***

Исповедь.
Святой отец, я согрешил.
Простите, святой отец, я пьян, но вы обязаны вы меня выслушать, сколь бы бессмысленны ни были мои речи. Сейчас я говорю с вами, а в голове моей звучит её колыбельная, её последняя колыбельная. Как мог я не расслышать прощальные нотки в переливах её голоса? Как мог я?
Я готов упасть на колени и рассекать лоб о каменный пол, моля Всевышнего о том, чтобы вернул её. Но что же потом? Появится она передо мной, дрогнут её худые плечи, пронзит меня она своими огромными глазами, в которых будут плясать дрожащие капельки влаги, а я что? Ведь не кинусь я ей под ноги, целуя каждый сантиметр, моля о прощении? Я не столь романтичен, я не смогу, как ни крути.
Но, святой отец, я беспомощен. Нет, не в том смысле, что всё валится у меня из рук, я всегда был самостоятельным, в мои-то годы. Но я никогда не замечал, что лишним стимулом как-то жить была для меня её любовь. Я ощущал себя всесильным, осознавая, как легко я могу ранить её лишь одним словом. Но я не берёг её, рассекал ей сердце сотни раз случайно оброненными фразами. Сколько раз я слышал дрожащий голосок на том конце провода, сколько раз, когда она была рядом, мне казалось, что ещё немного, и из её глаз брызнет бриллиантовый дождь, сколько раз! Но, прости меня, Господи, не чувствовал ни капли вины. Да и когда я извинялся, я не считал себя толком виноватым, просто не желал, чтоб она превращалась в обиженную девочку, ощетинившуюся, готовую напасть, но неспособную причинить мне боль. Моя маленькая забавная принцесса. Сколько раз я шутя давал ей надежду, за которую она хваталась, как за спасательный круг в океане, чтоб потом разбиться об острые скалы моего равнодушия. Я мечтал изменить её в лучшую сторону, собрать по частям и создать нечто идеальное, но сам не понимал, что рушу больше, чем созидаю. Я не понимал, насколько это маленькое нежное существо может быть ранимым и чувственным. Каждый раз, бросая её на простыни и восхищённым взглядом впитывая её наготу, я не замечал, сколько в её глазах любви и желания. Святой отец, никто больше не смотрел на меня так. Ни одна женщина, какой бы сексуальной и чувственной она ни была, как бы громко и обольстительно она ни стонала, в их глазах было столько похоти, а у моего ангелочка там была чистота и капелька чертовщины, которую я в неё вселил. Она делилась со мной своими маленькими мечтами, она мечтала просто взять меня за руку. Вы только представьте, святой отец! Её сверстницы мечтали о чём-то невероятном, о богатстве и успехе, а сердце моей маленькой девочки было переполнено желанием просто сжимать мою руку. Но меня не притягивала вся эта романтичная бурда, кажется, я даже не хотел целовать её, когда она не извивалась, словно змея, подо мной, опаляя своим горячим дыханием.
Не знаю, что бы я сделал сейчас, не знаю, осознал ли я, что люблю её, но я знаю одно: я нуждаюсь в ней. Возможно, стоит просто подождать, и придёт та, которая с лёгкостью её заменит? Но я ждал и верил. Наверное, недостаточно?
Я знаю, что она где-то далеко, за сотни километров, скорее всего, тоже порой просыпается ночью и вспоминает обо мне. Но ведь не легче от этого. Лучше бы я был уверен в том, что она и не вспоминает обо мне, что она счастлива. Но она убежала, роняя бриллианты из глаз и вещи из рук, сгибаясь от боли, но спасаясь от моей жестокости, моего равнодушия. Я даже не понял, что произошло, когда я перешёл черту? Но даже если я сейчас пойму, какой от этого толк? Я эгоист, но я благодарен ей за то, что она не навредила себе, тогда бы мне было тяжелее, как жить с таким грузом на сердце?
Я никогда бы не смог признать перед ней свою слабость, но, я надеюсь, сейчас она почувствует то, что чувствую я. Моя душа переполнена раскаянием и я молю о прощении.
Святой отец, вы отпускаете мой грех?


Пятая церковь за месяц. Если бы я только знал, что от того, что чужие люди отпускают твои грехи, душа не может успокоиться.
В тот же вечер я написал ей.


#np Hozier – Take Me To Church