в каютах были взяты на "глухари",** спасательные шлюпки чтоб - по первому

                ** - стальные заглушки

сигналу тревоги...
   - Я о другом хочу сказать, - однажды, выслушав старпома, сказал Лаптев,-чем
соображали организаторы перегона, посылая людей в море на плоскодонном судне в предверии шторма да ещё с поднятыми вертикально над палубой многотонными (сотни тонн весом!) стальными опорами?! Это же - почти нулевая остойчивость судна! Они что там - с ума спрыгнули?! Три опоры по сто двадцать метров высотой, и всё это над головою - выше палубы!
    - "Тюлькин флот" - с пренебрежением в голосе произнёс старпом, повторяя слова, которыми моряки-профессионалы с присущим им высокомерием называют флот технический - землечерпалки, баржи, плавучие краны. Плавучие буровые платформы-
это, конечно, тоже технический флот.
   - Интересно, - продолжал старпом, - капитан-директор  этой платформы имел хоть какое-никакое морское образование? Или только дебет с кредитом мог сво -
дить, будучи высококвалифицированным бухгалтером? И как платформу выпустила в рейс морская инспекция порта Нагаево?! Иван Павлович, скажите, чем руководство-
вались эти "кабинетные моряки"? Ведь когда-то они тоже плавали на судах, и
при высоких должностях! - и не могли не знать, чем грозит плоскодонной платформе минимальная остойчивость!
   Лаптев пожал плечами. Конечно, морская инспекция не должна была выпускать платформу в море в предштормовую погоду! Но - выпустила... Кто-то её в этом
"убедил"... Крепко чем-то убедил...
   - Суд разберётся, - сказал Лаптев.
   - Шестьдесят семь человек погибших воскреснут, придут и станут свидетелями обвинения, - сказал старпом, и голос его дрогнул.
   Лаптев от разговора с Павловым расстроился необычайно. Платформа опрокину - лась и затонула - конечно, жалко потерять такое и дорогое сооружение!.. Но - лю-
ди!.. Как можно было везти на буровой платформе людей, половина из которых ни-
какого отношения к перегону не имела?! Пассажиров на буксируемых судах перево-
зить нельзя - существует строжайший запрет! На буксируемом судне могут находи-
ться лишь те из экипажа, кто непосредственно отвечает за обеспечение его со-
хранность и безопасность во время буксировки! Это мотористы, матросы, штурманы, механики... повар... как без него? Но какое отношение к перегону могли иметь операторы буровых установок, их помощники, крановщики, прочий люд?! На время перегона они были - пассажирами! Тридцать с лишним человек!! На всех флотах (и это непреложное правило!) пассажиров на буксируемых судах перевозить нельзя!
   Лаптев не раз на своём "Сноровистом" буксировал потерявшие ход суда, иной раз - по нескольку суток, и никого из команды аварийного судна к себе на борт не брал. Судно не имеет хода - но живёт! Вспомогательные дизели работают, электроосвещение есть, системы жизнеобеспечения действуют, камбуз в рабочем состоянии, продуктов достаточно... Спасательные шлюпки с запасом воды и еды... В машинном отделении и на ходовом мостике несётся вахта. Хода только нет, но механики и мотористы в "машине" стараются... Чаще всего бывало: через сутки-другие ликвидируют тамощние "спецы" поломку, выбирает "Сноровистый" к себе на борт буксирный трос, подпишут необходимые бумаги - и расстаются моряки, расходятся по своим маршрутам... Но бывало и так, что  до ближайшего порта доводил Лаптев аварийное судно, и там расставались с благодарностью и пожеланием никогда больше не встречаться...
   Если же на аварийном судне оказывались пассажиры (иногда в рейс с моряками выходили жёны и даже дети) Лаптев тут же забирал их к себе на борт, поселял в судовом лазарете, мужчин - на диваны в каютах комсостава. Как бы эти люди не возражали, особенно жёны, как правило, желающие делить со своими мужьями все испытания и тяготы. Но Лаптев бывал непреклонен!
   И в случае с платформой - буксировщики обязаны были принять к себе на борт тридцать пять человек, не имевших отношения к перегону! Поразительно, но капитаны "Нефтегаза" и ледокола принять на борт пассажиров... отказались! Найдя очень "серьёзную" причину! У них на судах для пассажиров, видите ли, не было в достатке спасательных средств! Какая несусветная чушь! На судах в шлюпках и надувных спасательных плотах избыточное количество мест! Спасательные пояса? У каждого уважающего себя боцмана и судового плотника всегда в кладовке имеется запас поясов! В конце концов, что помешало бы людям с платформы захватить свои пояса на "Чукотской"?!
   И потом - что это, война?! Даже в жестокую войну 41-44-го годов не было ни одного погибшего от торпеды или артобстрела ледокола, и люди не спасались на шлюпках! Бывало - повреждённые транспорты (с пробоинами в носовой части)добирались до Мурманска, работая задним ходом и двигаясь кормою вперёд, и при этом сберегая весь личный состав корабля! А сейчас, в мирное время, капитаны ледокола и "Нефтегаза" - перепугались?!. Может, на дополнительное вознагражде-
ние рассчитывали?..
   Ладно, отказ капитанов ледокола и "Нефтегаза" мотивирован, - с неприятным за-
пашком, но - мотивирован! Зато владельцы "Чукотской", узнав об отказе капитанов от пассажиров, просто обязаны были зафрахтовать для перевозки своих людей пас-
сажирское судно. Их, "пассажиров", слава Богу, во Владивостоке и на Сахалине достаточно, и не все перегружены работой в осенне-зимний период! Лаптев убеж-
дён: находящиеся на перестое пассажирские суда наперегонки бы побежали выпол-
нять заказ владельцев "Чукотской"!   
   Но вот тут-то и возникло непреодолимое препятствие! За фрахт пассажирско-
го судна нужно было заплатить несусветную (по мнению бизнесменов с "Чукотской") сумму! Отбросившая доводы здравого смысла Жадность к тому времени уже получи-
ла постоянную прописку в сердцах и умах владельцев буровой платформы "Чукот-
ская"! Красавица ведьма Жадность нетерпелива и скора на руку. Решение проблемы с буксировкой платформы, по её мнению, могла быть решена очень просто! Не-
дорого и даже не дёшево, а - бесплатно! Оказывается, можно (и нужно!) перевезти всех шестьдесят семь человек экипажа "Чукотской" - на самой платформе!! Пассажи-
рами!! Некомфортно? Каким-то работягам?! "Зато- бесплатно!" - страстно нашептывала  Жадность в уши хозяевам "Чукотской", разрушая остатки их совести, здравого смысла, поглаживая  трясущиеся руки и врачуя их трепетные сердца.
   Что непредвиденно плохого может случиться  с экипажем и пассажирами "Чукотской" на этом коротком (всего трое суток!) переходе от Нагаево до Сахалина?! Платформа устойчива, мест для размещения людей - с избытком, и нет никакого смысла тратить деньги на фрахт пассажирского судна. Вот это и был самый главный аргумент. Капитан-директор $платформы? Он напрасно протестует. Так и быть, вознаградим его после перехода - за риск!.. Надвигается шторм? А следом ещё один? Ничего - успеют проскочить! Через три океана - с Балтики! - платформа прошла, а тут переход меньше недели!..
   Хитрая ведьма Жадность не напомнила владельцам "Чукотской" о том, что через три океана - Атлантический, Индийский и Тихий - платформа "Чукотская" буксиро-
валась пустая, без людей на борту, придерживаясь берегов, поближе к местам укрытия, в нештормовое время года, а многотонные стодвадцатиметровые стальные   
фермы-опоры не торчали у неё над палубой, как мачты, уменьшая остойчивость и непотопляемость, а были уложены и закреплены, и перевозились не где-нибудь, а на палубе специально для этого построенного буксировщика "Нефтегаз"! И только на Дальнем Востоке в Магаданской области в порту Нагаево платформу собрали в ра-
бочее состояние! Из всего этого следовало, что буксировать её в теперешнем виде можно только при хорошей, без волнения на море погоде, да и то не позднее запретного по правилам пятнадцатого ноября, ибо после пятнадцатого ноября любые буксировки в дальневосточных морях из-а частых штормов - просто-напросто запрещены! Категорически !!
   Но ведь "надо" всегда привлекательней и настойчивей, чем "нельзя"... А денежки - так любят счёт! "Что ли стоять платформе в Нагаево до мая следующего года?! И платить команде зарплату?!. Спрашивается - за какие заслуги?! А за это время какая-нибудь конкурирующая фирма перебьёт наши старания своими предложениями на бурение нефтеносной скважины этом богатом углеводородами районе?! Тут, ведь, помимо нефти, имеются о-громные (!) залежи природного  газа!
   Ну уж нет! Платформу отбуксировать сумеем быстро, чтобы успеть до прихода следующего циклона! Для этого в помощь "Нефтегазу" мы наймём ледокол "Билибино"! Мощность его силовой установки тридцать тысяч лошадиных сил! Капитан-директор "Чукотской" протестует, нельзя, говорит, после пятнадцатого ноября буксировку проводить? Опять эта старая перечница возникает, создаёт проблемы! Что ж, прикрикнем, ножкой топнем, в конце концов, другого, более покладистого капитана найдём: на этом свет клином не сошёлся... Сказано, ведь, после буксировки хорошо его вознаградим! Что? Согласился? Вот и ладненько.
Все пороки стареют вместе с человеком, и только жадность всегда молода! Она, коллеги, никогда не болеет и всегда хороша собой!
   Что? Опять проблемы? Кто на этот раз? Портнадзор? Морская инспекция? Серьёзные люди. Наверно, очень богатые, и дененжки им не нужны?!. Ах, нужны?! Сколько? Ладно, договоримся. Ничего не поделаешь, придётся потратиться: неподкупные и честные люди всегда стоят дороже...
   Наконец, всё отлажено - в путь, до встречи на Сахалине!
   И всё-то было бы хорошо - только циклон оказался настойчивей и хитрее: обманул-таки стратегов российского бизнеса и наставницу их и вдохновительницу ведьму Жадность! Кстати оказалось, что ведьма эта вовсе не стара и не безобразна , какою изображают её в замшелых народных сказках, а вполне современна, красива и молода! Оно и правильно: случись по-другому, - новорусские бизнес-капитаны с нею  дел не стали бы иметь! Молодая, красивая и стройная, как кипарис, одетая в модные одежды, элегантная, трепетная и томная, знающая себе цену, никогда не изменяющая, всегда верна Жадность лёгкой походкой вошла и расположилась в головах и сердцах горящих от страсти к ней чудо-богатырей нового российского предпринимательства! А ведь случись она стара и безобразна - разве начатая Михал Сергеичем Горби перестройка могла бы обратиться в катастройку?! Другое дело, что циклон бы не догнал тогда платформу "Чукотская" в двухстах милях от Сахалина, а в ста десяти милях от него она бы не опрокинулась и не затонула, и не лежала бы на дне Охотского моря на глубине тысяча четыреста метров - потому что Жадность не посмела бы даже подать голос, тем более, - высунуться!.. Ах это манящее нынешнее "надо" вместо строгого "нельзя"!..
   - Кто следующий? - призывно вопрошает красавица Жадность и, вставив два пальца в рот, призывно свистит.
   Ответное многоголосое "Я!", шумное, как морской прибой, оглушает и радует её! Наконец-то наступил её час! Десятилетиями в треклятое советское время она, Жадность, уныло стояла всегда в сторонке, вжавшись в какой-нибудь уголок, и была она настолько интимным чувством, что люди тщательно её в себе скрывали. И как ей было тогда неуютно! Но сегодня время и отношение к ней кардинально изменилось, и она занимает у  многих-многих граждан большой и неухоженной страны почётное место за  праздничным столом!
   "Пятак - ваш Бог!" - вновь повторяет про себя слова Максима Горького начитанный капитан Лаптев. И вновь, в который раз вспыхивает в нём ярко (впрочем, не угасавшая никогда) ненависть к дельцам "скоробогатовым", которых он глубоко презирает и называет не иначе, как Новорусской Сволотой! И дети его, войдя в возраст, будут так же этих нелюдей ненавидеть и презирать! Вот отчего происходит начало беспощадного русского бунта, всё сметающего на своём пути! Только на этот раз он станет не бессмысленным, как называл его в своё время великий Александр Пушкин, а наоборот - глубоко продуманным и Осмысленным!
   Дай Бог, говорил про себя стойкий атеист Лаптев, чтобы хоть некоторая часть экипажа буровой платформы не погибла и спасатели смогли бы их отыскать! В конце концов, сейчас не война, а СПБУ - не подводная лодка, на которой, как говорил герой-подводник  азербайджанец Магомет Гаджиев, существует великое равенство перед жизнью и смертью - когда весь экипаж или побеждает, или погибает!
   Конечно, и кроме "Сноровистого", есть кому искать выживших из команды буровой! Поиск уже идёт от  Сахалина и Курил до побережья Японии: летают, досматривают вертолёты, да и ледокол с "Нефтегазом" не стоят на месте. На ледоколе уже разместился аварийный штаб, координирует действия поисковиков. И вовсе не исключено, что "Сноровистый" явится к месту катастрофы не иначе - к шапочному разбору: выживших спасут, а погибшим - вечная память!
   Лаптев набирает номер телефона каюты стармеха. Несколько длинных гудков, никто не поднимает трубку. Значит, "дед" в "машине". Позвоним в ЦПУ*. Трубку
там тотчас снимают:
          * - Центральный пост управления силовой установкой судна.
    - Вахтенный - второй электромеханик на связи.
    - "Дед" там? Капитан говорит. Передайте трубку.
    - Стармех слушает.
    - Дедуля, не сможешь добавить своим двигунам маленько рыси?
    - Приветствую, Павлыч. И так на рысях идём. Хотите -галопом?
    - Давай, "дед".
    - Не могу: боюсь, поршни из цилиндров в трубу полетят.
    - Ты меня разочаровал, "дед". Ну, хоть немного!
    - Иванпалыч, я Вас люблю, но при чём тут мои "двигуны"?
   Лаптев представляет задиристую позу Снеговикова, любимца судовых женщин: широкие плечи, выше среднего роста, в усах, профиль Чингачгука, смоляная грива, зовущие глаза дамского угодника и - промасляная темносиняя хлопчатобумажная роба, там и тут заштопанная неумелой мужской рукой.
   Чем отличается Снеговиков от других "дедов" флота, - тем, что и по "машине" ходит в тонконосых модных полуботинках светлокоричневого цвета на тонкой подошве и довольно высоких для мужской обуви каблуках. "Привык красоваться перед женщинами, хочет выглядеть выше ростом",- с лёгкой завистью к физическому совершенству своего "деда" думал о нём Лаптев, имевший вполне ординарную внешность и не пользующийся особым спросом в женской среде.
   Но стармехом Снеговиков был классным - тут "Сноровистому" (да и Лаптеву тоже) определённо повезло! В работе Снеговиков мало чем отличался от большинства флотских "дедов": не считал для себя зазорным бить кувалдой, рубить зубилом, работать гаечными ключами, тем самым, как он говорил, "вдохновляя" подчинённых "на трудовые подвиги", и при этом крайне редко прибегал к ненормативной лексике. Умел Снеговиков во время перекура на "пяти углах" рассказывать  озорные истории "про жизнь", выслушивая которые, курильщики хватались за животы.
   Способность не унывать и не жаловаться на обстоятельства особенно нравилась в Снеговикове капитану. "Дед" доказательно объяснял молодым морякам, почему экипаж "Чукотской" не мог погибнуть весь. Во-первых, потому, что этого не может быть никогда. Во-вторых, с начала подачи сигнала "SOS", отправленного с платформы, до её опрокидывания и ухода на глубину (о чём свидетельствует время пропажи сигнала) прошло двадцать минут! Шлюпки одного борта на всех судах ( и на плавучих буровых платформах тоже!) могут вместить весь экипаж - на это и рассчитано каждое судно. Погрузить весь экипаж на шлюпки одного борта, сбросить шлюпки на воду - дело нескольких минут! За двадцать минут тренированный экипаж может не только занять место в спасательных шлюпках, но и отойти от места ги- бели судна на безопасное расстояние, чтобы не быть затянутым в образующуюся за тонущим судном воронку. Поэтому искать надо шлюпки, в них обязательно находится экипаж "Чукотской"!
   - Тогда почему они не подают сигнал бедствия со шлюпочных портативных радиостанций? - задавали Снеговикову вопрос.
   - А потому,- отвечал тот с полной уверенностью в своей правоте, - что шлюпочные радиостанции находятся на хранении, как, кстати, и на нашем с вами судне, у начальника радиостанции (так же, как вода и продукты - в судовой артелке) - вот в спешке и забыли их захватить! Это не война, и весь экипаж не может погибнуть - ни-ко-гда! - раздельно и веско заключал Снеговиков.
    "Дед" и сам заставлял себя в это верить.
   - Так что, моряки-спасатели, ничего ещё не потеряно! Отыщем людей, погрузим на своё судно, согреем, откормим...
   И тут же рассказывал очередной анекдот, которых знал великое множество:
      - Пётр! Почему в Раю разгуливают грешники?
      - Нелегалы, Господи!
   В отличие от "деда", старпом Павлов весь переход был подавлен и мрачен, на "пяти углах" не появлялся, в разговорах участия не принимал.
   Очень нуждался в поддержке оптимиста Снеговикова упавший духом женский персонал "Сноровистого", и для выполнения этой важной задачи Михаил Николае-
вич использовал максимум своего обаяния.
    - Истинный гуманист любит людей даже в переполненном автобусе, - говорил "дед", сохраняя на лице серьёзное выражение, только во взгляде его карих
глаз пробегало озорство.
   Главным для него на переходе к месту крушения "Чукотской", помимо исправной работы "шурупо-шпоночных двигунов", стало поддержать и  взбодрить любимый им женский персонал "Сноровистого", и в первую очередь - глазастую и полногрудую блондинку тридцатилетнюю дневальную Ларису, которая и сама давно положила глаз на красавчика Снеговикова, но ему в этот раз всё было как-то некогда... Потому что долго сидеть на "пяти углах" и вести разговоры "за жизнь" на этом переходе было "не шибко к месту". Как ни бодрился экипаж спасателя, но волны беспокойства и  тревоги продолжали непрерывно катиться от кормы спасателя до носовых помещений и, задержавшись в каютах экипажа, напоминали о случившейся на Сахалине трагедии. И даже женолюб Снеговиков в такой обстановке не мог позво -
лить себе пригласить Ларису к себе в каюту "попить кофейку".
   Его "шурупо-шпоночные" работают на пределе своих возможностей, и, чем чёрт не шутит, когда Бог спит - возьмут и "пойдут в отказ"! Хорош он тогда будет со своим "кофейком" и Ларисой в придачу, - с её мечтательной и призывной улыбкой... Именно в подобные моменты (вот и не верь в Нечистую силу!) как раз и срабатывает Закон обратного Свинства: двигуны твои "помре", а ты, одеваясь, впопыхах не можешь ногою в штанину попасть!.. Нет, сейчас экстренный переход, потом спасательная операция, потом "разбор полётов", а уж потом всё остальное... если останется время. Одним словом - "низзя"!
   "Добрые феи на всей земле пляшут ведьмами на помеле"... Красавчик стармех Снеговиков в скорбном одиночестве допивает в своей каюте противный холодный
"кофеёк" и, с недоверием взглянув на показания прикреплённых к переборке тахометров, показывающих обороты главных двигателей и скорость вращения гребного вала судна, не спеша, выходит из каюты. Палуба коридора, по которому он идёт ко входу в машинное отделение, и сами переборки, которых он касается ладонями, дрожат от напряжения и гула его "двигунов", вращающихся со скоростью семьсот сорок оборотов в минуту, передающих двигательную мощь своих генераторов гребному электрическому мотору, который, в свою очередь, вращает гребной винт, который - уже в свою очередь! - вращает пятилопастной гребной винт весом около двух тонн. Который (наконец-то!) заставляет бежать спасательное судно "Сноровистый" к месту крушения плавучей буровой платформы "Чукотская" со скоростью шестнадцати узлов!
   "Ах, спасатели! - горестно размышляет Михаил Николаевич Снеговиков. - Вы должны бегать со скоростью двадцать узлов - как минимум, а лучше - все тридцать!"
   Двери жилых кают, выходящих в коридоры по обеим бортам спасателя, в море ни днём ни ночью не запираются на ключ. Запертая на ключ каюта - признак дурного тона.
   Машинное отделение встречает Снеговикова жарким дыханием раскалённых грохочущих дизелей. Этот привычный для слуха грохот успокаивает старшего механика. Самое неприятное для стармеха в море - тишина в машинном отделении. Она всегда опасна, ибо является признаком больших (если не сказать - великих!) неприятностей. Вслед за наступившей тишиной в эфир, как правило, летит радиосообщение, что "экипаж принимает все меры для устранения... для восстановления... для обеспечения хода и продолжения рейса". О ходе восстановительных ремонтных работ на судах в напряжении следят береговые службы судовладельцев, теряют сон начальники пароходств, а суда-спасатели готовы выскочить в море по первому же сигналу...
   Нет, оба двигателя дружно ревут, значит, на "Сноровистом" всё в порядке. Моряки всех стран - бойтесь в море тишины!
   "Я ангел, просто на метле быстрее,"- говорит себе Снеговиков, проникаясь уверенностью на благополучный исход  предстоящей на Сахалине операции по спасению экипажа "Чукотской". Паническая радиограмма о гибели всего экипажа мотивирована лишь фактом утопления самой платформы! Двадцать минут для спасения людей - более чем достаточный срок!
   Снеговиков, легко касаясь балясин трапа своими модными "корочками", спускается в кромешный ад из лязга и грохота, и жизнь его, как всегда в этих случаях, входит в привычную колею обретая необходимый жизненный смысл!
   Не испытывая дискомфорта от грохота в "машине", он - без наушников, не спеша, расхаживает по дрожащим, как в лихорадке, металлическим плитам  настила вокруг, казалось бы, вот-вот готовых сорваться с фундаментов пышущих жаром ревущих дизелей, вслушивается в грохот и, к своему удовлетворению, не находит в нём признаков каких-либо угроз. Эти двигатели "распрекрасной Коломны" из пензенской области России, как с иронией представляет их поверяющему начальству Снеговиков, в последнем заводском ремонте во Владивостоке перебирала бригада слесарей-дизелистов, бригадир которой имеет своё "Личное клеймо", освобождающее его бригаду от контроля со стороны заводских технических служб, и одновременно являющееся гарантией высокого качества  проделанной работы. Так что понятие "рабочая совесть" отнюдь не архаизм и не газетный вымысел, а чёткое и строгое исполнение  своих обязанностей без чьего бы то ни было насилия и контроля! Снеговиков был доволен проделанной бригадой дизелистов работой. Но, тем не менее, он всегда будет ждать  от "Распрекрасной Коломны" подвоха. К судовой силовой установке у всех механиков всегда самое главное требование - надёжность при любых режимах эксплуатации. "Коломна" же - ветряная дама, надоедающая танцующим вокруг неё мужчинам своими капризами, к тому же она непредсказуема. Однако, после последнего заводского ремонта с ней всё-таки можно о чём-то договориться! Личное клеймо бригадиру слесарей-дизелистов за красивые глазки его жены - не дают!
   Михаил Николаевич, обойдя всё дизельное отделение, через узкую клинкетную  дверь проходит в отделение гребного электрического мотора, и словно попадает в иной мир: слух его приятно услаждает негромкий ровный шелест вращающейся по воле электромагнитных полей многотонной стальной массы, передающей свою энергию гребному винту.
   Переход к месту гибели буровой платформы "Чукотская" проходит в штатном режиме, погода "Сноровистому" благоприятствует - и, по прогнозам синоптиков, останется такой ещё трое-четверо суток. Которые как раз-то и были так нужны "Билибино" и "Нефтегазу", чтобы благополучно довести платформу до места её работы на Сахалине! Очень спешили новые хозяева "Чукотской" побыстрее при-
нести стране своей как можно больше доходов и пользы!...

                3.

   Беспокойное сердце Ивана Павловича Лаптева не хотело мириться с медленным продвижением к месту катастрофы с "Чукотской", но стармех Снеговиков так и не прибавлял своим "рысакам овса", чтобы те прибавили рыси. В своём нетерпении Лаптев был не одинок: старпом Павлов тоже посматривал на "деда" с осуждением. Что до Снеговикова, тот просто не считал нужным ещё раз объяснять, что выигрыш скорости в полузла* ( для чего "двигуны" его должны работать на пределе своих возможностей) многократно увеличивает риск их поломки, а значит, ставит крест на всей операции по спасению экипажа "Чукотской".         
             1 узел = 1 миля/час, т.е. 1852 метра/час
   Тем не менее, сердце Ивана Павловича против технически обоснованных выкладок "деда"- ка-тегорически протестовало!
   Снеговиков  понимал коллег спасателей: сердце в клетку не запрёшь, оно всё равно летит к тем, кого любит, и туда, где беда и ждут помощи! Сердце не имеет морщин, а значит, никогда не стареет, и  ему всегда и до всего есть дело!
   Аварийный штаб с ледокола "Билибино" давал Лаптеву свои "ценные указания", будто опытный капитан-спасатель в них нуждался. Из кого состоял штаб? Да,эти люди когда-то работали на море и до сей поры могли отличить нос судна от его ко-
рмы, но ей-Богу, капитан Лаптев и сам об этом имел некоторое представление! Правда, он не догадывался (а "ценные указания" аварийного штаба об этом ему вовремя напомнили!) что по мере приближения к месту гибели платформы "Чукотская,  в поле зрения спасательного судна могут оказаться её мотоботы с людьми на борту! И он бы сам не додумался до того, чтобы опрашивать по радиотелефону "Акация" встречные суда - а вдруг да  видели они на своём пути эти мотоботы! Для Лаптева стало открытием, что за двадцать минут с начла опасного крена и до полного ухода под воду личный состав платформы мог занять места в шлюпках и отойти на безопасное расстояние -  ни в жизнь бы он об этом не догадался!! (Лаптев с раздражением отбрасывал "ценные указания" в угол стола, но потом, однако, собирал и подшивал в отдельную папку.)
   Все эти бумаги приносили и вручали  капитану начальник радиостанции или второй радист. Лаптев принимал, читал и задавал себе вопрос: им что там, на "Билибино", заняться больше нечем? А не пойти бы им да не почистить ли на камбузе "Билибино" картошку к обеду - помочь повару управиться с возросшей на него нагрузкой, ведь, на его плечи ещё уселись сразу несколько едококов!
   Хотя и понимал Лаптев: что, в самом деле, оставалось сейчас делать штабу, кроме создания антуража бурной, плодотворной и нужной деятельности по выяснению обстоятельств гибели буровой платформы и поиску оставшихся в живых членов её экипажа? Ведь, Москва должна убедиться, что организация поиска и спасения не могла быть всесторонне организована и осуществлена без ценных указаний из аварийного штаба с "Билибино"! Ибо уже готовился в центральном морском транспор-
тном ведомстве приказ об усилении мер безопасности при буксировках в море, повышении ответственности должностных лиц и, само собой, о громких увольнениях с занимаемых постов начальствующего с0остава за понесённые потери!
   Требовалось во что бы то ни стало доказать, что буксировка морем тяжёлой, неповоротливой плоскодонной буровой платформы после запретительной для дальнево-
сточных морей даты - пятнадцатого ноября - проводилась исключительно  по инициативе её владельцев, и поэтому вся ответственность за её гибель(и гибель экипажа!) лежит на них и только на них!! Морская инспекция нагаевского морского порта не могла дать такого разрешения, а была поставлена перед фактом: буксир "Нефтегаз" взял "Чукотскую" себе под борт якобы для смены места якорной стоянки и повёл. На выходе из порта к "Нефтегазу" приблизился ледокол  "Билибино", они вдвоём взяли буровую платформу "Чукотская" на буксир - и повели! На вопрос дежурного диспетчера порта: "Куда следуете?" - с "Нефтегаза ответили: "Следуем по указанию руководства фирмы "Востокнефтегаз". Плата за стоянку в порту в ваш адрес накануне переведена".
   Итак, ответственность за буксировку платформы в запретное для этого время года,а следовательно, и её гибель целиком и полностью лежит на руководстве ОАО "Востокнефтегаз", а власти нагаевского морского порта тут ни при чём! Разрешающего документа на выход платформы в море не было и быть не могло!!
   Таким образом, коллективный разум аварийного штаба на ледоколе "Билибино" чётко расставил акценты и сделал правильные выводы о степени вины каждого участника трагедии. Вина руководства нагаевского морского порта  в гибели буровой платформы "Чукотская" если и была, то - минимальна! Отныне первостепенной задачей аварийного штаба стал поиск оставшихся в живых людей! Авиация продолжала полёты, но пока ничего и никого не находила. А "Сноровис-
тый", пройдя пролив Лаперуза, шёл вдоль мыса Анива к месту опрокидывания "Чу-котской".
   Лаптев также не без основания рассчитывал на благополучный исход поиска. Время спуска на воду спасательной шлюпки подготовленному экипажу - две-три,  максимум четыре минуты. Поэтому есть большая вероятность того, что экипаж "Чукотской" жив и находится в безопасности.  Его нужно только отыскать! Конечно - шторм разметал мотоботы, но они отыщутся. Беспокоил всё же вопрос: почему до сих пор ни с одной шлюпки не поступил сигнал о помощи? Неужели у всех портативных шлюпочных радиостанций разрядились батарейки? Или тамошний радист впопыхах забыл их прихватить с собой из своего стола, чтобы потом вставить куда положено, то есть, в переносную радиостанцию?! Часто даже опытные моряки допускают нелепые ошибки.. бывает такое... ох уж, это наше русское "авось"!.. По всему выходило, что на это самое "авось" сейчас и остаётся самая большая надежда.
   Любая спасательная операция , помимо скурпулёзного расчёта, всегда цепь совпадений и выгодных или неприятных случайностей. Тем не менее, чётко поставленная и технически обеспеченная задача при обученном опытном экипаже чаще всего даёт положительный результат. Потому на спасательных судах ни при каких обстоятельствах нельзя допускать текучести кадров! Пока человек работает на спасательном судне, он каждый день учится. Это не всегда тревоги с обязательными тренировками по заводке пластырей на пробоины или взятию на буксир аварийного судна; или постановка водяной завесы, необходимой при подходе к охваченному пламенем судну; или примерка и опробование в действии костюмов противохимической защиты; или спуск под воду водолазов для обследования вин-
торулевого комплекса и замены гребного винта...
   Самый, казалось бы, безобидный разговор вечерами на "пяти углах", где слушатели и рассказчики поочерёдно меняются местами, а беседы идут на самые фривольные темы, являются, тем не менее, объединяющим фактором по созданию сплоченной и стойкой, готовой на достойные поступки общности морских спасателей.
   За много лет работы на этих судах Лаптев не вспомнит ни одного случая отказа даже самого, казалось бы, нестойкого в экипаже пойти в огонь или
заполненное дымом помещение (конечно же, в составе группы из трёх человек специалистов). И всегда в любой спасательной операции, даже не связанной с опусканием под воду, первый удар на себя принимают водолазы. Боцман, плотник и водолазы (звено водолазов - из трёх человек)- это на спасателе всегда костяк  команды, вокруг которого во время спасательной операции собираются в кулак все остальные - от матросов и мотористов до повара и молодых штурманов и механиков. Капитану и старпому остаётся только распределять партии людей и грамотно ими руководить. Спасательная операция - работа коллективная, в ней есть лидеры, но нет героев. Всегда где-то в стороне, редко вмешиваясь в общий разговор, стоят радисты: это люди неприкасаемые. Без радистов самый мощный спасатель - беспомощен.
   Конечно, где риск, там и страх. Но и это - нормально! Спасатели по цветущим полянкам не расхаживают. Потому Лаптев в дополнение к открытым физиком Ньютоном законам вывел и свой Закон Всемирного Тяготения, который гласит: "БЕССТРАШНЫМ БЫВАЕТ ТОЛЬКО ПРИДУРОК. ХРАБРЕЦ НЕ ТОТ. КТО НЕ ИСПЫТЫВАЕТ СТРАХА, А ТОТ, КТО СМОТРИТ ЕМУ В ЛИЦО."
   Лаптев прохаживается по мостику с борта на борт, выходит на крылья его, там,
вооружённые биноклями, всматриваются в морское пространство матросы: спасатель проходит вдоль восточной оконечности острова, в этом месте надо быть особенно внимательным, "Сноровистый" приближается к месту утопления "Чукотской" - не ис-
ключено, на морской ряби мелькнёт мотобот с людьми. В штурманской рубке вахтен-
ный штурман каждые полчаса делает пометки на карте - куда за это время переме-
стилось судно. Тишина на мостике нарушается лёгким пощёлкиванием навигационных приборов, гул из машинного отделения сюда не доносится, зато утробно рыкают, вырываясь из трубы, выхлопные газы от главных двигателей. Вибрации корпуса на мостике не чувствуется, судно плавно покачивается от ветра и слабой волны, бьющей в левую скулу.
   Как к себе домой, вошёл в рулевую рубку начальник радиостанции - тридцати-
трёхлетний сдержанный невысокий человек со сложной для произношения и редкой для России фамилией Иванов. Протянул бланк радиограммы. Лаптев прочёл, нахму-
рился, шевельнул бровями, качнул головой и, не говоря ни слова, вышел из рубки
Матрос и вахтенный-второй помощник капитана насторожились и не сводили глаз с "начальника". Но такова уж почти вековая флотская традиция: радисты никогда не делятся информацией с экипажем, а экипаж никогда не задаёт радистам лиш-
них вопросов.
   И в этот раз "начальник" молча постоял и так же молча вышел из рулевой рубки.
   Капитанская каюта рядом - ни подниматься, ни опускаться по трапам не надо. В каюте Лаптев вновь прочёл радиограмму и вновь покачал головой. Подошёл к укреп-
лённому на столе телефону, набрал номер. В ЦПУ трубку поднял вахтенный электро-
механик.
   Сквозь лязгющий рёв и гул своих "двигунов" Снеговиков услышал свист: в проёме клинкетной двери между помещениями дизелей и гребного электромотора сто-
ял, не вынимая двух пальцев изо рта, вахтенный электромеханик и, бегая взглядом по дизельному помещению в поисках "деда", непрерывно свистел. Снеговиков выныр-
нул из-за генератора сбоку и вопросительно уставился в электромеханика. Тот приблизился к "деду" и во всю силу лёгких прокричал ему в ухо:
   - Мастер зовёт, зайдите в каюту к мастеру!
   "Мастер" - это перешедшее в русский язык английское слово "master", означаю-
щее "хозяин". На всех российских судах "мастер" - это "капитан".
   Снеговиков кивает головой: "Понял!" - и, не спеша, идёт к трапу на выход из 
машинного отделения.
   Войдя в капитанскую каюту, "дед" осматривается. Заметив приглашающий взмах руки капитана, присаживается к столику около дивана. Лаптев садится напротив. Снеговиков прислушивается: из глубины в два десятка метров сквозь толщи изоля-
ции и металла доносится гул его "шурупо-шпоночных". И ещё - рыки из дымовой трубы. Они слышнее.
   - Шумно у Вас в каюте, Иван Павлович, - говорит "дед".
   Но Лаптев не склонен к шутливому тону разговора - подвигает по столешнице ближе к стармеху машинописный текст радиограммы. Снеговиков подносит его к гла-
зам. Прочитав, кладёт бланк радиограммы на стол. Лицо его нахмурено, он кре-
пко покусывает нижнюю губу. Повидимому, последствия гибели СПБУ надолго впишутся им двоим в память траурной вязью, их долго будет нечем стереть...
   Аварийный штаб с "Билибино" сообщал: ледокол поднял из воды четырнадцать тел погибших из экипажа буровой платформы, все погибшие одеты в гидрокостюмы, и на всех спасательные жилеты. Люди не травмированы, они погибли от переохлаждения. И, наверное, от жуткой безысходности...
   Буксир "Нефтегаз" поднял из воды пятерых - все живы. Спасательных шлюпок с платформы пока не обнаружено. "Сноровистому" - внимательнейшим образом осматривать морскую поверхность, опрашивать встречные суда...
   Вот так. Значит, судьба девятнадцати человек из экипажа СПБУ известна. Где остальные? С обнаружением шлюпок станет известно, скольким из экипажа удалось обмануть смерть.
   Поделившись сообщением с "дедом", Лаптев почувствовал некоторое облегчение.
Не всё потеряно. Буровая платформа, сколь дорогим и значимым сооружением она ни была - всё равно только огромный и мощный кусок железа! Главное - спасённые лю-
дские жизни! А люди, конечно же - в шлюпках! Там  есть всё для поддержания жизни людей: запас воды и продуктов, аптечка, перевязочный материал! Переносная радиостанция, которая может выйти на аварийной волне... Стоп! Почему до сей поры от экипажа нет сигнала об их положении?!. В топливных баках каждого мотобота (а их на платформе четыре!) достаточно топлива, чтобы одолеть эти несчастные сто с небольшим миль и самостоятельно достичь берегов Сахалина! Чёрт возьми - а почему  нет?! В каждой шлюпке командир - обязательно штурман, уж ему ли не сориентироваться в море по компасу и звёздам в ста милях от берега?! Мы тут все дёргаемся, переживаем, а "потерпевшие",тем временем, может, на сахалинском бережку чай пьют?!
   Но почему нет сообщения от шлюпочных радиостанций? Что, на всех четырёх радиостанциях электрические батарейки "сели"? Или в самом деле, как говорит "дед", их радист не разнёс рации по шлюпкам?..
   Современная спасательная шлюпка универсальна и фактически непотопляема: даже если её полностью залить водой и даже перевернуть кверху днищем, воздушные ящи-
ки из лёгкого металла, встроенные в корпус, всё равно будут держать её на плаву. А люди могут держаться за многие свисающие с её бортов пеньковые петельки-кончики...
   Потому и шанс - что люди с платформы живы! Кроме поднятых из воды ледоколом
"Билибино", понятное дело! Живы, конечно, живы!
   У них для этого было всё: и время для спуска и спасательные средства, и  близость берега... В той обстановке не должно было быть только одного: паники! Да- шторм. Да, угроза опрокидывания платформы. Но - двадцать минут! Это - много, очень много времени для того, чтобы успеть  отойти от гибнущей платформы на безопасное расстояние! Шторм?.. Кто не умеет управляться со спасательными средствами в шторм, тому нечего делать на флоте!
   Лаптев задавал себе вопрос: а он бы сам, будучи на месте капитанов "Билибино"
и "Нефтегаза", сумел бы отказать от пассажиров с платформы? Сумел бы  он не принять их к себе на борт, сославшись на то, что  у него недостаточно мест в спасательных шлюпках для такого числа людей и нехватает спасательных  поясов и жилетов? Жилеты и пояса пассажиры могли бы принести с собою , переселяясь с платформы - это раз! На двух буксировщиках, "Нефтегазе" и "Билибино", разместить тридцать пять-сорок человек - легче простого, и это - два!
   Бывало у Лаптева в практике: снимал с унесённого в сторону открытого моря ле-
дяного поля зазевавшихся и запаниковавших горе-рыбаков: те увлечённо дёргали из подо льда корюшку с навагой, а когда спохватились, было уже поздно убегать! Хо-
рошо, что их заметили с проходящего катера - а то бы плыли на льдине до самой Японии! (Лаптев хмыкает). Так вот, подошёл капитан Лаптев на своём "Сноровистом"
ко льдине кормою, - и рыбачки бегом по трапу к нему на борт! Больше сотни человек приняли на борт маленького спасателя! Не захотели рыбачки, пови-
димому, плыть до Японии и  появляться там на улице без смокингов (Лаптев снова хмыкает). Всю кормовую палубу и все коридоры заполнили натерпевшиеся страха любители подлёдного лова. Да, берег был близко, Лаптев за час с небольшим  всех доставил на причал!
   И этих бы ( не шестьдесят семь, а человек сорок) забрал бы!  Почему не шесть-
десят семь, а сорок? Потому что на платформе неслась вахта и работали все механизмы и системы обеспечения, за всем этим должна наблюдать вахта. А лучше всего сделал бы Лаптев так: весь экипаж платформы разместил на буксировщиках, а платформу, обесточенную, без экипажа повёл бы на буксире без единого человека на ней - как водят "за ноздри" отслужившие свой срок морские посудины куда-нибудь на отстой. Раз в сутки останавливаться в море, подбирать буксир, шлюп-
ку - нА воду, осмотр платформы, проверка состояния буксирных тросов - и снова в путь. Всё - элементарно, сотни (если не тысячи) раз опробовано, надёжно и бе-
зопасно! Трое суток пути - и платформа, "живая-здоровая", - на Сахалине! "Оживить" её, ввести в рабочее состояние - дело нескольких часов! Ну - максимум сутки!
   ...Но коммерсанты поступили по-своему!
   И всё это - не просчёт и не упущение, а намеренное, злостное преступление! Жадность исповедует свои законы. Буксировки запрещены, а нам - с точки зрения коммерческой выгоды - надо! Нам - выгодно!!
   Совсем недавно - несколько лет тому! -люди жадность свою стыдливо скрывали, а
нынче (Лаптев сам слышал такое) - ею даже бахвалятся! "Мне надо это, это и это... лучше, если недорого... но могу взять и бесплатно: вы только посмотрите -  какой я хороший!.. Как ни странно, жадность сейчас уже не порок, а достоинство и - умение  жить, пусть и не соблюдая общепринятых правил, но об этом, ухмыляясь, умалчивают, оставаясь приятными  и милыми собеседниками или   коллегами... Двурушничество - оказывается, тоже великое искусство!
   Ничем, по сути, капитаны "Билибино"  и "Нефтегаза" не рисковали: суда надёжные, резервных кают достаточно. Единственное неудобство - обеспечить пассажиров постельными принадлежностями, готовить для них на камбузе, а по окончание перехода - постельное бельё перестирать. Насчёт безопасности пере-
хода так: за сто предыдущих лет, за обе Мировые войны  ни один ледокол не погиб из-за каких-либо повреждений корпуса! Живучесть у ледокола - колоссальная! А уж за трое суток перехода по чистому, безо льда морю... извините, это чей-то бзик - не более! Обернувшийся - трагедией.
   Но что во всей этой истории если не забавное (чур-чур! - Лаптев не мизантроп!) то - во всяком случае, с ног на голову ставящее, - это неподсудность капитанов буксировщиков за гибель экипажа буровой! Есть у них  надёжное прикрытие от судебной напасти: согласно существующим нормативам, места в спасательных шлюпках на судах - на пассажиров не рассчитаны! А коль это так, правы, оказывается, были капитаны, отказываясь принять к себе на борт людей с платформы! И за утопление самой платформы буксировщики неподсудны?! Что ж, и это может случиться по результатам предстоящего судебного разбирательства! получиться! Капитанов - за-ста-вили буксировать платформу после запретительной даты - пятнадцатого ноября, они, опытные, просолённые капитаны - всего лишь исполнители: хозяин - указующий перст. Барин! "У победы десяток отцов, а поражение - всегда сирота",- в третий раз хмыкает Иван Лаптев. Что до него самого,- он бы наиболее ответственных за преступную ( именно - преступную!) буксировку чиновных лиц, их покровителей и наставников - без всякой жалости заковал в кандалы! Наобещали, видимо, несведующие в морском деле коммерсанты падким на деньги капитанам златые горы и реки с кисельными берегами - только притяните платформу - в обиде не оставим!.. Доплатим тебе, капитан, к окладу несколько копеек... Мирный и покладистый Лаптев не знал за собою ранее столь ярого неприятия жадности и рвачества... Ведь, обо всём знали ушлые капитаны - знали!! И людей на гибель повели!
  ... Вот и среди моряков из тухлого яйца катастройки вылупляется поганый приплод! Только как - с таким клеймом на лбу будут жить дальше эти два капитана?! В семье не без урода, может, они оба её в детстве упали с дерева и повредили себе смекалку...
   Пока человек живёт, он учится. Но эти двое, дожив до седых волос, похоже,так ничему и не научились. А красавица Жадность, подмигивая и обещая, - ведёт за собой.
   Владельцы "Чукотской" пожадничали, не зафрахтовали пассажирского судна для перевозки экипажа платформы, а капитаны "Нефтегаза" и "Билибино" от жадности потеряли остатки ума. Увы, дурь вечна, она никуда не исчезает и лишь переходит с одной головы на другую...
   Лаптев - не святой, он тоже в жизни своей много раз ошибался, но старается ошибок не повторять - понял и усвоил накрепко: нет ошибок - есть уроки! И уж он-то ни к одной спасательной операции  - на километр не подпустит Корысть и Жад-
ность!
    На морском флоте есть понятие:оправданный риск. Без него работа на море невозможна. Но оставление на буксируемой платформе сорока(!) пассажиров - это не риск, а злонамеренный посыл на голгофу! Лаптев неверующий, однако, если есть где-то там - Тамошний Свет, то оба капитана - и "Нефтегаза", и "Билибино", и владельцы буровой платформы "Чукотская" уже протоптали  себе прямую дорогу в Ад! И по той дороге рядом с ними никто из самых отъявленных грешников и нелюдей не захочет пройти!
   Иван Павлович придвинул к себе бланк только что полученной радиограммы. Вто-
рой раз прочёл. Вот пример подлинного героизма и безоглядной отваги! Два матроса
с "Чукотской", молодые, крепкие парни, оказавшиеся после опрокидывания платформы
в воде, сумели отплыть подальше, чтобы их не затянуло в образовавшуюся за платформой воронку, но затем вернулись и стали подтаскивать к борту "Нефтегаза" раненых при падении, потерявших сознание или обессиленных людей. В кипящей от шторма ледяной воде Алексей Бубнов и Роман Тихонов подтащили к "Нефтегазу" и передали пятерых пострадавших.
    - Ещё не все! Ещё есть люди!
   Они отправились за людьми в третий раз - и уже не вернулись...
   "Вечная память",- почувствовав щемление в груди и резь в глазах, произнёс про себя Лаптев.***

      ***Фамилии матросов подлинные
   
   Эти двое парней были бы сейчас кстати в составе его экипажа! Имена их в скором времени обязательно будут выписаны на бортах новых судов флота, на котором они трудились. Чтобы люди знали и помнили! Только для матерей их это вряд ли станет утешением... Иной раз память жалит крепче, чем стрела...
   Пыщущая здоровьем -кровь с молоком! - румяная крепкая Жадность потребует для себя ещё немало жертв. Последствия будут тяжёлыми. Нет ошибок - есть уроки...
Пройдёт немало времени, прежде чем Россия сотрёт с себя эту липкую, во-
нючую слюну... Лаптев сдвинул бумаги на край стола, сложил их в стопку, поднялся и вышел из каюты. В ней можно находиться долго только в спокойной обстановке, когда ничто не беспокоит и не тревожит, но на этом переходе Лаптева будто кто-то намеренно выталкивает из каюты и ведёт на мостик.
   "Сноровистый", миновав мыс Анива, идёт норд-норд-ост двадцать градусов к предполагаемому месту гибели платформы. В такой обстановке в каюте не усидишь, книжку не почитаешь, пластинку на проигрыватель не поставишь: вдруг да заметят чего вперёдсмотрящие?!.
   "Многое, что раньше казалось, теперь оказалось, что зря казалось..." Лаптев встряхнул головой: всё-то на судне у него в порядке, никакого аврала, видимость хорошая, погода сносная, - а его, тем не менее, всё равно что-то тревожит! И старость, как будто бы, не поспешает, в затылок не дышит...  А ну-ка,Иванпалыч, встряхнись! Выполнишь, выполнишь ты порученное тебе дело! Через несколько часов подойдём к месту гибели платформы!
   На мостике Лаптев подправил курс на градус. Спасатель шел своим "коронным" ходом (Лаптев всегда стеснительно называл цифру полного хода своего "боевого корабля"!
   Нет, надо снова в каюту...
   - Я буду у себя. При малейшем изменении обстановки немедленно звонить!               
   В каюте Иван Павлович расположился в кресле и... незаметно для себя задремал:
сказалось напряжение прошедших суток, ежеминутное ожидание неприятных известий о произошедшей двое суток тому  катастрофы с "Чукотской".
   Телефонный звонок и следом громкий стук в дверь подкинули его в кресле.
   В каюту не вошёл - влетел вахтенный матрос. Глаза у него были шальные.
   - Иван Павлович, товарищ капитан, - удерживая рвущийся из горла крик, хрип-лым вибрирующим голосом почти выкрикнул матрос, - на мысе Анива - шлюпка! Второй помощник в дальномер увидел!
   И ветра силою сорок метров в секунду было не нужно - не более, чем через мгновение капитан, старпом, а следом за ними Бог весть откуда взявшийся "дед" Снеговиков влетели на мостик "Сноровистого".
   Лаптев прильнул глазом к окуляру дальномера. Оторвался через несколько секунд. Во взгляде и выражении лица  было одно требование: всем молчать, слушать и - беспрекословно исполнять.
   - Курс двадцать градусов норд! Самый полный ход! Дед! Если твои двигуны сейчас скиснут или мотобот не заведётся, прикажу боцману выбросить тебя за борт! Что ты здесь делаешь?! Марш в "машину"! Старпом! Какого чёрта прохлаждаешься, не объявляешь общесудовую тревогу?! Дед, ты куда?! Отставить - в "машину", вместе с четвёртым механиком - на мотоботы: завести, прогреть, чтобы были готовы к работе на воде! Старпом! Вперёдсмотрящих - на бак. С биноклями! С "Акацией"! Докладывать обстановку на берегу и на море - может, увидят людей! 
  Как на пожар, разлетелся по местам экипаж спасателя. Зарокотали моторами подвешенные на шлюпбалках мотоботы. С бака по "Акации" докладывали: в воде лю-
дей и плавающих предметов нет.
   Лаптев телеграфом сбросил ход "Сноровистого" до "Малого". "Сноровистый" кара-
лся по  мелководью. Надежда на успех, покинувшая, было, спасателей, проявилась вновь: если шлюпка на берегу, значит там поблизости и люди! Шлюпки вмещают по тридцать человек, - значит, есть ещё, помимо поднятых из воды "Нефтегазом", жи-
вые люди с платформы - ура!
   - Боцману - на бак! Приготовить левый якорь к отдаче!
   Зарокотала в якорь-клюзу тяжёлая якорь-цепь, "Сноровистый" отработал винтом "малый назад" и замер: клешни якоря уцепились за грунт морского дна.
   - Шлюпку левого борта - к спуску! Команде шлюпки занять свои места, согласно расписанию!
   Вместо второго помощника, продолжающего нести ходовую вахту на мостике, управлять мотоботом сел старпом.
   Сунулся. было, в шлюпку "дед", но Лаптев его остановил:
    - Нечего тебе там делать. Сидеть на борту и не дёргаться. Здесь ты нужнее.
   Управлять мотором в шлюпку сел третий механик.
   Установившаяся хорошая погода Лаптева радовала, обещая успех предприятию. Но одновременно тяжёлой гирей в голову стучала мысль: почему ни в бинокль, ни в дальномер не замечено на берегу людей?
   И ещё одна мысль не давала Лаптеву покоя: почему этой хорошей погоды не дож-
дались буксировщики, кто их так подгонял?! Вышли раньше времени в море и попа-
ли в самое пекло. На чём экономили, по чьему распоряжению действовали? Сейчас эти "распорядители" затаились, сидят тихо и не высовываются из-под ковра... Вспомнились Лаптеву слова: "Совесть? А что это такое? Как она выражается математически?!" Слова эти произнёс Эдвард Теллер, создатель атомной бомбы, после бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, когда кто-то задал ему вопрос: а не стыдно ли ему за создание столь варварского оружия?
   И как математически выразить совесть капитанов новорусского предпринимательства (сейчас многие угодливо употребляют чуждое русскому языку слово  "бизнес") пославших буровую платформу  в море фактически на гибель?!.
Видать, сильны были их аргументы, что даже морские "зубры" - капитаны ледокола и "Нефтегаза" не сумели им противостоять?! Или - смирились, утешились посулами?
"Мы вас, капитаны, вознаградим! Как сыр в масле, кататься будете!.."
   И капитанская совесть, и трезвая оценка навигационной обстановки во время перехода морем, которые всегда на российском флоте  имели первостепенное зна-
чение, вдруг пошатнулись и спасовали! Значит, наступило "катастроечное" время, когда всё продаётся и покупается?! Когда честный и неподкупный человек и специа-
лист просто - стоит дороже?!.
   Дефолт совести - это пришло к нам недавно, не иначе, из просвещённых, высо-
коразвитых, сытых стран... Мы так захотели стать с ними вровень - во всём!..
Не получилось: кто шляпку спёр, тот и бабку кокнул, дорогие мои новорусские "бизнесмены"!
   Всегда и во всём сдержанный Лаптев сейчас пылал ненавистью. Внезапно и спешно(как из ведра!) разбогатевшие напёрсточники и младшие научные сотрудники ведом-
ственных научных заведений, видимо, решили и страною править - "на хапок"!
   Хорошо хоть часть жертв катастройки сегодня спасём, попытался успокоить себя
Лаптев.
   Крепкий голос вахтенного штурмана:
   - Шлюпку - нА воду!
   С лёгким всплеском мотобот коснулся воды, и сразу же заработал мотор. Отдали
крепящие тросы, и мотобот отошёл, постукивая двигателем.
   Жизнь на спасателе заполнилась ожиданием, лишь объявление по судовой трансляции "команде - обедать" внесло оживление, расшевелило экипаж. Лаптев при-
казал принести ему обед в каюту: не хотел, чтобы командиры в кают-компании виде-
ли своего капитана в непривычном для них волнении.
   Старпом на мотоботе долго искал на обрывистом, скальном берегу Анивы подхо-
дящее для швартовки место, наконец, нашёл. На "Сноровистый " по "Акации" поступил доклад: пришвартовались, начинаем поиск. Через пятнадцать минут ещё до-
клад: видим выброшенный на камни мотобот с опознавательными знаками платформы
"Чукотская", людей не видно, попытаемся подойти своим мотоботом, мешают валуны и
торчащая из воды скальная порода, с моря идёт небольшой накат волны, продолжаем поиск...
   Оставив часть людей на берегу, старпом с двумя матросами и третьим механиком вернулся к своему мотоботу. Механик завёл двигатель.
   Со "Сноровистого" в бинокль видели, как осторожно и осмотрительно действует их "чиф", отыскивая удобное для прохода место: мотобот не шёл, а крался, плот-
ник на баке его вглядывался в глубину и манипулировал пальцами руки, как и куда "помалу" направлять ход мотобота. Наконец, шлюпка "Сноровистого" ткнулась носом в шлюпку СПБУ. И тогда нервное напряжение оставшейся на борту спасателя команды  превратило минуты ожидания в пытку огнём, кнутом и удушением. Напряже-
ние было столь велико, что доносившийся из утробы "Сноровистого" гул дизелей стал неслышим, что, конечно же, было неверно, потому что его просто перестали слышать, отчётливо представляя и даже видя то, что происходит сейчас в мотобо-
те и на берегу. Как крадётся бот, царапаясь бортами и днищем по камням, как что-то шепчет, прощаясь и опадая, пришедшая, может быть, от самой Японии, волна. И напряжение, с которым подходили к мотоботу люди старпома там, на берегу, непостижимым образом передавалось тем, кто молча и так же напряженно ждал результата осмотра здесь, на "Сноровистом".
   "Что они там делают, почему тянут, почему не докладывают?" - криком кричала установившаяся на палубе спасателя тишина.
   Лаптев, внешне сохраняя спокойствие, не отрывал глаз от своего капитанского бинокля. Этот бинокль, настроенный по глазам капитана, никто из помощников, тем более, матросов и появляющихся иногда на мостике "туристов",(вроде"деда", судового медика, электромехаников и прочего люда) не смел брать в руки - такова освящённая десятилетиями флотская традиция.
   - "Сноровистый" - мотоботу! - как гром грянул голос старпома в "Акации", которая висела на ремешке у пояса вахтенного - третьего помощника капитана.
   "Наконец-то! - рука Лаптева подрагивала, когда он принял радиотелефон из рук третьего помощника. - Ну же!!"
   Старпом там, на мотоботе откашлялся и каким-то неуверенным голосом доложил: мотобот действительно принадлежит "Чукотской", о чём написано на его бортах; мотобот имеет две небольшие пробоины, однако, он всё же на плаву, так как воздушные ящики его не пробиты. Люки мотобота задраены наглухо защёлками, внутри корпуса воды нет.
   "Ну же!!"
   И последнее, что сказал старпом, было: следов пребывания людей внутри мотобота - не обнаружено.
   Нет, в ноябре месяце среди почти  ясного неба над южной оконечностью острова Сахалин гром не грянул, и капитан Лаптев на ногах устоял, не пошатнувшись, но что-то тяжёлое вдруг опустилось на его плечи и заставило согнуть в пояснице спину. Оказывается, шлюпку во время опрокидывания платформы сорвало со штатного места и  унесло по воле ветра и волн!! Оказывается, экипаж СПБУ просто не успел занять в ней места! Шлюпка не затонула вместе с платформой, потому что не выдержали и порвались на глубине удерживающие её тросы! Наглухо задраенные люки-крышки и запас плавучести от встроенных в корпус воздушных ящиков не дали шлюпке утонуть вместе с платформой, и она всплыла. Спаслась!
   В практике капитана-спасателя Лаптева бывало всякое: брал себе под борт и удерживал от опрокидывания рыболовные траулеры, пока водолазы заводили им на пробоины пластыри, а механики, электрики и мотористы "Сноровистого" выкачивали электропогружными насосами из трюмов, а то и машинного отделения "аварийщика" не одну, а десятки тонн забортной воды; тушил в море два пожара, а третий, ещё не набравший силы потушил столь удачно, что команда БМРТ**** по устранению пос-

              **** - большой морозильный рыболовный траулер   

ледствий пожара продолжила путину! Вся электрогруппа "Сноровистого", помимо вахты на своём судне, дневала и ночевала на траулере, помогала "электросиле" бэ-мэ-эр-тоса тамошнюю  "электрику" отладить.
   Лаптев тогда пошёл навстречу просьбе капитана-директора БМРТ - не стал офор-
млять "аварийный акт"  - у того хорошего рыбодобытчика только-только началась "рыбалка", и рыба, как по заказу, "сама шла в трал".
   В знак благодарности бэ-мэ-эр-тос завалил "Сноровистый" рыбой  - девать было некуда, повар Гриша и матрос-артельный Вова взвыли: всё не съесть, хранить уже негде, а выбрасывать жалко. Треска, окунь и сайра  команде тогда обрыдла. Через неделю команда уже роптала: всё рыба да рыба! Повар Гриша в каком только виде её экипажу ни готовил: и запекал, и тушил, и пельмени- по двадцать штук порция- делал! Тут и "обслуга" возроптала: ей, помимо уборки и стирки, ещё и пельмени день-через день делать, Гриша-то с пекарем не справляются. Даже боцман и водолазы ( и матросы с мотористами) участие в лепке пельменей принимали... Приятно вспомнить.
   И далее все пять месяцев экспедиции (так по-современному называется путина) недавний "аварийщик" обеспечивал "Сноровистый" рыбой, а по окончании путины пре-
поднёс экипажу "Сноровистого" подарок - три ящика копчёного окуня и два ящика сайры в баночках.
   Расстались в самых лучших чувствах. "Бэмээртос" тогда в экспедиции по вылову рыбы на рекорд шёл. Прощаясь, Лаптев пожелал коллеге-капитану Юрьниколаичу получить за рекорд орден "Трудового Красного Знамени". В ответ Юрьниколаич удов-
летворённо хмыкнул и затем сказал, что совместную с Лаптевым работу  не забудет никогда. Оба поняли скрытый смысл сказанного.
   Больше они никогда не встречались и не давали о себе знать. Такая уж судьба работающих на море... Остаётся лишь память. Ключ сильнее замка. Память сильнее времени.
   Опрокидывание и гибель буровой платформы выламывались из всех допустимых и недопустимых случаев аварий на флоте. Так и выходит: живём размеренно никуда не торопимся - а умираем вдруг! Умерший или погибший уносит с собой без остатка весь принадлежащий только ему мир. Не зря ведь Аврора Дюпен, она же Жорж Санд говорила: "Всё знает только могила". Великая была женщина. Лаптев все её романы прочёл!
   Но Иван Павлович не стал далее размышлять далее на тему о жизни и смерти, потому что надо было  решать, что делать теперь дальше. Понялся по трапу на верхнюю палубу, зашёл в радиорубку. Радист вопросительно посмотрел на него. Не говоря ни слова, Лаптев взял со стола бланк, присел на банку*****, щёлкнул затвором авторучки, коротко написал, подал радисту:
                ***** - небольшой округлый табурет на трёх ножках
               
   - Отправить в аварийный штаб.
   Радист прочёл содержание:
   "В координатах... у мыса Анива обнаружен бот принадлежностью СПБУ "Чукотская"
Следов присутствия людей нет тчк Полагаю зпт бот был сорван при крушении СПБУ тчк Веду наблюдение зпт следую месту крушения тчк КМ Лаптев
   Вновь поднялся на мостик, вызвал по "Акации" старпома:
   - Что нового?.. Ничего?.. Возвращайтесь на борт.
   - ДобрО, - коротко ответил старпом.
   ... Откуда  вдруг навалилась такая усталость? По сути, ведь, ничего тяжёлого не поднимал. Но на ногах будто свинцовые водолазные бахилы, а плечи ломит, будто мешки с картошкой перегружал. В голове знакомый звон сорока сороков, значит, опять поднялось давление.
   Лаптев пошарил по карманам... Таблетки в каюте. Как всегда... Как они, кстати, называются? Никак запомнить не могу, совсем ты, Лаптев Иванпалыч, плохой стал... "Энап" или "Эспумизан"? Или как-то по-другому? В общем, жена знает... Нет, и я вспомнил: "Индапамид"! Ну и название! Какое название, такое непонятное и воздействие! Сразу две таблетки надо заглотить. Или три... Так и сделаю. Если не забуду... В каюту надо - на диванчик прислониться... Значит, на-
дежды не оправдались - пустой оказалась шлюпка! Это тревожный сигнал...
   Лаптев спустился в каюту, принял пару таблеток. Не утерпел - опять поднялся на мостик. Вспомнил: надо было таблетки запить. Покрутил головой: графин на своём штатном месте в  специальной, на случай качки, подставке, но - пустой.
   - Что, и таблетку нечем запить?
   - Быстро - графин заполнить! - цыкнул на матроса вахтенный - второй помощник капитана.
   Через минуту графин с водой появился. Лаптев отпил полстакана, больше не стал. Вспомнил присказку; "Вода - не водка: много не выпьешь". Усмехнулся.
   Этот мотобот пуст, но ведь, на платформе их было четыре! Где остальные? Вовсе не исключено, что в них-то и успели заскочить люди... хотя бы часть людей! Конечно, успели, конечно - заскочили!! Вот они и станут свидетелями на громком (на вся страну!!) судебном процессе над этими "бизнесменами"- из шайки Новорусской Сволоты! Которые - послали буровую платформу на гибель! Жадные до безобразия - соловья насмерть за копейку загонят!
   А может, одним из оставшихся трёх мотоботов как раз и управляет сейчас спас-
шийся, живой и здоровый капитан платформы - одного с ними поля года!
   И вновь вспыхнула в груди Лаптева ненависть, а спину и плечи опять заломило и
в голове ударили колокола... Ничего подобного - он не гипертоник, это просто временное недомогание! Ежегодную медицинскую комиссию он проходит без чьей-либо "сердобольной" помощи, жена Люся всегда на страже его здоровья, бдит! Сего-
дня у него - как это? - кратковременный криз, так называемый спазм кровеносных сосудов в башке. Вот он сейчас этому кризу покажет! Две таблетки и - целый стакан воды! И - больше никаких спазмов!
   Под бортом затарахтел двигателем подошедший от Анивы мотобот с командой старпома. Высадились быстро, концами подтащили мотобот вдоль борта под шлюпбалки, завели гаки.
   - Вира! - крепкий голос старпома Павлова.
   Запел электромотор шлюпочной лебёдки, мотобот подняли и закрепили. На мостик поднялся старпом. Не доложил ничего нового. Лаптев выслушал молча, кивнул:  "ДобрО". Сказал старпому:
   - Ваша вахта началась, приступайте, Алексей Митрофанович. Машину готовить, снимаемся по назначению.
   Бывший с четырёх утра на ногах старпом, восемь часов "покатавшийся" на мотоботе и сейчас вновь заступавший на четырёхчасовую вахту, только тихонько вздохнул. Подошёл к тумбе машинного телеграфа и перевёл рукоять его на "товсь". Потом посмотрел на своего матроса и скосил глаза на кофеварку в углу штурманско-
го стола. Матрос, как и старпом, тоже "покатавшийся" на мотоботе к Аниве, дели-
катно подавил зевоту, поморгал глазами, протёр их от выступившей слезы относите-
льно чистым лоскутом ветоши и с важным видом стал готовить себе и своему начальнику бодрящий напиток.
   А в глубине корпуса "Сноровистого" уже грохотали оба "шурупо-шпоночных" глав-
ных двигателя. В рулевую рубку вошёл начальник радиостанции с бланком радиограм-
мы в руке.
   - Радиостанция под присмотром, там второй радист... От аварийного штаба,- он протянул бланк.
   Лаптев взял бланк радиограммы, прочёл и, как всегда -  в сотый раз за свою восемнадцатилетнюю карьеру на судах спасательного флота! - убедился, что вера в чудеса, конечно же, бодрит и греет, но, как правило, заканчивается разочаровани-
ем: на остров Итуруп Большой Курильской гряды недалеко от посёлка Славное штор-
мом выбросило два спасательных бота с опознавательными знаками буровой платформы
"Чукотская". Оба мотобота сильно повреждены о прибрежные камни. Следов пребыва -
ния людей в них нет.
   Четвёртый мотобот, повидимому, ушёл под воду вместе с платформой, не сумев одолеть для своего всплытия силы удерживающих его тросов.
   Так решили капитан и его старший помощник. Другое предположить было трудно.
   Вот и распалась первичная, самая желанная для моряков-спасателей версия о возможном спасении экипажа буровой платформы "Чукотская".
   ... С самолётов санитарной авиации и вертолётов пограничной службы, проле-
тавших над отведёнными им районами Японского и Охотского морей, тоже сообще-
ний о плавающих неуправляемых объектах не поступало.
   Так была потеряна всякая надежда  найти живыми (или мёртвыми) людей с по-
гибшей платформы. Но спасатель "Сноровистый" и буксир "Нефтегаз" ещё неделю кру-
жили по Японскому и Охотскому морям и искали. Авиация тоже, хотя и нечасто,    
пролетала и осматривала. Общее число спасённых "Нефтегазом" составило девять человек. Четверых последних, уцепившихся за спасательный круг, как раз и доставили к "Нефтегазу" те двое парней с "Чукотской" - Алексей Бубнов и Роман Тихонов, сами потом утонувшие. ("Сам погибай, а товарища выручай" - в самое дно российской человеческой сути заглянул генералиссимус Суворов, прописав постулат
этот в своей "Науке побеждать".)
   Море шумело, волна кружила, конец ноября был лют, гидрокостюмы на парнях были крепкими и надёжными, но уже не согревали. А они всё равно поплыли к месту опрокидывания платформы в надежде найти живых и оказать им помощь! Нашли или нет - этого уже никто никогда не узнает...
   Море всегда сильнее человека и всегда мстит тем, кто дерзко бросает ему вызов.   



    И Лаптев, и Снеговиков, и старпом Павлов считали себя стойкими атеистами, не подверженными никаким ухищрениям религиозной пропаганды ни со стороны служи-
телей официальных конфессиональных образований в стране, ни, тем более, со сто-
роны появившихся вдруг многочисленных проповедников и пророков других, иной раз экзотических клерикальных направлений.
   - Всякая религия полезна, - говорил Снеговиков с важностью, - для  священно-
служителей - это кормушка, для руководителей стран и опричников - игра на публику, для простаков-верующих - возможность поплакать в жилетку. Homo sapiens-
человек мыслящий не может и не должен быть исполнителем некоей иллюзорной всеви-
дящей и всемогущей воли, которая может судить, распределять и казнить по своему усмотрению. Что говорил и писал по вопросу религии предтеча Маркса - Людвиг Фей-
ербах? "Религия - это сон человеческого духа". Кратко и ёмко. Что до нас, моряков, - скажу так: наша религия - это наш профессионализм! Всё остиальное - чушь, блажь и - заумь! Ни-какого всевидящего лучезарного ока и определяющего на-
ши поступки и даже помыслы сверхмощного разума!
   - Религия, - будто желая вступить с "дедом" в спор, говорил Павлов, - преж-
де всего - правила поведения и нравственности, потом уж - сказка про справедли-
вого Боженьку.
   Интеллектуал Лаптев, подумав, изрекал:
   - Любая религия - смесь астрологии и биологии.
   Случилось так, что после гибели буровой платформы, случившейся, как они чё-
тко для себя определили, по вине  жадных "новорусских бизнесменов", все трое командиров "Сноровистого" сидели в капитанской каюте и пили кофе. У Лаптева ос-
тавалось ещё полбутылки коньяка, и они для придания аромата напитку добавляли в кофе понемногу.
   Тогда Лаптева и Павлова удивил Снеговиков: сидя за низким столиком на угло-
вом диване рядом со старпомом (Лаптев сидел напротив) он вдруг сказал:
   - А я верю в то, что в древней Иудее жил и проповедовал Иисус Христос, и был он распят на кресте за правду. Более того, я верю в его прозорливость, всевидя-
щий и просветлённый разум.
   Капитан и старпом переглянулись, а потом изучающе уставились на старшего ме-
ханика. Павлов отхлебнул кофе, поставил стакан на стол, и рука его с оттопырен-
ным указательным пальцем невольно потянулась к виску. Но у виска своего старпом указательным пальцем не покрутил, а опустил руку на столешницу.
    -Аргументируй!
     Лицо "деда" своей серьёзностью подтверждало его вменяемость.
   - Аргументируй, - повторил Павлов.
    А Лаптев, продолжая внимательно следить за телодвижениями своего "деда" и вслушиваясь в привычный для того тембр голоса, подтверждая требование Павлова, кивнул.
    - Иисус Христос жил две тысячи лет тому, но был провидец, - начал излагать свои аргументы Снеговиков. - Не уверен, что был он Бого-Человек, но провидцем был несомненно, и будущее земли нашей просматривал: уже тогда он предсказал наше теперешнее катастрофическое время. Вот, - он вынул из внутреннего кармана пиджакалисток бумаги. - Сегодня просматривал хорошую книгу (стоит себе и стоит у меня на полке в каюте!) - называется "Популярные лекции по атеизму".
    - Ну да, - ухмыльнулся старпом, - где как ни в этой книге найти подтвержде-
ние существования Иисуса Христа на земле и, само собой, правильности его учения! Слушай, "дед" не пугай нас своими "закидонами", допивай кофе, и сразу иди спать. После кофе сон особенно крепок!
    - Нет, вы послушайте! - упрямо продолжал Снеговиков. - Я выписал подлинные слова Христа, сказанные им в одной из проповедей: "Не верьте слугам дьявола! Придут, и именем моим назовутся!.." Разве он неправ?! Слуги дьявола придут и укажут нам путь "во спасение"! Да он - как в воду глядел!! Предвещая наши теперешние пожары и взрывы, падения и утопления! Утопление буровой платформы вместе с экипажем - это упреждающий сигнал о грядущем разрушении слугами дьявола нашей с вами страны! И это не первый сигнал, заметьте. Слуги дьявола уже налетели стаей с шашками наголо, их лохматые кони топчут наши с вами поля! Доказательства? Как говорит наш боцман, - "факт на лице": рвачество и жадность уже подчиняют себе закон, интерпретируя его в свою пользу, приспосабливают под себя, отыскивая в нём необходимые для себя зацепки. На  волне катастройки родилась и окрепла, пышет здоровьем и сытно отрыгивает уворованным капиталом раз
добревшая дебелая Жадность! Она честно отрабатывает своё возвышение, укладываясь в постель в обнимку с организованной преступностью! "Братки" весь этот процесс, само собой, держат на контроле и всячески ему способствуют. Стоят на страже: бдят!
    Гибель платформы "Чукотская", коллеги - не результат халатности нескольких человек из командного состава экипажа - нет, это результат действий нашей государственной машины, приготовившейся к разрушению, готовой пойти в услуже-
ние новым хозяевам жизни в стране! Слуги дьявола готовы принять нашу страну в свои объятия... Не-ет, Иисус был великий человек и провидец. - Снеговиков помол-
чал немного  и добавил: - Бого-Человек!
  - И - что?! - вскинулся Павлов. - Мы так и будем безропотно обслуживать инте-
ресы разрушителей нашей страны?! Ну уж нет!.. Мистика, религия, слуги дьявола!..
Всё это чушь! В мире есть много стран, которые спят и видят разорванный на клочки Советский Союз! С его огромными, на зависть всем, природными ресурсами!  Император Александр Третий  говорил: "Нашей огромности все боятся. Потому мы  для всех (указывал на карту Европы) - в горле кость!" И Советский Союз, коллеги - тоже! Тот же Александр Третий говорил: "У России только два верных союзника: армия и военно-морской флот". В наше время мы стали привлекательней, а мир разнообразней, и у нас, кроме армии и военного флота, могут оказаться ещё два стратегических союзника: Индия и Китай! По-моему, это было бы самым верным решением: крупнейшие людские и природные ресурсы  объединены единой целью: сохранить на земле тишину.
    - Увы, - сказал Лаптев, - обстановка такова, что всё-таки произойдёт разрушение страны. Без мистики и участия слуг дьявола,- с усмешкой посмотрел он на Снеговикова. - Насчёт желающих сплясать на поминках по Советскому Союзу - тут наш старпом прав: желающих много. Прав был и Александр Третий: мы для них - в горле кость. Повторить слова госсекретаря США Аллена Даллеса - его рецепт, как уничтожить СССР? Или не повторять - и без того наизусть знаете?.. Да, - "изнутри развалить"... Потому что - "с внешней стороны - не одолеть!" Такой вот рецепт. Это для  НИХ, - Лаптев махнул головой, - неукоснительная, всегда живая стратегическая задача! Давление для достижения этой цели - никогда не ослабевало! И никак ИМ это не удавалось... Пока не подключили внутренний резерв! "Изнутри развалить" - заметьте! "Миша" убрал шлюзы - и покатила вольница! Прикрываясь, как щитом, "демократическими ценностями", с зашоренными глазами толпами идут разрушать своё государство! Впереди, разумеется, "прорабы перестройки"! - Лаптев помолчал, - Хотел бы я посмотреть, сколько  часов просуществовали и проорали бы эти "дермократы", появись они, скажем, на улицах Пекина! Впрочем, и заокеанская "житница демократии" не стала бы с ними шибко церемониться!
   Как выясняется, с внутренней оголтелой и крикливой "оппозицией" бороться труднее, чем с внешним врагом. Не слушая ответных доводов, она прежде всего демонстрирует зрителям зарубежных каналов свои полученные "в борьбе за демократию" раны. Главное - эти "раны" показать... Потом их, конечно, можно и стереть...  Далее, коллеги. Для местечковых элит независимость и суверенитет национальных образований - так ново, необычно  и - интересно! Вот где самая большая опасность - был ли Иисус Христос Бого-Человек, - Лаптев с иронией посмотрел на Снеговикова,- и предсказывал ли падение нашей с вами страны, но Аллен Даллес и в самом деле был мудр, и его заветы нашими "заядлыми друзьями" не забыты... Очень плохо, что народ наш изначально привык безоглядно доверять своим руководителям. Доверчив - до безобразия!
    - И терпелив, - сказал Снеговиков.
    - И дури с избытком, - вставил Павлов, - причём, дурь никуда не исчезает, а переходит с одной головы на другую.
    Он подмигнул Снеговикову. Тот отмахнулся от слов старпома, подумал и снова нашёл, что сказать:
    - Разгром страны, как бы мы с вами ни были против, непременно состоится:клы-ки советников, консультантов и доброжелателей из спецслужб стран "традиционных демократий" уже опробовали на податливость марксистско-ленинскую убеждённость Горби и его команды реформаторов. Процесс может длиться долго, не один год. Уйдёт Миша - придёт какой-нибудь Саша, такой же "принципиальный", или Гриша, или Боря - но положение будет только усугубляться. Уже на сегодня Советского Союза практически не существует: Прибалтика отошла, Закавказье бунтует, Средняя Азия пока что раздумывает, но тоже готова повернуться к нам... гм... спиной. О чём говорить, если Западная Сибирь и Поволжье от Казани до Астрахани - и даже Чукотка! -  желают стать суверенными государствами! Консультанты и советники, приглашённые командой Горби, своего добились - они не зря едят свой хлеб! Да, народ наш терпелив и доверчив. Но нельзя долго дёргать за усы дремлющего льва! Мы что, заскучали по гражданской войне?! Кем-то сказано: "Гражданская война - избавление нации от скверны". Но что есть "скверна" - определяют победители! А потом они пишут свою историю. Отсюда вывод: в гражданской войне победителей не бывает. Сегодня страна наша разрознена, общего согласия в ней нет, она гибнет и исчезает у нас на глазах. Но окончательной гибели её допустить нельзя! Иначе все мы будем в проигрыше, лишь консультанты и советники получат очередные воинские звания и повышения по службе. Относительно Горби - его нужно как можно быстрее смещать. Не ущемлять полномочия, а убирать с должности! В России "слегка"  не бывает, и Владивосток - дивный тупик её не должен остаться в стороне от этого богоугодного деяния.
   Беседу старших командиров спасателя прервал стук в дверь капитанской каюты. Начальник судовой радиостанции. В руке бланк радиограммы.
     - "Аварийная". Восемьдесят миль - северо-восток. Столкновение двух сэ-эр-тэ-эмов (двух средних рыболовных траулеров) при маневрировании с сетями на волне. Погнули борта, две пробоины в надводной части. Один траулер намотал на винт сеть. Продолжение "рыбалки" невозможно. Дежурные спасатели далеко, "Сноровистый" ближе всех. Просят в спешном порядке помочь.
    - На том и стоим, - выслушав радиста и приняв из его рук радиограмму, сказал капитан Лаптев.
    И - обернувшись к "деду" и "чифу":
    -Вот вам и объединяющий всех нас фактор: Муза Арбайтен Ольга Петровна. Ты, "дед", про религию здесь говорил - она, мол, объединяет и в кулак народ собирает. У нас здесь своя религия - профессионализм. И пока что мы все ей полностью соответствуем. Дискуссии на посторонние темы прекратить - все по местам! "Дед"! Два главных двигателя - в схему! Старпом - объявить команде по трансляции о выходе по "аварийной", самому, - он взглянул на часы, - перед вахтой - на два часа в люльку! И - ни-каких шахмат! По "аварийной", - решил-таки капитан напоследок пошутить, - означает: на крыльях любви - прямо к звёздам!
    Улыбка тронула губы капитана Лаптева:
    - Когда люди будут жить на других планетах, то и там будет нужен спасательный флот.


    До этой минуты от места гибели "Чукотской" спасатель "Сноровистый" шёл эконом-ходом под одним главным двигателем в ожидании распоряжения начальника отряда АСПТР. Идти в море под одним двигателем - "с позевотой" - неприятное до безобразия состояние в команде спасательного судна: "ни два - ни полтора", "как шёл, так и ехал"... Полная неопределённость, ежедневная нудная трескотня быта действует на нервы даже больше, чем регулярные сообщения по радио об успешном преодолении экономических трудностей в стране, которые, как и зима, всякий раз неожиданно наваливаются на Россию...

   
    Февраль 2015г.
    Владивосток