Морозной зимней ночью, когда за окном снег искрился от света фонарей, на кровати возле окна лежала пожилая женщина. Ее лицо покрылось испариной, паутину морщинок искажала боль, приступ усиливался, тошнота только-только отступила. «Маме нужно вызвать скорую помощь, так больше не может продолжаться», возникла искрой мысль в сознании Дины, и та побежала за телефоном.
- Московская 62, квартира 17, второй подъезд. Малышева Виктория Владимировна. 1 февраля 1955 года. Мы думаем это почечные колики. Ждем.
Время шло, скорая все не приезжала. Дина не могла себе найти места. Помочь и облегчить страдания матери, было не в ее силах. Продолжать мучить себя, тоже было нерационально. Девушка решила собрать вещи мамы для переезда в больницу, чтобы хоть как-то отвлечься. Халат, тапочки, пиала, ложка, чашка, ночнушка – все это методично опускалось в черный полиэтиленовый пакет. На прикроватном столике аккуратно были разложены паспорт, медицинский полис и прочие документы. Дина плюхнулась на диван в коридоре и уставилась в потолок. Пустой взгляд скользил по мелким трещинкам почти серой побелки. Мимо деловитой поступью прошел в кухню рыжий пушистый кот.
В полной тишине раздался звонок в дверь, от неожиданности Дина подпрыгнула на своем месте. В следующую секунду Девушка уже открывала дверь.
- Пожалуйста, проходите, вторая комната. Мы вас давно ждем.
- Много тяжелых, ножевые ранения. Сами понимаете, праздники недавно прошли.
Две крупные дамы в пухлых куртках скорой помощи и с аптечкой наперевес прошли в комнату. Дальнейшие действия, диалог врача и медсестры запомнились Дине как в тумане: непонятные названия препаратов, замер давления и пульса, укол обезболивающего. Девушка пришла в себя, только когда ее позвала мать помочь одеться и выйти к машине.
Напичканная оборудованием газелька неслась по опустевшим дорогам. За окном мелькали высотки спального района, светящиеся наименования супермаркетов и рекламные щиты. Дина с матерью приближались к больнице. Когда машина остановилась, дверь с щелчком отъехала в сторону и все женщины покинули автомобиль. Огромное здание советской постройки, с колоннами и множеством переходов, открылось взору из-за покрытых снегом елей. Мелкими шагами передвигаясь по заледеневшему асфальту, Дина держала мать под руку. Широкая деревянная лестница больницы осталась позади, в круглом холле с высокими потолками чувствовался запах хлорки и накрахмаленных белых халатов. Санитарка на корячках натирала линолеум, и сверху стелила куски картона каких-то больших коробок, чтобы никто не запачкал результат ее трудов.
- Ходят тут всякие, а на улице не май месяц!
Когда мать провели в смотровую, Дина осталась сидеть в приемном отделении. За стойкой регистрации засыпала дежурная, игнорируемый телефон продолжал звонить, молодой врач заигрывал с какой-то девушкой. Крупными буквами на бледно-желтой стене выпячивалась аббревиатура «БСМП №2», электронные часы показывали четвертый час. Через полчаса Дина увидела свою мать с врачом у стойки регистрации. Ее морщины немного разгладились – действовало обезболивающее.
- Меня определили в первую палату, езжай домой, тебе же еще на работу. Со мной все будет хорошо, - сказала Дине мама, стараясь непринужденно улыбаться. Давалось ей это с трудом.
Условившись, что Дина приедет завтра и привезет все необходимое, девушка вызвала такси. В течение пяти минут приехала белая иномарка, за рулем сидел молодой парень. Водитель улыбнулся, но разговор не завязался, и дорога к дому показалась такой же длинной, как и из дома до больницы.
- С праздником Вас!
Да, сегодня же старый новый год… До рассвета было еще целых четыре часа. Дина открыла ключом дверь и решила не включать свет: подсветка здания напротив освещала всю комнату лучше ночника. Не дойдя до ванной, Дина разделась и залезла под одеяло.