- Ох-ох-ох! – Это дед закряхтел. Нагнулся поднять упавшую канцелярскую скрепку, да так и застыл. Трет поясницу. Хочет разогнуться.
- Эх, старик! Всё молодишься! – упрекнула его старуха, глядя на попытки выпрямиться. Сама она уже и не пыталась этого делать. Так и ходила согнутая, буквой Г, опираясь на свою кривую клюку.
А скрепка промолчала. Её не раз пытались разогнуть и потом опять сгибали, убеждаясь, что ровного стерженька из неё уже всё равно не сделать.
Промолчала. А могла бы много рассказать о людях в тех конторах, где успела послужить. За свою долгую жизнь нагляделась на них. Убедилась: если человек согнулся перед кем-то раз, то так и продолжал гнуться перед другими. Даже если вырастал в начальника. Например, перед другими начальниками.
Зато старая гнутая берёза возле дома зашептала листвой, поддакивая бабке:
- Чтобы выжить, надо уметь гнуться. Как я.
И тут неожиданно раздался громкий неприятный скрип. Это вековая ровнехонькая сосна, что росла поодаль. Ровная до такой степени, что когда строили дома в ближайшей округе - ровняли по ней вместо отвеса углы и стены будущего дома. Не выдержала, встрянула в подслушанный разговор:
- Согнуться - легко! А разогнуться потом – куда труднее!
Хотела сказать, что это справедливо не только для вещей или человека, а для всего. Не одну войну видела. Убедилась. Если, например, армия не преклонилась перед противником, то, в конце концов, побеждала его. А сдавшись раз - преклонялась потом и перед одними, и перед другими. Да так бывает и с целыми народами – была уверена она. Хотела об этом сказать, да остановилась. Поймут ли?