Анна

 Ду­май­те что хо­тите, но я не ве­рю в пси­холо­гичес­кую те­рапию как та­ковую, но все же на­пишу этот «днев­ник» для мо­его пси­хи­ат­ра. Бу­дем счи­тать, что это та­кой квест, и мне на­до его вы­пол­нить, что­бы сно­ва стать здо­ровым че­лове­ком без ноч­ных кош­ма­ров и пос­то­ян­ных ис­те­рик. Мне пло­хо и боль­но вспо­минать это, си­дя в той са­мой квар­ти­ре, где все про­изош­ло. На сте­нах кровь - ос­колки про­шед­шей тра­гедии. Я ее еще не от­мыл, по­тому что бо­юсь при­касать­ся к лю­бому ок­ро­вав­ленно­му пред­ме­ту тут. Я час­то смот­рю на сте­ны в алых пят­нах и ду­маю, кто же хо­зя­ин это­го пят­на? Здесь бы­ло мно­го тру­пов. Кто зна­ет, кровь это нез­на­комой мне де­вуш­ки или мо­ей сес­тры Аню­ты.
      Анеч­ка… Моя род­ная сес­трен­ка. То, что слу­чилось, нап­ря­мую свя­зано с ней. Она и бы­ла эпи­цен­тром всех раз­вернув­шихся со­бытий, оча­гом воз­го­рания и жер­лом вул­ка­на. Она на мо­их гла­зах схо­дила с ума все боль­ше, и я ви­дел - ви­дел сво­ими гла­зами! - как ее бе­зумие дос­тигло не­веро­ят­ных пре­делов. На ней был ве­нец пе­чали и стра­дания, но в ее пу­га­ющем об­ра­зе бы­ло что-то ро­ман­тично-тра­гич­ное, что я ни­ког­да не за­буду. Го­лубые гла­за ее в мо­ей па­мяти ос­та­нут­ся имен­но та­кими - за­пол­ненны­ми сле­зами, ок­ра­шен­ны­ми в боль и скорбь, веч­но от­кры­тыми и не мор­га­ющи­ми. Она смот­рит на ме­ня так во снах. Так, как смот­ре­ла пос­ледние не­дели жиз­ни.
      Моя Анеч­ка всю жизнь лю­била Мак­си­ма - мо­его луч­ше­го дру­га и быв­ше­го од­ноклас­сни­ка. Ему бы­ло шес­тнад­цать, а ей - три­над­цать, ког­да они толь­ко на­чали от­но­шения. Мне ка­залось, влюб­ленней я не ви­дел ни­кого. Она смот­ре­ла на не­го, как на бо­жес­тво, все вре­мя по­рыва­лась кос­нуть­ся его - то ру­кой за­денет, то пле­чом. Они бы­ли вмес­те доль­ше, чем лю­бые дру­гие мои зна­комые, я уж на­чал шу­тить про то, что Мак­су при­дет­ся же­нить­ся на Анют­ке. Он в от­вет улы­бал­ся и го­ворил: «Ког­да-ни­будь». Это­го мо­мен­та вре­мени «ког­да-ни­будь» на от­резке жиз­ненной лен­ты не бы­ло - слиш­ком ко­рот­ка она ока­залась у Мак­си­ма. Вот от­сю­да и на­чина­ет­ся вся эта ужас­ная ис­то­рия.
      Макс умер в двад­цать лет. Ужас­ней­шая ава­рия. Стол­кну­лось нес­коль­ко де­сят­ков ма­шин, и в од­ной из них нап­равлял­ся до­мой мой друг. Об этой ава­рии ве­щали все Фе­дераль­ные ка­налы, все но­вос­ти, га­зеты и ин­тернет. Не бы­ло кон­ца и края аго­нии близ­ких умер­ших. Я сам ис­пы­тал это на се­бе. Ты хо­чешь за­быть, зак­рыть­ся от это­го, но вок­руг те­бя все средс­тва ин­форма­ции пы­та­ют­ся на­пом­нить о тво­ем нес­частии. Ты хо­чешь убить вре­мя пе­ред те­леви­зором, не про­ливая лиш­них слез, но в ито­ге ре­вешь в по­душ­ку, сно­ва уви­дев те пе­чаль­ные кад­ры. Ма­шины од­на за од­ной вре­за­ют­ся друг в дру­га, стал­ки­ва­ют­ся на бе­шеной ско­рос­ти, вдре­без­ги раз­ла­мывая зап­части, и ты по­нима­ешь - в од­ной из них твой друг. Ни я, ни Аню­та не смог­ли оп­ра­вить­ся до по­хорон. Мы ры­дали нав­зрыд, на­тяги­вая чер­ную одеж­ду на ус­тавшее от стрес­сов те­ло. Ду­ша моя хо­тела выр­вать­ся на­ружу и по­лететь к Мак­су, я хо­тел убе­дит­ся в том, что он не му­ча­ет­ся, я хо­тел ска­зать ему, что прос­тил за тот пос­тыдный слу­чай, что прос­тил ему долг, что я по­забо­чусь о млад­шей сес­трен­ке и что мы обя­затель­но встре­тим­ся сно­ва. На что он бы обя­затель­но улыб­нулся и от­ве­тил: «Ког­да-ни­будь».
      По­хорон не бы­ло. Я уже нас­тро­ил­ся на то, что чер­ный ящик с те­лом мо­его до­рого­го дру­га ки­нут в яму, за­кида­ют зем­лей и пос­та­вят на всем этом ка­мень с его име­нем. Я соб­рался с мыс­ля­ми, что так на­до, что так его пос­ледняя часть из это­го ми­ра сох­ра­нит­ся, что ку­сочек его ду­ши ос­та­нет­ся здесь и бу­дет слы­шать все то, что я ста­ну рас­ска­зывать ему о сво­ей жиз­ни, дер­жа в ру­ках цве­ты. Но это­го все­го не бы­ло. Те­ло Мак­са прос­то ук­ра­ли. Это сде­лала моя сес­тра.
      Я пом­ню то, как во­шел в цер­ковь, мы с Аню­той приш­ли рань­ше всех. Она сра­зу пош­ла внутрь, к гро­бу, а я ре­шил нем­но­го про­гулять­ся. Вер­нувшись, я чуть не раз­ре­вел­ся пря­мо там, у две­рей цер­кви. Уви­ден­ное зас­та­вило ме­ня от­крыть рот в изум­ле­нии. С ви­да, от­крыв­ше­гося мо­им зап­ла­кан­ным гла­зам, мож­но бы­ло пи­сать кар­ти­ну. Я уви­дел Анеч­ку, тог­да еще она бы­ла прек­расной и свет­лой, слов­но ан­гел. Ли­цо ее с пух­лы­ми ро­зовень­ки­ми гу­бами об­рамля­ли свет­лые во­лосы, а гла­за го­рели го­лубым све­том. Ви­деть ее в чер­ном платье бы­ло для ме­ня в но­вин­ку, она лю­била бо­лее свет­лые то­на. Гла­за ее бы­ли зак­ры­ты чер­ной ву­алью, прик­реплен­ной за­кол­кой к во­лосам, а по ще­кам тек­ли хрус­таль­ные сле­зы. Гроб ле­жал у ал­та­ря, а в нем - Мак­сим в бе­лом кос­тю­ме. Его без­жизнен­ное ли­цо не вы­ража­ло ни­каких эмо­ций, блед­ная ко­жа бы­ла сов­сем не по­хожа на его обыч­ную, чуть смуг­лую. Ру­ки его сло­жили на гру­ди, как это всег­да де­ла­ют по­кой­ни­кам, а вок­руг уло­жили та­кие же бе­лые, как и кос­тюм, цве­ты. Я не уз­нал их из­да­лека, но они бы­ли очень по­хожи на ли­лии. Поз­же я про­чел об очень мно­гих цве­тах, это­му пос­по­собс­тво­вала Ан­на, но все же не на­шел имен­но этих, в мо­ей па­мяти они ос­та­лись не­из­вес­тны­ми. Аню­та си­дела на по­лу, дер­жась за чер­ный гроб и без­звуч­но пла­кала, свет из не­боль­шо­го окош­ка опус­кался ров­но на них дво­их, ос­ве­щая блед­ное ли­цо мер­тво­го дру­га и ис­ка­жен­ное болью ли­цо мо­ей сес­тры. Она спле­ла из цве­тов не­боль­шой ве­нок и по­ложи­ла его на го­лову Мак­си­ма. На его смо­ляных во­лосах этот ве­нец из бе­лос­нежных пог­ре­баль­ных цве­тов выг­ля­дел ме­тафо­рич­но. Как толь­ко цве­ты кос­ну­лись его го­ловы, сла­бые дро­жащие ру­чон­ки мо­ей сес­тры дрог­ну­ли, как в су­доро­ге, и она на­руши­ла ти­шину цер­кви сво­им ры­дани­ем. Не знаю по­чему, но тог­да я убе­жал от­ту­да, по­чувс­тво­вав, что я не дол­жен за этим наб­лю­дать. Тот мо­мент дол­жен был стать ее про­щани­ем с Мак­си­мом. Воз­ла­гая ве­нок на его го­лову, она от­де­лялась от не­го, об­ре­кала се­бя на дол­гое ду­шев­ное ски­тание и слов­но кля­лась в сво­ей веч­ной люб­ви. И по­тому я убе­жал.
Че­рез пол­ча­са, вой­дя в цер­ковь со все­ми дру­гими людь­ми, - родс­твен­ни­ками, зна­комы­ми, друзь­ями, - я уви­дел, что Мак­си­ма в гро­бу нет. Нес­коль­ко цве­тов бы­ли рас­ки­даны вок­руг чер­но­го ящи­ка, ат­ласная ткань, на ко­торой он дол­жен был ле­жать, вы­билась и сви­сала, как оде­яло из ко­лыбель­ки мла­ден­ца, а вот са­мого «мла­ден­ца» там не бы­ло. Тог­да я не знал, что моя Анеч­ка, моя лю­бимая сес­тра, свет­лая и неж­ная, ута­щила труп сво­его воз­люблен­но­го с его же по­хорон. Ко­неч­но, как она смог­ла под­нять его без­жизнен­ную ту­шу и до­тащить до ма­шины, как она смог­ла уго­ворить ко­го-то от­везти их до­мой и как она во­об­ще смог­ла про­тащить те­ло на во­семь эта­жей вверх, ког­да лифт сло­ман - ос­та­ет­ся за­гад­кой, ведь это ка­жет­ся мне прос­то не­воз­можным. Тем не ме­нее, на нее ник­то и не по­думал, ма­ло то­го, ее от­несли в спи­сок «не­винов­ных» од­ной из пер­вых. Да­же я, на­ходив­ший­ся тог­да у всех на ви­ду, был в спис­ке пред­по­лага­емых по­хити­телей, но она - нет. Я и сам был уве­рен, что это не она. До ка­кого-то вре­мени.
      Я тог­да не до кон­ца ото­шел еще от это­го слу­чая, по­тому ка­кое-то вре­мя во­об­ще не вы­ходил из до­ма. Очень силь­но по­худел, стал мно­го ду­мать о том, что про­изош­ло, и пос­то­ян­но ис­кал ви­нова­тых. Я пе­речел всех лю­дей, всех до еди­ного, вклю­чая да­же свою мать, но Аню­ту я и не ду­мал вклю­чать в свои раз­мышле­ния. Я пред­по­чел ду­мать так: она на­рыда­лась у его гро­ба и у­еха­ла до­мой, тер­за­емая го­рем и скорбью. Та­кой ва­ри­ант ус­тра­ивал мой ра­зум, пре­воз­но­сящий мою млад­шую сес­трен­ку к не­бесам из-за ее внеш­ности и скром­но­го и пок­ла­дис­то­го ха­рак­те­ра. И имен­но из-за осо­бен­ностей ее ха­рак­те­ра я встал с ди­вана и ре­шил на­конец вый­ти из до­ма. Я по­мыл­ся, поб­рил не­дель­ную ще­тину, одел­ся и вы­шел навс­тре­чу ули­це. Бы­ло сол­нечно, а на ду­ше у ме­ня скреб­ли кош­ки. Ме­ня му­чило осоз­на­ние то­го, что я ос­та­вил сес­тру на не­делю в сос­то­янии тра­ура. «Ка­кой же я иди­от! - ду­мал я. - Вдруг она уже что-то сде­лала с со­бой?..» Сто­ило мне толь­ко пред­ста­вить мою Анют­ку, ле­жащую в ван­не с пе­рере­зан­ны­ми ве­нами, ви­сящую на люс­тре, с ту­го за­тяну­той на шее пет­ле, как я ус­ко­рял шаг. Под ко­нец я уже бе­жал. От мо­его до­ма до ее все­го три ос­та­нов­ки, но мне, под­го­ня­емо­му тем­ны­ми мыс­ля­ми, по­каза­лось это рас­сто­яние нич­тожным. Я до­летел за ка­ких-то пять ми­нут и уже ко­лотил в дверь, за­пыхав­ший­ся и на нер­вах. Она дол­го не от­кры­вала. Я уж бы­ло ожи­вил все свои до­гад­ки, стал гло­тать сле­зы, про­ща­ясь со сво­ей ми­лой сес­трен­кой, но все же ко­лотил в дверь, как су­мас­шедший, до бо­ли в ру­ках. И вот, на­конец, пос­лы­шал­ся ее го­лос из-за же­лез­ной две­ри:
      - Кто там? - ее го­лос… Он тог­да по­казал­ся мне чу­жим. Хрип­лый, пу­га­ющий, скре­жетя­щий по ду­ше, как же­лез­кой по ас­фаль­ту, пол­ный че­го-то не­мате­ри­аль­но­го, но ужас­но тя­жело­го. Этот го­лос осад­ком упал на мое сер­дце так, что я не смог вы­давить да­же сво­его име­ни, толь­ко: «Я». Она от­кры­ла дверь на ма­люсень­кую ще­лоч­ку, ее го­лубые гла­за ус­та­вились на ме­ня из это­го про­ема. Я уж шаг­нул впе­ред, но она тут же рез­ко зак­ры­ла дверь, боль­но при­жав мою но­гу. Толь­ко она ме­шала ей от­де­лить­ся от ме­ня этой же­лез­ной дверью.
      - Как ты? - спро­сил я и по­нял, что го­лос мой дро­жит. Я так бо­ял­ся за Анют­ку, так бе­жал, хо­тя на са­мом де­ле не знал, что по­терял ее нав­сегда. Те­перь пе­редо мной бы­ла не моя сес­трен­ка, а чу­дови­ще с тем са­мым ро­ман­тично-тра­гич­ным взгля­дом, о ко­тором я го­ворил ра­нее. Я проз­вал это­го монс­тра, пог­ло­тив­ше­го весь свет ду­ши мо­ей сес­тры, Ан­ной.
      - Жи­ва, - по­жала пле­чами она и на­дави­ла на мою но­гу дверью, при­жимая ее к ко­сяку. Ста­ло боль­нее. Она хо­тела, что­бы я ушел как мож­но быс­трее, у нее бы­ли не­от­ложные де­ла, о ко­торых я уз­нал по­том. В тот мо­мент до ме­ня до­шел еле уло­вимый, но прос­то ужас­ней­ший за­пах, но я не об­ра­тил на не­го вни­мания, счел, что это от­ку­да-то из подъ­ез­да.
      - Мож­но мне зай­ти? - скре­жетя зу­бами от бо­ли спро­сил я. Ее гла­за на­пол­ни­лись ужа­сом. Она на­дави­ла рез­ко и силь­но, так, что мне приш­лось выр­вать но­гу. Дверь мол­ни­енос­но зах­лопну­лась, я ус­лы­шал, как она в вто­ропях зак­ры­ва­ет ее на ключ.
      - Нет, - ус­лы­шал я ее взвол­но­ван­ный го­лос. - Ухо­ди.
      - Аню­точ­ка, ми­лая, - я про­вор­ко­вал это как мож­но неж­нее, что­бы уго­ворить сес­тру. Обыч­но бы она бро­силась мне на шею, ра­дос­тно сме­ясь и, счас­тли­вая от на­шей встре­чи, при­гото­вила бы что-то вкус­ное. Тог­да же она прос­то зах­лопну­ла дверь. Это бы­ла Ан­на. Она уже ов­ла­дева­ла ею. - От­крой двер­ку бра­тику. Мне нуж­но по­гово­рить с то­бой.
      - Го­вори так, - ров­ным то­ном про­из­несла она.
      - На лес­тнич­ной пло­щад­ке?
      - Да.
      - Аню­та, - я вздох­нул, вы­ров­нял тембр и ска­зал уже серь­ез­но: - Я по­нимаю, что Макс умер, но это не по­во…
      - Зат­кнись! - она крик­ну­ла это так гром­ко, что я в ужа­се ото­шел от две­ри. Аня ни­ког­да не под­ни­мала го­лоса на ме­ня, а сей­час… Я не мог при­нять это­го. Я не мог при­нять сам факт, что моя ма­лень­кая де­воч­ка ста­ла та­кой не­люди­мой. Она пов­то­рила этот крик еще мно­го раз, преж­де чем я смог раз­ли­чить дру­гую ее реп­ли­ку: - Он бу­дет жив! Он ста­нет жить со мной!
      - Аня, ты не в се­бе, - про­шеп­тал я, но она все рав­но ус­лы­шала.
      - Зат­кнись! - я ус­лы­шал то­пот ша­гов. Она уш­ла. А я так и про­дол­жал сто­ять, от ужа­са не зна­ющий, ку­да де­вать­ся те­перь. Я вы­шел из до­ма в на­деж­де уви­деть сес­тру, об­су­дить с ней проб­ле­му и поп­ро­бовать жить даль­ше, поп­ро­бовать спра­вить­ся с го­рем. Те­перь же мне сно­ва за­хоте­лось за­переть се­бя в угол и си­деть так, по­ка сам не око­чурюсь. Та­кое впе­чат­ле­ние про­из­ве­ла на ме­ня Ан­на в пер­вую встре­чу.