***
Заляпан лакомыми хлопьями,
Ядрен январь под Рождество.
Нет ничего в душе холопьего,
Душа не дышит шутовством,
Но дышат ходики без сутолоки
Ведут себе времен учет,
Им вслед другой мотив отстукивал
Спешащий дамский каблучок.
Догнать бы каблучок, отважится…
За звуком в след луна летит.
Быть может мне все это кажется
В моей трехкомнатной клети.
Вслепую пальцы ловят бабочек,
Но это - тени в суете,
И яркий свет включенных лампочек
Их растворяет в высоте.
А с высоты от полки к полочке-
Гирлянд цветные маячки,
И запахи смолистой ёлочки
Неощутимые почти.
Мороз узором окна выкрасил.
Стол сервирован, ждет гостей.
Как будто только с ветки-цитрусы
Рыжеют; радость - для детей!
Нет ничего в душе холопьего,
Душа не дышит шутовством.
Заляпан лакомыми хлопьями
Январь-ядрен под Рождество.
***
Иду, и ночь испытываю хрустом,
Ломаю наст, в сугробе выбив след.
А на душе и радостно, и пусто,
Душа смиренно излучает свет.
Еще осенний, искренний и сочный.
Его совсем не хочется унять.
Мечтаю я, ломая наст непрочный,
Тропинку прямо к звездам протоптать.
Зимняя пора.
Горизонт до точки снежной сужен,
Вьюга исполняет свою фугу,
Кажется, намерена наружу
Форточную вывернуть фрамугу.
Пасс за пассом стелет, стелет, стелет
Покрывала пуха. На излёте
Ели, словно прыгнули с качелей,
И застыли в странном недолёте.
До потемок стужа, не снимала
С рук рябины алые перчатки,
На страницы зимнего журнала
Заячьи наносила отпечатки.
Сто сорок распространяли слухи:
Что - почём, что меркнет, что сияет,
И о том, как вишенку - старуху
Месяц-полуночник соблазняет.
Что за дуралей рассыпал сахар
Вдоль плетней и прясел без разбора,
И какой ретивый парикмахер
Завивает дым по косогору?
«Все мы будем преданы забвенью,-
Философствует сверчок запечный,-
И столетье - не длинней мгновенья,
И мгновенье – длительностью в вечность».
***
Идем за хлебом в маг
В природе - пятьдесят...
Не плюс - а минус.
В тулупе -просто наг,
А ноги колбасят...
Пыхчу как примус.
Сначала прямо в лоб,
Потом уже в сугроб
Упала замерзать синица.
Ну, как-то же я смог
Морозу поперек,
Схватить ее и сунуть в рукавицу...
Оттаяла в тепле
И дома на столе
Степ исполняла, клювом целясь в крошки..
И я сидел молчал,
И самовар ворчал,
И, видно, спал инстинкт у старой кошки.
Ко сну…
К полночи стужа зажала
Желтые изб маячки.
Звездные льдистые жала
Напоминали значки,
Или небесное злато
В чаше на млечных весах,
Или триумф нумизмата,
Выставкой на небесах.
Вдруг в бесконечность мгновенья
Сжались послушно века.
Передавали поленья
Пламенный смысл языка.
Кажется, замерло в танце
Космоса веретено.
Зимние протуберанцы
Меркнут. В селенье темно….
Счет.
Стужей простор прошит.
Лыжины наст секут.
Мышка в углу шуршит
Ходики. Счет секунд.
Преют в предпечье щи.
Запахи в мир текут.
Мышка в углу пищит
Ходики. Счет минут
Не суечусь. Поздняк.
Пляшет кадриль метель.
Мышек в углу возня.
Ходики. Счет недель.
В сердце - молитвы щит.
Мир - перемены мод.
Мышка в углу пищит
Ходики. Новый год.
Солнца веселый диск
Вспыхнул - и был таков.
Вечный мышиный писк.
Ходики. Счет веков.
***
Вьюга кружит, кружит, кружит
Засыпает всё окрест.
Кто-то с нею крепко дружит:
Может north, а может west?
Пелена, как через сито,
Сеет крупку впопыхах.
Лес – в намеке, так небритость
Проступает на щеках.
Сев - у вьюги, или – жатва?
Не пробраться до ворот.
Кто ж вечерний провожатый?
Может west, а может north.
Приглашают чайник чашки.
Приглашает кур насест.
Тихо. North прилег в овражке,
Задремал усталый west.
***
Грядущий день уже сошелся с north-ом.
Нрав его лют, упрямо целит в нос.
И на стекле немыслимые хорды
Наносит импрессионист-мороз.
В лицо летят комки небесной ваты,
На смену north-у в гости рвется west.
И пес соседский, как-то виновато
Оглядывает улицу окрест.
Протекторы авто торят дорогу.
Наносят регулярно след на след.
И кто-то хитрый прячет понемногу
В свои карманы серебристый свет.
Кругом простор и тих, и фиолетов…
Кто ж - тот хитрец? Я не найду ответа.
***
Хороша перламутровым лоском и блеском
Величавость крутая и гибкость горы.
Посылаю с вершины свои .«эсэмэски»
Это, в-третьих. А что - во-вторых?
Во-вторых, стайка пихт в накрахмаленных пачках
Остаются стоять в грациозной беспечности,
Чуть правее по склону, всеми признанный, «мачо»-
Старый кедр величаво беседует с вечностью.
Что ж, во-первых? Во-первых, случилась зима.
Так случилась с утра, грациозно и просто,
Что настала пора из души изымать
И просеивать рифмы как снежное просо.
***
Эта стужа…стужа…стужа-
Лошадь белая, игрива…
Неба синь в замерзшей луже
Молчалива…молчалива…
Чисто поле побелело…
У зимы губа - не дура…
В чащу ветра входят стрелы,
Словно пальцы в шевелюру…
Говорят, зима-злодейка…
Так зовут ее напрасно!
Абрис леса черной бейкой
Создает в зиме контрасты…
Да, зима бывает строгой…
Но, зима бывает нежной…
Рыжий и, конечно, бешеный-
Язычок огня в сугробе!
Это пламя незаметно
Снег темнеть заставит новый…
А земля, припомнив лето,
Грянет новою Весною!
***
Такое бывает: раскроет объятья простор
И дышится славно, и женщина рядом - беспечна,
И длится, как кажется вечно, простой разговор
О том, что не все в этом мире, увы, безупречно.
Такое бывает: нарядится полночь в парчу…
О, множество звезд! О, женщина – рядом, любима!
О, я этой ночью какого-то знака хочу
О том, что не все в этом мире, увы, постижимо.
Такое бывает: сияние солнца в мороз,
Вокруг ни души - лишь искристая ясность простора.
И храм на пригорке, и путь к нему труден и прост.
Вокруг – ни души, ни следа, ни вины, ни укора.
Превращения пространств
Нисколько не колки у елки иголки,
Не ясен и сумерек путь.
Обмолвились только, любя втихомолку,
О том, что пора упорхнуть.
А бабочек белых белесая бездна
Вилась и вилась в фонаре.
Был рамой фрамуги бездарно обрезан
Распахнутый мир во дворе.
Но ель еле – еле все тлела, и тлела,
Играя в свои маячки.
Рука на подушке воздушно белела,
Держа полусонно очки.
Стена, забавлялась игольчатой тенью.
Слетаясь, вились мотыльки.
Камин-пожиратель трескучих поленьев,
Желанно жевал угольки.
Сливаясь, в единственно розовой мочке,
Запрятанной в прядки колец,
Пространство Зимы, превращалось из точки,
В пространство любви, наконец.
***
Просторный пруд. Купель крестом.
Всё убрано пушистым плисом.
Вдоль берега мышкуют лисы,
И фотографию Алисы
Воспроизводит телефон!
Мир замер. Никакой борьбы.
Мороз дыханью не мешает.
Душа зеркально отражает
Весь мир, а мир не возражает
Быть отражением судьбы!
***