- Спокойной ночи, мальчики. - сказала пионервожатая насмешливо и выключила свет. Все знали, что она будет стоять под дверью ещё минут десять - подслушивать и лежали тихо, шушукались, правда, с соседями по койкам, но это не воспрещалось. - Ушла, кажись! - довольно громко выдал крайний Женька, занимавший самую невыгодную кровать - у двери и рядом с ночными горшками.
- Чур, первый! Попал, значит, мужик в ад! Ну, водят там его по комнатам, чтоб выбрал куда его... Ну, в одних жарят грешников, на сковородках, в других варят в котлах...
Смотрит, а рядом мужики по колено в дерьме стоят и курят...
- Во, я здесь хочу быть! - говорит мужик.
- Да, знаем мы! Щас тока встанет в дерьмо, закурит, а черти скажут - кончайте перекур и вставайте на бошку! - перебил Сашка. - Уже все анекдоты по-второму кругу пошли! Давайте лучше страшилки! Про чёрное пятно на стене знаете?
- Ага.
- А про котлеты из людей?
- Это там, где ногти человечьи в котлетах? Знаем!
- Атас! - шикнул Женька и все смолкли.
Пионервожатая - двадцатисемилетняя Ирина Васильевна, по-второму - контрольному, разу обходила мальчишеские палаты, чтобы, наконец, закрыться до утра в своей комнате. Весь отряд, со слов Даньки, знал, что по ночам к ней ходит физрук. Встал поутру Данька, а оба горшка целёхоньки, ну и вышел в туалет. Но какой дурак до туалета то потащится - зашёл в куст сирени и... А тут пионервожатая из двери высунулась... Посмотрела, посмотрела кругом и скрылась. И тока Данька собрался в палату, как из её комнаты вышел, радостный такой, физрук, а время то шесть утра. Ну?
Девчонки жалели Ирину Васильевну - замуж уже поздно, хоть и красивая, вот и повесилась на старика. Говорили, что физруку почти сорок или тридцать пять. Да, какая разница - стока не живут!
- Ушла, кажись! - засмеялся Женька. - Щас Егор Петрович пожалует! А пошли девок пастой мазать?
- Нее, у них щас воспиталка... жуть всякую рассказывает! Мне Светка говорила. Одна даже обоссалась со страху! - гоготнул Данька.
- Кто?
- Не скажу! Слово дал.
- А, поня-ятно. Ах-ха... вон, у нас Сашка и без страшилок ссытся!
- Да, пошёл ты!
- А чо, нет что ли?
- Хватит вам! А чего рассказывает то? Пострашней чем у нас, что ли?
- Да вроде, нет... Но Светка то мне днём рассказывала, а ночью, может и страшно...
- Расскажи, Дань!
- Вон, пусть Петька расскажет. Он тоже слышал.
- Расскажи, Петруччио, не стыдись...ггг...
Петька был лучший рассказчик и это все признавали, но ломался, как честная пионерка - каждый раз и подолгу. А как начнёт, такой жути напустит таинственным голосом, даже там, где её и не было вовсе... Да, ночью... Ох, страшно!
- Сплю я уже.
- Да, хватит ломаться то! Всё одно спать не дадим пока не расскажешь!
- Расскажи, Петэнька, петушочек ты мой голубоглазанькай! ггг...
- Ну, слушайте! Вам же хуже! - согласился Петька, видно сам давно хотел рассказать, но ждал, когда попросят.
- В пяти километрах от деревни, рядом с густым лесом и бескрайними страшными болотами стоял большой дом... - начал Петька жутким голосом - И жила там одна семья - муж с женой и трое детей.
- Однажды... - голос Петьки стал ещё жутче - Ночью, когда было полнолуние к ним постучался путник и попросился на ночлег. Пустили и легли спать... А на утро путник исчез, как и не было, только на шее у отца образовались две красные точки, как будто кто укусил...
Днём ему плохо стало и решил он идти в деревню к врачу...
- Ах-ха... Это его вурдалак укусил!
- Слышь ты, придурок, я рассказываю или кто?
- Рассказывай, рассказывай, Петэнька, петушочек ты мой...
- Ещё раз назовёшь меня петушочком голубоглазеньким, будешь сам рассказывать!
- Заткнулись, придурки! Рассказывай, Петь. Интересно. Это они со страху тебя перебивают...
- Так вот... А он очень сильно жену свою любил и говорит ей - Приготовь кол осиновый и если я не приду до полуночи, то не пускай в дом, а если ворвусь как-нибудь, то убейте меня из ружья и кол в грудь забейте. С тем и ушёл...
Вся семья ждала его весь вечер... И только пробило полночь, как в дверь постучали...
- Кто там? - спросила жена.
- Это я, любимая, открой! - голос Петьки был жутчайший.
- Но ты же сам приказал не открывать после полуночи...
- Часы у нас спешат в доме, на моих то ещё без пяти, жёнушка!
Обрадовалась жена и дверь открыла, а на утро отец исчез, да только у матери на шее два красных пятна оказались... Заплакали дети, а мать и говорит - Не плачьте, родимые, пойду я к врачу в деревню, может и вылечит, а если не вернусь до полуночи, то не пускайте меня в дом, как бы я не просила... А уж, если пустите, то убейте из ружья и кол осиновый в грудь вбейте! С тем и ушла...
- Пробило полночь, а матери всё нет. - голос Петьки из жутчайшего превратился в невообразимо жуткий. За окном висела полная луна, сосновые ветки чуть покачивало ветром и страшные отсветы скользили по полу и кроватям... В палате повисла гробовая тишина...
Петька сделал паузу, оценил результат и продолжил:
- Часа в два в дверь постучали...
- Это я, родимые, мамочка ваша, откройте... Мне холодно, я замерзаю... Пустите хоть на минуточку погреться...
- Уходи! - сказала старшая дочка - Ты уже не наша мать!
Забрала младших и уложила в постели, в разные комнаты, младшенькую даже на ключ закрыла, чтобы не так страшно ей было, а сама зарядила ружьё и стала сторожить дверь. Вскоре она уснула... А мать то подобралась к окошку, где средняя дочка спала и давай просить ласковым голоском - Дочка моя любименькая, открой своей мамочке окошечко, хоть на минутку, погреться, а то совсем умру от холода... Я же мамочка твоя...
Не выдержала дочка и открыла...
- Вот дура то... - прошептал Сашка со страху, но все слышали, ибо тишина стояла такая, что каждый шорох, каждый скрип кровати был слышен. А ветер за окном усилился и сосновая ветка стала резко стучать по стеклу. Да и луна была какая то не такая, а жёлтая-жёлтая! Жуть!
- А на утро обе старшие сестры обнаружили у себя по два красных пятна на шее.. - Петька перешёл на шёпот и, как заправский чтец декламатор, стал делать многозначительные паузы, отчего стало ещё страшней. Жуть!
- Покормили младшенькую и говорят ей - Сиди дома, закройся на все замки и никого не пускай, а мы в деревню пойдём, к доктору...
Сидит младшенькая одна дома и от страха плачет, а тут полночь пробило и появились мать с отцом и сёстры и начали просить её открыть... Но не поддаётся на уговоры девочка, а только плачет пуще прежнего... От стра-аха-а...
Видят вурдалаки, что ничего не получается и стали дверь ломать, да ставни на окнах! А ногти у них дли-инные и жё-ёлтые... А изо рта клыки-и торча-ат... Жу-уткие...
Побежала младшенькая в свою комнатку и на ключ закрылась. Долго дверь вурдалаки ломали и выломали, наконец... Бросились искать девочку по дому, а тут и петухи пропели! И исчезли вурдалаки, как и не было...
- А днём... - Петька сделал очередную жуткую паузу - По дороге проезжал купец и решил зайти в дом - дверь то выломана... Зашёл... и услышал, что ребёнок плачет...
- Выломал купец дверь в комнатку, а там... - Петька надолго замолк, но никто не решался и пикнуть - А та-ам... Неожиданно, словно чувствуя наступление неминуемой жесточайшей развязки, мертвенно-бледная, до жути, луна скрылась за чёрную грозовую тучу, похожую на чудовище и... И в палате наступила кромешная темень... Кто то, похоже трусоватый Санька, всхлипнул от страха, но тихонечко так, в подушку... От усилившегося внезапно ветра, сосновая ветка, словно рвущийся в палату вурдалак, судорожно заскоблила, стра-ашно так, по стеклу... Жуть!
Петька, вот гад то, чувствуя свой звёздный час, перешёл на мерзкий, холодящий до жути, скрипучий шёпот - А та-ам... девочка сидит...
Да, как заорёт, внезапно, со всей дури - ВСЯ СЕДАААААЯ!!!
- Ох, дурак то! Чуть до смерти не напугал!!! - вскочил с кровати Женька, ибо он лежал рядом и Петька на него наорал - Вся седая! Потом, спохватившись видимо, деланно бодро добавил - И не страшно совсем!
- Ага. Детская история! - согласился Сашка из под одеяла.
- Для девчонок! - подтвердило ещё человека три.
Остальные благоразумно промолчали.
А на утро, рядом с Сашкиным матрацем - болен человек, пионервожатая объясняла уже, сушилось ещё три... )))
Продолжение - "Ох, страшно 2".