Ведьмин круг
На старой лесовозной дороге, взбитой в пыль, купались глухари. С десяток. Распушив хвосты, раскинув крылья, они грудью налегали на горячий от солнца песок, толкали лапами себя вперёд, подгребали крыльями песок под себя, переворачиваясь набок, копошились, смешно подёргивая лапами.
Одно слово – куры в луже.
День начинался солнечный, погожий, с чистым, высоким, без единого облака небом. Рыжие сосны с высоко поднятыми кронами, слегка раскачиваясь под лёгким тёплым ветром, снисходительно поглядывали на эту кутерьму.
А глухари, совершенно забыв об осторожности, самозабвенно продолжали принимать песчаные ванны.
Ружьё так и осталось у меня на плече – не мог я стрелять по такой радости. Стоя в метрах двадцати от глухарей, прикрытый молодыми пушистыми сосенками, я с нежностью и удовольствием наблюдал за птицами, словно хотел вобрать в себя всю их радость и беззаботность. Да и когда ещё доведётся такое увидеть.
Но вот один крупный, с пером чёрного отлива, глухарь вскочил на лапы, вытянул шею и стал во что-то вслушиваться и оглядываться по сторонам. Следом и остальные, как по команде, застыли в выжидательной позе. Казалось, они никак не могли принять решение – взлетать или продолжать купаться в песке? Я тоже стал вслушиваться – что же их насторожило?
Из-за дальнего поворота дороги раздавалось, всё усиливаясь, натужное рычание тяжелогруженой машины. Через минуту-другую на взгорок выполз лесовоз – старый МАЗ-300, с белыми зубрами на крыльях капота, доверху груженый хлыстами.
Глухари шумно, взметая песок и пыль, поднялись в воздух и скрылись в зелёной темноте леса.
Праздник души закончился. Я был немного расстроен и зол на лесовоз – принесла нелёгкая!
И всё-таки радость от увиденного перевешивала лёгкое раздражение.
Я продолжил свой путь по едва заметной тропинке, что бежала вдоль песчаной дороги.
Это был мой лес. Я знал в нём такие потаённые места, о которых даже лесники не знали.
Лес – это мой второй дом и, как хозяину дома, мне всегда горько, когда я вижу в нём непорядок и разруху. И хотя сам я родился и вырос в леспромхозе, и родова моя вся – леспромхозники: шофера, трелёвщики, лесорубы, пилоправы, и даже отец мой треть жизни на лесовозе отработал, и мать чикеровщицей была, но, честно вам скажу – не люблю я лесорубов. Мне всегда больно, когда скрипит под ветром старое дерево – знать скоро уходить ему, горько, когда после бури или сильного ветра встречаешь в лесу переломанные, выкорчеванные с корнем деревья. Но это – жизнь. И ничего тут не поделаешь. Но во сто крат мне горше, когда я попадаю на свежие делянки, где от красавцев кедров, сосен, пихт, лиственниц – только огромные, слезящиеся смолой пни. Да переломанный, разбитый в труху подлесок. Лес-то – он ведь живой. А разве ж можно так-то вот по живому?! И ведь берут-то самые молодые, самые крепкие, только-только вошедшие в силу дерева. Кедр, к примеру, только на пятидесятом году жизни плодоносить начинает, и то, хороший урожай раз в четыре года даёт – а его, тридцати-сорокалетнего под бензопилу! Понимаю, конечно, что не от хорошей жизни люди этим делом занимаются – но так ведь всё живое под корень извести можно…
Такие вот мысли навеял мне встреченный лесовоз. Да что уж теперь…
День-то начинался с радости, и я уже пожалел о том, что взял с собою ружьё – не к месту оно сегодня.
Через минут двадцать вышел я на свои любимые грибные места – увальчики да болотца, по полудню – озеро. Гриб в этом году не задался, дождей почти не было, а без дождя какой гриб? Да уж больно невтерпёж свежей грибницы похлебать. А у озера да по болотинам места, как не крути, повлажнее будут – так, что и гриб должен хороводиться.
Первыми-то стали лисички попадаться – там с горсточку, в другом месте с горсточку, а в высокой траве, в низинке, сразу шесть красноголовиков – подосиновиков! Сердце моё запело – есть гриб, есть!
Кручусь по знакомым увальчикам да потихоньку корзину-то и наполняю. Сыроежек много попадается: и красных, и зелёных, и жёлтых – всяких, да не беру я их, с детства как-то я к ним не охоч. Когда гриб хороший есть, зачем это крошево собирать? А вот разноцветием своим сыроежки глаз радуют. А уж когда пару ядрёных белых нашёл – мало что не кланяться лесу стал.
Дело уж к полудню шло – вышел я на полянку одну. Странная какая-то полянка.
Вроде всё в округе знаю, а на ней как и не бывал будто. Посредь поляны большая прошлёпина, а по краю той прошлепины грибы – кольцом. Разные. Всё больше поганые да малосъедобные. Но и среди них три-четыре обабка да с пяток моховичков маячит.
Ведьмин круг. Давненько я этих кругов не встречал. Разные они бывают: какие меньше, какие больше – этот очень большой. Середина его как вытоптана кем-то, по закраинам трава высокая. Много чего о тех кругах болтают, но в основном сходятся – ведьма в том кругу колдует да всю нечисть лесную да болотную грибным поганым варевом угощает. А ещё, говорят, что посредь ведьминого круга разрыв-трава на Ивана Купалу цветёт. А тех, кто за цветком в круг войдёт – ведьма не выпускает.
Вроде в тайге я сызмальства, и знаю, что брехня всё это, а холодком по душе так и потянуло. Ушёл я от этого круга и грибов там брать не стал.
Корзина постепенно и так наполнялась, заодно я в корзину горсть-другую спелой черники подкидывал, да кустиков костяники – так, для красоты.
А минут через тридцать я опять на ту поляну вышел. Что за чёрт?! Место другое, а поляна – та. Я ведь каждый грибок там приметил – ошибиться трудно. Тут уж у меня на душе совсем поплохело. Ладно, думаю, хоть в круг не полез – можно и не выбраться вовсе. Развернулся и по своим следам к знакомым увалам. Ближе к озеру – от греха подальше. Грибы стали попадаться чаще, даже груздь сырой я умудрился найти, только брать его не стал – что с одним-то делать? Груздь ведь только в засол идёт.
Гляжу моховички зелёные. Руку с ножом к ним протянул… и отпрянул! Опять я на той поляне!
Вот привязалась! От такой кутерьмы в любую сказку поверишь. А тишь такая – даже комары не звенят. Огляделся я – да задом-задом назад. Никогда в тайге не плутал, а тут, и куда идти не знаю. Пошёл по солнцу – к озеру, а вышел опять на поляну.
Сказки – сказками, а делать-то что-то надо, день на вторую половину перевалил – домой пора. Одна проблема – где та дорога, что к дому ведёт?
Вдруг слышу, по правую руку от меня, звук мотора. Лесовоз! Отродясь я так лесовозу не радовался! Рванул я, не разбирая дороги, на звук мотора – как по нити путеводной пёр на него. И минут через десять уже стоял на дороге. На родной, знакомой дороге. Ничего себе, думаю, пособирал грибков, поохотился… Радость утреннюю поляна эта давно из меня вышибла – другая радость пришла – объегорил я всё-таки ведьмин круг с его заклинаниями! Спасибо нелюбимым мною лесорубам.
А грибница свежая, ох и вкусная получилась…