Гл.8
Лилия Игнатьевна кивнула:
- Конечно! Это вам с Пашкой она обмолвилась, якобы между ними ничего не было, но мы не можем заявить об этом с уверенностью. А вдруг?! Только представь, какие слухи пойдут, что из пионерского лагеря Одуванчик девочки уезжают беременными! Нам это надо? Нет. Если родители не научили её, как вести себя вне дома, то пусть это останется их проблемами. Что-то остальные тридцать девять не побежали, а эта, ты смотри, какая ранняя!
- Скорее, дело в другом. Некоторые родители не разрешают подросшим девочкам даже в окно выглянуть, когда на улице стемнело, ни то, чтобы ещё куда-то пойти. И вот такая девочка прикатила к нам! Свобода! К тому же, она давно мечтала посмотреть, а что же за окошком в тёмное время суток?
- Может и так, но суть дела не меняет. Папам и мамам сообщишь, что их дети отправляются вместе с ними, а причину, если сама не хочешь вдаваться в подробности, то направляй ко мне, я объясню.
Галина Владимировна решила не информировать девочек заранее, потому что предугадывала, что за этим последует: просьбы, слёзы и мольбы. Зачем портить настроение себе и им? Но утром, на Родительский день, Соня сама постучалась к воспитателю:
- Галиночка Владимировна, надеюсь, моя мама не узнает о том ночном происшествии?
- Должна тебя огорчить, моя хорошая. Как раз это я и собираюсь сделать, поставить в известность твою маму.
И куда сразу делось весёлое настроение? Девочка стала серьёзной, она тоненьким голоском жалобно попросила:
- Ну, пожалуйста! Такое больше никогда-никогда не повторится.
- Соня, ты не понимаешь! Ты и Наташа с Лизой, отчислены из пионерского лагеря. К сожалению, вы вышли из моего доверия.
Соня надула губки и поискала глазами подруг. А воспитатель продолжила:
- Ты из-за мальчика так расстроилась?
Она согласно покивала.
- Тогда объясни, что тут проблемного? Ты живёшь в Таганроге, это двадцать километров отсюда. Я не думаю, что ему будет сложно к тебе добираться. Соня, ты же не на край света уезжаешь?
- Это исключено, Галина Владимировна. Мои родители ни за что не разрешат мне встречаться с мальчиком. И вас совершенно не волнует, что меня ждёт, если обо всём поведаете маме.
- Только, пожалуйста, не дави на жалость, я не вчера заступила на эту должность. Ты же обо мне не волновалась, когда тебя соблазнил убежать местный мальчишка? И когда я искала тебя по всему лагерю, ты думала о моём состоянии? Я уверена, что слышимость была отличной и до вас доносилось, как тебе кричали, звали тебя, но ты не отозвалась, почему, Соня? Уж не потому ли, что ты так сильно уважаешь своего воспитателя и так жалеешь её?
За все поступки в этой жизни надо отвечать, вот и ответишь теперь, перед родителями. А как ты хотела, начать свою взрослую жизнь с обмана? Не пойдёт. Людям, которые тебе ничего не сделали плохого, нельзя делать больно. Запомни это, Соня.
*****
Туда, ближе к морю, почти у самых непролазных зарослей, расположилось несколько маленьких, но уютных коттеджей. Это для поваров. Деревенские-то домой уходят после смены, а вот эти строения, как раз для тех, у кого не было такой возможности, то есть, для приезжих.
Среди кулинарной братии проживал Антон Вербицкий, молодой человек двадцати семи лет от роду, повар по профессии.
Вообще, у парня было неплохое место в Таганроге, где он трудился в кафе у родного дяди, а приехал Антон сюда из-за девушки.
Катя Гладышева вместе с Антоном училась в одном колледже, по окончании которого судьба их всех раскидала по разным городам и весям. Антона взял к себе родственник, а Катя перебивалась редкими случайными заработками.
Ресторанники принимали в основном тех, кто имел за плечами много-годовой опыт, а также стаж, и если нету блата, то выгодно устроиться по профессии - почти нету никакой возможности.
Катя давно нравилась Антону, но жёсткий график, особенно в летний сезон, где времени почти не оставалось для личной жизни, не позволяли юноше полноценно ухаживать за полюбившейся девушкой.
Да он, в принципе, все свои чувства хранил в душе и выплёскивать наружу не торопился, а может стеснялся, сам не мог разобраться в себе...
О том, что Катя летом будет задействована в Одуванчике, Антону случайно шепнули, и ему потребовалась целая неделя, чтобы уговорить дядю, дабы помчаться за нею следом на крыльях любви. Тот ругался и грозился уволить племянника, но Антон всё равно настоял.
И вот уже минула добрая половина отведённого сезона, а юноша так и не решился подойти к той девушке, которая, вот уже много лет поселилась в его сердце, никому не собиралась уступать занятых позиций.
В эту ночь Антону не спалось. Он стал замечать, как за Катей по пятам таскается один из воспитателей. Гораздо спокойнее чувствовалось, когда она была сама по себе, а тут, вдруг кавалер нарисовался.
Похоже, пока они не встречаются, но это же дело времени, поэтому стоило, наконец, поторопиться.
Парень встал с постели и открыл холодильник. Там всегда было припасено холодное пиво, и после третьей баночки, он понял, что именно сейчас и надо действовать.
Часы показывали ровно три. Антон выбрался на улицу и поёжился. Кругом была кромешная темень, фонари, что ли перегорели, но почему только у их домика?
Он присел на лавочку и задумался: "Ну постучусь я, разбужу её, а что говорить?"
На самом деле он знал, как обращаться с женским полом, но сегодня особенное свидание. Только плохо, что не вовремя, ну а когда ещё? С вечера она занята, после работы все приводят себя в порядок, моются, то да сё, поэтому всё личное, в основном, и приходится на тёмное время суток.
Внезапно, юноша вспомнил о призраке, на душе сразу стало жутковато.
"Да ладно, мужик я или не мужик?" - парень выбросил окурок в урну и устремился в непроглядную ночь.