Двуспальное купе – идеальное место для путевых историй. Они льются непринужденно, в такт стучащим колесам, вызывая откровенность, переходящую в исповеди.
Душераздирающие, веселые, живые и скучные – истории текут из купе в купе, от станции к станции, от одного к другому. И словно огромная паутина, окутавшая планету нитями рассказов случайных попутчиков, поездной мир живет библиотечной хранительницей пассажирских книг.
И если раньше я любил побеседовать, послушать, дать или принять советы за дорожным чайком, то сегодня я отяжелел историями. Каждая исповедь оставляет занозу, а то и рану в душе
Порой, я покупаю второй билет в купе, чтобы ездить одному.
Но сегодня мне придется коротать в компании этого попутчика.
Угодливого, с вылизанной, услужливой улыбкой и складными, приученными движениями командировочного из провинции, направившегося в большой город с отчетом.
По его приветствию я сразу почувствовал, что человек хочет поговорить. А я – нет.
Уткнувшись в свой планшет, я что то буркнул ему в ответ.
- Вот вы, видно, человек начитанный. Интересно было бы с вами побеседовать, - закинул он свою удочку, подобострастно склонив голову в мою сторону.
- А мне нет, - мысленно проворчал я , но вслух : Не такой уж я и начитанный. Читаю ленту в ФБ. Да что значит вообще читать сегодня? Все мельком, краем глаза, впохыхах. Былого чтения уже нет
Почему для них все городские кажутся начитанными? Если бы было так…
-Аааа…Ну да… Сейчас так. И не говорите, замандас ( современник), - сокрушенно протянул он, разочарованно отодвигаясь.
Немного поутихнув, попутчик, по хозяйски разложил съестное на стол, и великодушно пригласил меня. Купе наполнилось нестерпимо вкусным, зовущим ароматом вяленой конины и терпкого шубата.
Ну что же. Трапеза – дело святое. Купил ты меня, улыбчивый. Рассказывай.
….Мы долго беседовали за чаем, незаметно перейдя на бутылочное пиво. Мы говорили о политике, о нравах, о городе и селе. И даже поспорили насчет тендеров. Он винил нас в том, что у нас везде кумовщина . Ведь все решения принимаются в городе. Я же – их, хлынувших в город со своими традициями.
Устав от споров, мы легли, чтобы переварить выпитое, съеденное и сказанное.
Попутчик замолчал, обдумывая какие то мысли , и тяжело вздохнул. Так бывает, когда человек в себе держит что то долго. То, что не может рассказать и тем самым отвести душу.
Знакомое чувство
Я мысленно накинул на себя рясу священника, и приготовился, чтобы выслушать очередной исповедальный рассказ.
И он начал. Сначала тихо. Раскручивая увертюру рассказа нарастающей, тягучей мелодией:
« ………
У нас с супругой ведь детей нет. Хотя, женаты мы больше десяти лет. Прекрасные отношения. Она любит меня. Даже больше, чем себя. А я…… я люблю ее за то, что она любит меня.
Это удивительный человек. Человек - жертвенность. Жертвенность до самых кончиков пальцев. Жертвенность во имя меня.
Салтанат.
А ведь я тот еще фрукт. Два раза сидел. Бурная буйная юность. Драки, ограбление. Целый букет. Да и кто из нашего города не был таким? Скорей по пальцам можно пересчитать тех, кто был нормальным. Некоторые так и остались в 90-х. Людям по 40 лет, а они все еще там… «в понятиях».
Да….
Но Салтанат….. Она такая терпеливая… Я… по сути недостоин ее. И мне поневоле пришлось стать человеком. Рядом с ней иного пути нет. И не важно, что у нас нет детей. В конце концов усыновим, удочерим. Намного трудней найти такого человека, как моя жена..
Наверное, она меня обязала своей любовью и добротой, что я стал заложником ее чувств.
Впрочем..я рад быть заложником такого чистого и удивительно благородного человека.
А ведь я один раз чуть не умер. В буквальном смысле.
Это было летом. Да, да. Та пора, когда съезжаются все выпускники школ, отмечающие 10 летие, 20 летие и тому подобные летия в нашем городке. Это время тщеславия и демонстраций своих возможностей и положения бывшиходноклассников.
А те, кто ничего не добился, даже не приезжают. Они куда то теряются….
Мы уехали на пикник с бывшими одноклассниками. На берег моря. Это даже не море. Нет. Скорей обрывок. Фальшивка. Обрубок былого величия с неживой водой, жалко называющейся….недоморем.
….. Наши решили остаться на ночевку. Пьяные, веселые, галдящие как дети.
Я тоже изрядно нагрузился. Но это не мешало мне сесть за руль и незаметно от всех направиться к городу. Как это называется…по английски, не попрощавшись? Но прощаются с людьми. А там уже не было людей с внятным сознанием. Разгул и разврат. Пьянь, оторвавшаяся от своих семей.
Знаете… где бы ни был, я всегда стараюсь ночевать дома, с Салтанат. Ночь , проведенная вне – для меня пытка. Салтанат – это моя батарейка. Мой заряд.
…Привычная дорога, утрамбованная колея, свет от мигающего вдалеке города …и.. Медведицы на небе. У нас очень красивые ночи. Если будете в наших краях, я вам покажу.
Я незаметно уснул. Не страшно. На дороге никого нет. И она ведет только в город.
….Но проснулся я совершенно в другом месте.
Пустыня, пески. И ничего нет вокруг.
Машина заглохла. Бензин кончился. Я посмотрел километраж. Проехал почти 200 км….
Ого. И куда я же уехал? Дороги то нет. как и города. Машина увязла в песке.
Страха не было. Разве не было так раньше? Да сколько раз.
Сейчас найду трассу. Или какую нибудь кочевку пастухов.
Но пройдя изрядное количество вокруг, обойдя окрестности , я ничего не нашел. Странно. Местность совершенно незнакомая.
Солнце начало припекать. В наших краях, главный враг летом – солнце. Оно беспощадно и жестоко. У ней здесь другой нрав. Солнце здесь – это скорей суровый дракон, пожирающий зазевавшегося путника.
……К вечеру жара спала, но у меня не осталось сил. А жажда становилась невыносимой.
Я не переставал обходить округу, при этом боясь уходить далеко от машины. Какой то заколдованный круг. Ни города. Ни дороги. Ни людей.
..Так прошел день…второй.
Все мои мысли были только о воде.
Мне по настоящему стало страшно. Возможно первый раз в жизни.
Умереть вот так, среди песков. Чтобы быть съеденным пустынными шакалами или стервятниками. Но больше всего меня мучила мысль, что причиню невыносимую боль Салтанат.
…….Я начал копать под корень саксаула. Пытаясь хоть как найти влагу. Но находил мокрый песок. Совершенно не пригодную для жизни.
И к исходу третьего дня, совершенно без сил, я лег в длинной тени моего авто.
Мысль о том, что меня никто не найдет, стала привычной. Не было смысла бороться. Только ждать своей участи.
Сознание постепенно стало покидать меня.
Она появилась внезапно. Из за бархана. Девочка, ..лет десяти..не больше. С тонкими, заплетенными косичками, с курносым носиком, необычно беленькая дляздешних мест.
- Вам плохо?
-…Мне очень плохо. Мне худо, девочка. Дай мне воды.
Она наверное из какой то кочевки, которую я так и не увидел. Она – надежда. Она – вода. Она – жизнь.
- Я не могу ничего принести воды. Вода далеко. Но скоро все будет лучше, - сказала девочка, и детской ладонью смочила мои губы чем то влажным.
Я прохрипел в ответ просьбу о воде. Но слова застряли в сухом горле.
Девочка, не обращая внимания на мое состояние, начала что то напевать своих тихим, мелодичным голосом. Что то детское, давнее - забытое, колыбельное и успокаивающее.
Тщетно силясь разобрать слова, я окончательно потерял сознание…
*****
Очнулся я в палате, увешанный с разных сторон капельницами. Они торчали даже в носу.
Рядом сидела осунувшаяся, похудевшая Салтанат. А вдалеке, у окна, стоял старший брат, Нуртуган.
- Ага, он очнулся, - радостно воскликнула Салтанат, и прижалась ко мне, не стесняясь старшего брата.
О, моя Салатант. Только ради тебя мне стоило выжить.
- Еле нашли тебя. Ну ты заставил нас попереживать, однако, - с упреком проворчал старший брат.
Через пару дней я поправился. И в честь своего спасения, устроил жертвенный обед- Кудай тамак.
Мне кажется, я понял знак свыше. Нужно беречь себя. И в первую очередь я бросил пить. И я срочно должен усыновить ребенка.. Это важно.
..На обед собрались все соседи, родственники, и даже те, кто проходил рядом. У нас так принято. Город маленький. И любой может прийти просто так.
Пришла и Гуля. Старая знакомая, лаборантка с противочумной станции.
Давно я ее не видел.
Помню ее тонкой, стройной девушкой.
Сегодня, это пышнотелая, большегрудая женщина яс ярким, вызывающим макияжем. Определенно, ей было к лицу эта полноватость. Привлекательная, даже красотка, привлекала сразу внимание всех мужчин в зале..
- Я очень рад, что ты пришла, Гуля.
- Как я могла пропустить? Весь город говорит о тебе. Ты переполошил всю область. Даже по телевидению тебя показывали.
.. А я ведь не видел Гулю почти с самой юности. С тех пор, как мы дружили с ее подружкой, с Айсулу.
Моя первая любовь, Айсулу. Скорей не любовь, а юношеское увлечение. Это у всех бывает. Кажется, что именно она – весь мир. Ведь именно Гуля когда то познакомила нас. И была невольным свидетелем нашей юной любви…
- А как Айсулу? Я слышал ,она уехала на учебу?
- Ты знаешь…., - вдруг замешкалась она, - Она ведь давно умерла. Почти лет десять назад.
- Господи. Как это прошло мимо меня? Почему ты, или кто другой не сообщил мне?
-..Ну.. ты женился. Женился скоро. И стал недоступен. И потом ты много лет жил в другом районе. И как то вот, все не удосужилась сказать тебе.
Гуля теребила в руках кончик платка, и как будто что то недоговаривала.…
- Сабит. Возможно я нарушу клятву. Но не могу сказать тебе это . Так долго держала, что совсем замучалась. Айсулу была беременной от тебя. Аборт было поздно делать. И она сбежала из дому, чтобы родить и вырастить ребенка самой. Но роды были тяжелыми, и она…… умерла..
- Боже мой…Что ты говоришь?.. А ребенок?
- Тоже. Буквально прожил день.
МНе вдруг стала неприятна эта Гуля. И с чего она мне показалась симпатичной? Ничего она не красотка. Обвисшая грудь, жирные ляжки. На нее смотреть противно. Даже тошно.
И не в силах совладать со своей внезапной ненавистью к этой женщине, я быстро вышел из зала на улицу.
Будь ты проклята, Гуля. Ты причина всех бед. Возможно я спас бы Айсулу,и…моего ребенка.
А теперь?
А теперь..в глубине души я боялся признаться себе, что во всем виноват я сам. Это старое чувство постоянной вины вновь охватило меня.
Мне стало дурно. И я уехал домой. Сославшись на плохое самочувствие.
Салтанат тактично не беспокоила меня, укрыв одеялом. Прости меня , Салтанат. Прости меня, невинное создание. Простите меня все невинные создания, которые пострадали от меня.
..Не спалось. В душе была такая тоска. Она заполнила все мое пространство, прорываясь наружу. Словно весь мир вдруг стал миром тоски. Я стал задыхаться
Вышел на улицу.
Пусто. Ни света. Ни людей. Только звезды. Какой же мерзкий город. Город сплошной тоски.
- Я же говорила, что вы выживете, - раздался знакомый голос.
Боже мой. Та девочка из пустыни. Мой спаситель.
- Когда выживают, дают жертву. Дали ли вы свою жертву, - укоризненно спросила она.
- Да. Конечно. Да. Я дал Кудай тамак. Я…я все понял. Я бросил пить. Я стал другим, - судорожно хватая воздух, стал оправдываться я
- Все правильно. Вы правильно сделали. Но вы не дали самую главную жертву. Жертву за меня. За вашу дочь, отец.
И исчезла. С тех пор я не видел ее. Возможно, мне все это показалось. Не знаю…..»
Он замолчал, молча разглядывая мчащуюся ночную степь за окном.
Придавленный его рассказом, молчал и я. Говорить не имело смысла. Резерв слов на сегодня закончен.
Беглый свет встречных станций освещал лицо моего собеседника. Привычная маска угодливого человека слетела с его лица. Передо мной сидел внезапно постаревший , усталый человек, изможденный внутренней тоской.
- Давайте спать. Мне неудобно, что я потревожил вас своим рассказом, - извиняющим тоном произнес попутчик
Всю ночь он ворочался, временами тяжело вздыхая.
..Утром он собрался, пока я спал, и слез на станции Алматы-1. Хотя, он говорил ранее, что гостиницу снял рядом с вокзалом Алматы-2.
Выйдя коридор, в окне я увидел его уже на перроне. Наши взгляды встретились.
Он неловко, извиняюще улыбнулся и быстро смешался с привокзальной толпой.