Через месяц после выписки из психиатрической клиники и расстроенной свадьбы с Викой Коломиец, рано утром первой электричкой Олег Палей поехал в деревню Косой Брод. На заснеженный перрон вышло человек десять. Он помог пожилой женщине сойти на платформу:
- Не скажете, как пройти к Самойловым.
– Прямо по порядку справа шестой дом Самойловых. – Женщина махнула в сторону соснового леса.
- У них баня новая, увидишь. Летом срубили. –
Сошедшие пассажиры гуськом по узкой тропинке вошли в сосновый лес. Снега было в эту зиму больше метра.
Палей шёл по узкой тропинке след в след за словоохотливой женщиной.
Метров через сто лес распахнулся и с пригорка открылась россыпь деревянных рубленых домов в три порядка в окружении вековых сосен.
- А ты почё к Самойловым приехал.
– Вы не знаете мать с отцом Маши Самойловой сегодня дома. – Вопросом на вопрос ответил Олег.
– Дома. Виж печку топят. Жених что ли. Свататься. – Оглянулась женщина.
Улыбнулась и сошла с тропинки к третьему дому от околицы.
– Свататься. - Ответил Палей про себя, проходя мимо. Или скорее спросил сам себя или ответил себе.
Перед шестым от околицы домом возился небритый мужичок в расстёгнутой фуфайке и подшитых валенках.
Он отгребал широкой деревянной лопатой свежевыпавший снег от ворот и калитки.
– Доброе утро хозяин. Самойловы здесь живут. – Обратился к нему Олег.
– Я Самойлов. – Мужик оглядел Палея и усмехнулся чему-то.
– Да я вот хотел бы Машу увидеть. - Пробормотал Олег, разглядывая дом, двор, где родилась и выросла его любимая.
– Так она в городе живёт. Не каждую субботу доча к нам и приезжает, а если и приезжает, то только на ночь. Что ей в деревне делать. Она у нас молодец. Учёная. Может к вечеру и приедет.
Мужик отставил лопату и замолчал.
– Понимаете, мы с Машей знакомы уже три года. Меня зовут Олег Палей.
– Николай Фёдорович. – Мужик протянул жёсткую мозолистую ладонь.
– Можно, я её подожду до вечерней электрички у Вас, Николай Фёдорович. –
– А не заскучаешь до вечера. - Самойлов улыбнулся ещё шире.
– А я в магазин схожу. Где у вас здесь магазин.
– Магазин говоришь. Иди дальше до второго переулка. Там увидишь.
Когда Олег Палей вернулся из магазина с водкой, колбасой и баночкой шпротов, у Самойловых ровно гудела большая русская печь.
На плите шкваркала картошка с салом на чугунной сковороде. Он с тоской вспомнил дом своих родителей в Асбесте, где давно не был.
На столе уже стояла квашеная капуста, солёные грибы и три гранёные стопочки.
– Нина Ивановна. – Кивнула ему женщина с горкой тарелок в руках.
– Садись сразу за стол, парень. – Добавил Николай Фёдорович.
– Вот торопыга. Погоди, горячего поставлю. Человек с дороги. – Заворчала хозяйка, явно нервничая.
– А по мне лучше полчаса на морозе, чем пять минут перед выпивкой. –
Улыбаясь, Николай Фёдорович разлил водку и подтолкнул тарелку с солёными грибами к Олегу.
– Ну, за знакомство. Ты рыжик зацепи. Рыжик лучшая закуска.
– Мы с Машей познакомились три года назад. – Волнуясь, начал Палей.
– Рассказывала Вам Маша, что в Сочи летала, когда на первом курсе училась.
– Говорила что то. – Вклинилась в сбивчивую речь Олега Нина Ивановна.
– Так у ней теперь другой ухажёр. –
Добавила хозяйка, пригубила шкалик и, не закусив, села напротив Палея, поджав губы.
– Так, то ухажёр, а это жених. Ты свататься приехал? - Спросил хозяин, глядя в упор на Олега. Палей не отвёл глаз.
– Да. Я хочу женится на Маше, если никто не против. –
Хозяйка допила шкалик и встала.
– Пойду поросям пойло дам.
- А ты хват. – Николай Фёдорович, оглянувшись на хлопнувшую за хозяйкой дверь, налил по второй.
– Спортил девку и пропал.
– Так, Николай Фёдорович, я её любил всегда и люблю, а она меня любит не всегда.
– Гулящая у меня дочь хочешь сказать.
– Что Вы. Что Вы.
– Ладно, парень, чего разбирать. Мы с матерью всё равно ничего не решаем. Она у нас девка самостоятельная.
Сойдётесь, свадьбу сыграем. Будешь зятем дорогим. –
Вскоре водка кончилась. По станции, пропищав, прошла последняя электричка на Уфалей. Маша не приехала.
Магазин уже закрылся. Николай Фёдорович достал из-за печки полутороведёрную кастрюлю браги. Выпили по кружке.
Брага ещё не нагулялась, шипела пузырьками, и градуса не было. Хозяин вернул кастрюлю за печь.
– Слышь, парень, а ружьишко ты не держал в руках. - Вдруг обратился Самойлов к гостю.
– Да было дело Николай Фёдорович. Посыпал дробью куропаток пару раз.
– Сегодня ещё полная луна. Завтра на убыль пойдёт. Я на зайца собирался сегодня.
– Ночью на зайца зимой. – Удивился Палей.
– Эх парень, заяц ночью и живёт. В этом году зайца дюже много. Как стемнеет, он лезет в деревню.
Совсем обнаглел. По околице все яблони обглодал. Встанем на опушке леса и будем лупить по тени.
Самих то зайцев на белом сугробе не видать, а тень сегодня будет яркая, чёрная. Смотри, какая Луна горит.
Я трёх зайцев в первое полнолуние этой зимой взял по тени.
- Да я с огромным удовольствием. – Загорелся Олег.
Быстро нашлись старые подшитые валенки, битый молью тулуп для Палея и охотники, прихватив две старенькие двустволки, пошли в сторону чёрной стены леса.
Вскоре они вошли в березняк на опушке соснового леса. Николай Фёдорович прислонил Олега к огромному кедру.
– Стой и не шевелись. Смотри вот сюда. Они по этой просеке из леса выходят. Моё любимое место.
Может лось выйти. Лося близко не подпускай. Учует порох и с перепугу он может тебя передним копытом прибить.
Стрельни по верху рогов. Он отойдёт. Сколько сейчас. –
Палей глянул на часы.
- Половина десятого.
– Стоишь до двенадцати и идёшь обратно по нашему следу. Я тоже в двенадцать сразу в деревню пойду.
К тебе не вернусь. Дыхалка не позволяет по сугробам долго лазить. Фашисты оба лёгких пробили, гады.
Будешь пулять, сильнее приклад к плечу жми.
Пороху и дроби я от души в патроны натромбовал, как бы руку ты не выбил при отдаче. –
Наступила тишина. Мороз и водка сильно клонили Олега ко сну.
В глухом ночном лесу под чёрным морозным небом в пьяную голову Палея полезли дурные мысли.
– Грохнет меня здесь этот ухмыляющийся дед. Подойдёт сзади и снесёт башку из двух стволов.
Они явно считают, что я дочку их испортил три года назад. Ухажёр не женатый....–
Незаметно для себя он присел и, прислонившись к кедру спиной, закемарил.
Хруст сугроба разбудил его. Впереди качались вершинки осин. Кто-то крупный шёл прямо на него.
Ночью в лесу подпускать крупного зверя близко, без пули в стволе было глупо.
Олег пальнул дробью по вершинкам подлеска.
Отдача была такой сильной, что он упал на спину и выронил ружьё.
Раздался женский крик с руганью. В подошедшей женщине Олег узнал мать Маши и рассыпался в извинениях, морщась от боли в плече.
– Ладно, пошли ужо в деревню.
Женщина подняла ружьё и закинула его себе на плечо.
– А, где этот старый дурак. Тоже поди уснул под сосной. Мороз то сегодня 25 градусов. Ох, горе охотники.
– Вон туда пошёл Николай Фёдорович. – Махнул рукой Олег вдоль опушки.
Через час собрались все в доме. Олег подморозил кончик носа, а Николай Фёдорович растирал салом отмороженный палец, который он оставил на курке, тоже, заснув.
- Это брага нас, холера, сморила. А ты парень молодец, чуть будущую тёщу не завалил. –
Самойлов долго смеялся, вытирая слёзы.
Палею было не до смеха. Болела голова от спиртного. Он устал от перехода по сугробам в пояс в тяжёлых валенках и мгновенно уснул, сидя на диване, у тёплой печки.