Ошибки в заглавии нет.
Тот самый известный из истории Юлиан, отступник, с точки зрения традиционного для него вероучения, был искренним и самоотверженным заступником за веру предков.
Константин, его предшественник на посту императора, впоследствии объявленный великим и равноапостольным, объявил незаконным культ древних богов и взял курс на покровительство христианству.
Как бы щадя древние верования, в конце жизни он постановил, что «языческие священники навсегда должны быть свободными от всех низких повинностей».
Юлиан восстал за веру предков с таким душевным горением за свои идеалы, которое красит человека до тех пор, пока его заблуждения не становятся явными, пока верность старым убеждениям не предстанет во всей неприглядности ограниченного ума и фанатичного характера.
Флавий Клавдий Юлиан в пище был очень воздержан. Не знал ни одной женщины, кроме своей жены.
Жизнь вёл самую умеренную, в военных походах разделял тяготы с рядовыми воинами, чем приобрёл такой огромный и неподдельный авторитет, что воины просили его стать императором ещё при живом Константине.
Нравы высшего сословия благородного Рима и обычаи захвата власти были такими, что Константин счёл полезным физически устранить всех лишних претендентов на наследование трона, оставив только Юлиана.
Воспитание ему в юности старались дать христианское. Желая расположить к себе всех без исключения, Юлиан притворялся, что привержен к христианскому культу, посещал церковные службы, выходя с них иногда только по их окончании.
Придя к власти после смерти Константина, Юлиан казнил некоторых ревностных сторонников его политики, резко сократил штат придворных и прислуги.
Издал указы, разрешавшие открывать храмы и восстанавливать культы старых богов.
Христианских епископов увещал прекратить распри, и заверил, что они могут беспрепятственно проповедовать свою религию. Правда, запретив им преподавать в школах.
Римская империя первых веков представляла собой цветущее государство: храмы и театры поражали красотой и величием, акведуки, бани, и здания всякого рода наглядно отражали заботу власти о гражданах, библиотека была в каждом приличном доме.
Народ не мог жаловаться на недостаток хлеба и зрелищ.
Книжные магазины и публичные библиотеки были в самых оживленных улицах Рима, и не пустовали.
В Риме появилась традиция ставить памятники героям при жизни.
Была и обратная сторона «медали»:
рабство являло себя в самых неприглядных видах; гладиаторские спектакли и публичные дома уживались с проповедью высоких нравственных доблестей.
Богатые патриции погрязли в роскоши и разврате: заботились о косметике, платье, сглаживании морщин, установке искусственных зубов и окраске бровей.
В почёте были пороки естественной и противоестественной чувственности,
Традиционные добродетели патриотизма и добросовестности уступали место жадности, доносительству, взяточничеству, наглости и раболепию.
Основой традиционной римской доблести были благочестие, верность, серьезность, твёрдость. Этот кодекс формировался в римском обществе с глубокой древности и оставался практически неизменным вплоть до II в. н. э.
В I в. до н. э. Цицерон говорил в сенате, что Римляне превосходят других народов
«благочестием, почитанием богов и мудрой уверенностью в том, что всем руководит и управляет воля богов».
Нравственные ценности, являлись основой законов и выражались в религиозности, трудолюбии, гражданской активности, благочестием в семейных отношениях. Семья для римского гражданина имела глубокий духовный и религиозный смысл. Для римского гражданина она была, говоря современным языком, ячейкой общества в самом возвышенном смысле.
Сенека говорил: «Мы нуждаемся в хранителе и воспитателе. Множество грехов отпадает, если рядом с колеблющимся стоит свидетель его поступков. Дух должен иметь кого-нибудь, к кому он относится с благоговением, которое освящает его самого. Уже одна мысль о таких хранителях имеет регулирующую и исправляющую силу. Это — страх, образец и правило, без которых нельзя опять привести в порядок то, что было нарушено».
Сам Сенека был изобличён в крупных финансовых махинациях и был принуждён к самоубийству.
А его ближайший ученик император Нерон стал олицетворением лицемерия, разврата и жестокости
Чёткой богословской догматики и «символа веры» В Риме не было.
Но на основании разных древних источников можно утверждать, что в доказательство истинности своих богов они приводили подвиги веры своих граждан и различные чудеса, обеспечившие римлянам военные победы.
В Римском культе нашло отражение учение о земном воплощении бога Митра, который выручил людей от огромного количества бедствий, в том числе посодействовал им пережить Великий Потоп. По окончании земной миссии он сделал для богов пир, после которого вознесся на небо на пламенной колеснице.
Критика христианства, как нарушителя спокойствия граждан, появилась задолго до Юлиана.
Минуций Феликс в начале 3 века писал:
- следует «держаться принятой по традиции религии,… доставшимся от древности обрядам и святыням обычно приписывается тем больше святости, чем больше на них налёт древности».
- «У всех народов сохраняется прочное согласие насчёт бессмертных богов, хотя их смысл и происхождение неизвестно».
- «Христиане угрожают земле и всему миру…сожжением, предсказывают ему гибель…»
«Говорят, что после смерти опять возродятся к жизни…
себе самим, как хорошим, обещают блаженную и вечную жизнь после смерти, а прочим, как нечестивым, вечное мучение…
- …где же тот бог, который не оказывает помощи живым, а помогает умершим возвратиться к жизни?...
…всегда бледные и запуганные, достойные, впрочем, жалости, … Несчастные, вы и здесь не живёте и там не воскреснете…»
Император Юлий в своей книге «Против христиан»… продолжает критику:
«Моисей ничего не решился сказать о происхождении или сотворении духа; он только говорит: «И дух Божий носился над поверхностью воды»…
А вот послушай, что говорит о мире Платон: «Мир имеет начало… надо признать этот мир живым существом, одушевлённым и разумным, которое родилось по промыслу божьему...
вы не обладаете бессмертием…, однако вы не погибнете …
Моисей говорит, что создатель мира избрал еврейский народ, заботится только о нём…
Если он (бог евреев) бог всех нас и творец всего, почему он на нас не обращал внимания?
Наши говорят, что творец – общий отец и владыка всего…
Удивления достоин закон Моисея, его знаменитое десятисловие… Есть ли такой народ, который не считал бы необходимым соблюдать все эти заповеди…?
Наши философы предписывают нам подражать по возможности богам…
Благочестия евреев… вы знать не хотите, но вы подражаете их гневу и суровости, разрушаете храмы и жертвенники…
..боги Рима дали (ему) властвовать, иудеям же только на короткое время дали свободу, а всегда делали их рабами и пришельцами…
Что лучше – быть свободными и властвовать или быть рабом и жить по чужой указке?
Ваша нечестивая вера складывается из иудейской дерзости и языческого равнодушия и низости... из нового учения евреев вы присвоили обычай хулить почитаемых нами богов.
…вы всё заполнили могилами и гробницами»
Горячо приветствовал усилия Юлиана знаменитый учитель красноречия Либаний, учениками которого были будущие «отцы церкви» И.Златоуст, В.Великий и Г. Назианзин.
Либаний был ярким представителем школы софистики. Самые талантливые её представители отличались безупречностью с точки зрения языка и несоразмерной красноречию пустотой содержания. Изощрённое красноречие совмещалось с удивительным умением не касаться решения проблем.
Он не скрывал ненависти и презрения к христианам, но критики их не давал.
Либаний писал в петиции императору Феодосию «В защиту храмов»:
«С помощью этих богов римляне …побеждали, а победив, создавали для побеждённых после поражения лучшие времена, чем до поражения.
… эти черноризники, которые прожорливее слонов, …спешат к храмам, вооружившись камнями и ломами…
Эти люди...утверждают, что борются с храмами, а между тем война эта служит источником дохода, так как, пока одни нападают на храмы, другие похищают у бедняг их имущество…»
По поручению сената консул Симмах пишет Императору Феодосию:
«…мы просим о восстановлении того положения религии, которое долго было на пользу государству…
Позвольте, умоляю вас, нам, старикам, оставить потомкам то, что мы переняли в детстве…
недаром политика божественного Констанция оказалась непрочной.
Какой религиозный трепет устрашит лживые сердца?
Мы просим мира для отечественных богов, для богов родных…
Пусть таинственная помощь всех вероисповеданий содействует вашему милосердию, особенно та религия, которая некогда помогла вашим предкам».
В выше упомянутой книге Минуция Феликса есть трогательные строки, в которых автор предстаёт душевным и чувствительным человеком.
Приступая к серьёзному разговору, он пишет, что покинул «дом, жену и детей, оторвавшись от самого дорогого, что есть в детях, когда они ещё в невинном возрасте и ещё только пытаются лепетать и в самом коверкании ими языка заключается особая прелесть…»
Прогуливаясь со своим собеседником по берегу моря, он видит мальчиков и описывает их забаву: они «взапуски бросали камушки в море…наклонившись, возможно ниже, швыряют поверх волн, так что этот снаряд либо скользит по поверхности моря, …либо срезает вершину волн и подскакивает…».
Оказывается, в 3 веке дети тоже «бросали камушки»...
Чтобы защитники старой веры Римлян не казались слишком «белыми и пушистыми», почитаем, что писал об ученике Сенеки, императоре Нероне, Корнелий Тацит по случаю пожара в Риме 64 года:
«невозможно было пресечь молву, что пожар был устроен по его приказанию. И вот Нерон …предал изощрённейшим казням тех,…кого называли христианами…
Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, …поджигали…
И хотя на христианах лежала вина…, все эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствии кровожадности одного Нерона».
Более подробно о кровожадности и формах разврата Римских цезарей, воспитанных на традициях Римской веры и на примерах героев, написано в книге Светония «Жизнь 12 цезарей», представляющей собой летопись не только и не столько доблестей Римских императоров, сколько фактов их нравственного разложения.
То, что для нас сегодня кажется вопиющим развратом и жестоким преступлением, в то время не могло считаться ни тем, ни другим.
Культ Зевса, Юпитера и прочих богов не только не исключал культа наслаждений, но благословлял его. Римские боги сами были не прочь заняться тем, за что иудейский бог уничтожил Содом.
Неопределённость нравственных критериев и необузданность жажды наслаждений в условиях неограниченной власти и роскоши предстали во всей своей мерзости.
Среди свойств характера и традиций того времени, как самые невинные, назовём любовь к гладиаторским и кулачным боям, скачкам, звериным травлям, театральным представлениям, которые иногда представляли собой реконструкции победных сражений.
Всем императорам была присуща любовь к красноречию. Многие пытались писать книги.
Мужеложство считалось позором, но и обычным увлечением. Страсть многожёнства тоже осуждалось общественным мнением, но не подчинялась ему.
О педофилии некоторых императоров было известно не только летописцу Светонию, но и всему народу.
Щедрость в строительстве храмов считались доказательством благочестия. Жертвоприношения были прообразом будущих католических индульгенций.
Император Август ввёл законы, ограничивающие роскошь, осуждающие прелюбодеяния и разврат, но они встретили такое бурное сопротивление и вельмож, и народа, что пришлось смягчить наказания.
За оскорбление памятников применялись строгие меры. Чувства верующих в Римских богов охранялись законом. Нельзя было в публичный дом или туалет войти с монетой, изображающей императора.
Именно в Риме родилось изречение: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».
Ни один из императоров не был лишён своей доли народного обожания и при жизни, и после смерти.
Имена Нерона и Мессалины стали нарицательными символами жестокости и разврата.
Римское «благочестие» начало гнить сверху и поразило все внутренности общественного организма.
Император Константин решился на болезненные меры спасения империи.
Юлиан испугался тех криков боли, которые всегда раздаются там, где болезни слишком запущены.
После смерти Юлиана императоры не применяли репрессий против «язычества», у покровительства ему была инерция.
В конце 4 века финансирование культа языческих богов было окончательно прекращено.
Из здания сената убрали символ старой веры, жертвенник богини Победы.
Ходатайства о пощаде «веры отцов» иногда мягко, иногда жёстко отклонялись.
Христианство многое унаследовало от Римских религиозных обычаев.
Всё, от воскресения мёртвых и посмертного воздаяния до учения о светлых и тёмных ангелах в той или иной форме было в древних религиях и отражалось в культе Римских богов. Даже обычай покрывать головы христиан на исповеди происходит из римского обычая приходить в храм для покаяния, накрывшись тогой.
Авторы христианской литургии - И.Златоуст и В.Великий – сочли достойным подражания многое из того, что видели в действах римских жрецов.
В полемике о почитании икон христианство использовало те же доводы, что когда то приводили защитники множества статуй и храмов римской религии: не многобожие, не поклонение изваяниям, картинам, и зданиям, а почёт служителям бога и его святым; не атрибут «колдовства», а наглядное изображение для воспоминания…
Римская религия умерла, чтобы воскреснуть в обновлённом теле христианства.
Глядя на роскошь христианских храмов и блеск их богослужений, можно подумать: не проявится ли со временем тяжёлая наследственность римских верований, не возьмёт ли верх над истинно божественными заветами та инфекция лицемерия и фарисейства, которая постигла и культ Римских богов, и веру древних израильтян?
Не появится ли такая религия, которая с юношеской бескомпромиссностью и, подчас, с жестокостью разоблачит губительность для страны попыток власти соединять атеизм с любыми представлениями о боге?
И одним из несомненных признаков начала разложения любой империи, как и много веков назад, может считаться практически неограниченная жажда роскоши, наслаждений, увеселений и кулачных боёв, совмещённая с щедрыми подношениями храмам…
А также изобилие красивых речей о доблестях и благочестии.
Причём, жажда высших сословий отличается от жажды народных масс только тем, что, получая более полное удовлетворение, всё более изощряется в формах и вынуждена себя маскировать, чтобы не возбуждать чрезмерной зависти или осуждения.
Может быть, живёт уже среди нас человек, который, как когда-то Константин, под тяжестью неразрешимых проблем государства пойдёт на сотрудничество с теми, кто предложит новый путь обновления.
И у каждого из нас в душе всегда найдётся тот «юлиан-заступник», который попытается при удобном случае не позволить оскорблять «веру отцов».
Только бы не поддаться духовной слепоте и разглядеть за роскошью внешней благопристойности преступления неронов и мессалин.