Жила-была Томка-хрюшка. Считалось, что она человек. На самом деле, её папка Ленька – красавчик чубастый, первый парень на деревне, был неравнодушен к зверушкам всяким, причем сильно неравнодушен. Правда, и девок любил, под юбку залезть норовил. Такой уж он был разносторонний.
Однажды увидел он у соседа хорошенькую свинку с розовым пятачком… Потемнело в глазах у Леньки, в голове зашумело, живот свело. Сам не помнит Ленька, что сделал. Только в ушах почему-то стоит свинкин визг.
А через некоторое время опоросилась свинка девятерыми. Почти весь помет как помет – поросяточки обычные, только один – поросеночек - не поросеночек. Что-то непонятное. Сосед с круглыми глазами вызвал Леньку подивиться. Пришел Ленька неохотно, вгляделся брезгливо в визжащий комочек и нахмурился. Вроде бы все как у других – тельце голенькое розовое, глазки сощуренные, рыльце с двумя дырочками. Но почему-то вместо копытцев – пальчики. А главное – на головке чубчик черненький. И орет как-то странно. Вроде и визг поросячий, а вроде и крик младенца в то же время слышится.
- Вот, утопить думаю. Зачем мне такое, - почесал затылок сосед.
- Отдай мне! – сам не ожидая от себя, протянул руку Ленька и схватил уродца. – Будет мне компания.
Он как раз в город собирался, на заработки. Вот и взял уродца с собой – все-таки живое существо, о доме будет напоминать. Да и нежность какая-то возникла, словно к родному.
Устроился на завод, снял комнатку. Для уродца коробку оборудовал, мягких тряпок настелил. Однажды соседка любопытная в комнатку заглянула – мосты к холостяку видному наводить – после войны-то мужички в дефиците, а тут такой красавец. И в коробку взглядом уперлась.
- Ой, какая доченька у вас… хорошенькая, - очень уж хотелось ей мужичку чубастому понравиться. – А на вас как похожа, особенно волосики…
Замер Ленька, всмотрелся в уродца. И правда, в тряпках ручки-ножки с пальчиками дергаются, схватить все подряд пытаются, рыльце, правда, так рыльцем и осталось, но если не присматриваться, за носик сойдет. Да и глазки, хоть и узенькие, шустро так по сторонам зыркают, внимательно. Даже как-то оценивающе. Ну чем не доченька…
- Курносенькая, - состроила улыбку соседка и к уродцу руку протянула.
- Иииии, ииииии, - заверещал уродец и тяпнул соседку единственным зубом за палец. Не столько больно, сколько обидно. Он и раньше очень голосистым был – это частенько Леньку доставало. Но вот агрессию не проявлял.
- Как зовут-то? – обернулась к Леньке соседка, с обидой поджав губы и разглядывая пострадавший палец.
- Да, это… Томкой… - вспомнил Ленька, как последнюю девку в деревне звали, к которой он под юбку залез. И на соседку оценивающе посмотрел – как раз такая, как он любит, с круглой попочкой.
И стали они с тех пор вместе жить. Ленька на соседке женился, Томку как дочку в загсе записал. А потом у них и общий ребенок родился.
Росла Томка – вширь быстрее, чем в высоту.
С мачехой у нее как-то сразу не заладилось, после укуса-то. Разные они оказались с мачехой. Та чистюля, а Томка все норовила то в лужу, то в помойку влезть, да еще там и побарахтаться. Мачеха лупила Томку нещадно, пыталась к порядку приучить. Да все без толку. Верещала Томка и еще больше грязи в дом тащила. Любила она грязь, что ж поделать-то.
Девчонкой Томка вышла ничего так. Хотя и на любителя. Вся коротенькая, кругленькая, тела много, даже слишком много. Зато, есть за что подержаться. Мозгов, правда, маловато, зато веселушка-хохотушка. Мужичкам нравилось. Особенно Ленькиным собутыльникам. Они по очереди Томку за гаражи таскали, выходили оттуда довольные-довольные.
Только мачеха злилась. А как увидела, что Ленька на Томку с интересом посматривает, как она ходит-колышется, а потом взглядом дорожку до гаражей меряет, кончилось у мачехи терпение – выставила она Томку за дверь с котомкой.
- Не пропадешь, - сказала напоследок. И дверь захлопнула.
Вправду, не пропала Томка. Сторожихой в местную школу устроилась, там ей коморку за раздевалкой выгородили. Еще и подрабатывала. Доход от подработки был у нее небольшим, но постоянным, клевали на нее не слишком денежные, зато часто. А главное – делом любимым занималась. И еще талант у Томки обнаружился – на рояле Томка повадилась играть – там он в актовом зале стоял. А потом и уроки начала брать у местной учителки. Та не могла нарадоваться на ученицу. Не слишком умело, зато с душой, пританцовывая и припевая играла Томка. Стали ее приглашать на всякие мероприятия народ повеселить. Там она себе и новых ухажеров находила.
И однажды повезло Томке невозбранно. На чьем-то юбилее положил на нее глаз студент университетский. Тощщый – мама дорогая, зато умненький да перспективный. Всё на ее грудь необъятную глядел, пока она песенки играла, да слюни пускал.
Увела его Томка в свою каморку. Даже денег брать не стала. Откуда у студента деньги… Да и не как другие он оказался, а душевный, романтичный. Ему Томка слезливую историю про свою жизнь рассказала, про детство сиротское, про мачеху злую. Про обман, про любовь несчастную. Выходило, что студент у Томки вторым был. А вот Томка у него – первая.
Стал он Томке сочувствовать, каждый день на свиданья приглашать. Нравилось ему с Томкой. Она, правда, предусмотрительно свои подработки не бросала – кто его знает, как жизнь вывернется. Да и клиентов постоянных терять было жаль.
А студент по уши влюбился. И как-то незаметно замуж за себя позвал. Не долго думала Томка – а чего тут думать. Муж – это ведь как клиент – только деньги два раза в месяц приносит, зато сразу за всё, да еще и с лихвой. А главное, жилье у студента свое есть, квартира целая, не то что каморка за раздевалкой.
Сыграли свадебку. На ней студентовы родители странно как-то на Томку косились, особенно свекровь, лица мрачные делали. Но открыто возражать постеснялись – интеллигенция, одним словом. А Томка натуру не стала скрывать – радостно так на свадебке верещала да отплясывала, еще и глазками по сторонам шмыгать успевала – новых клиентов подыскивала.
После свадебки переехала Томка в квартиру к новоиспеченному муженьку и зажили они. Вроде бы неплохо зажили, регулярно, но стали на их семейном небосклоне тучки появляться. Томка не думала - не гадала, никто ей об этом не сказал, что муж – это только частично как клиент. Его, гада, оказывается, ещё надо кормить, обихаживать, смотреть, чтобы в стираном ходил, да в глаженом. Да и дом нелишне иногда убирать. Томка об этом не знала, да и знать не хотела. Заросла квартира грязью до потолка – а ей и хорошо, вольготно. Против генов свиных не попрешь. Но люди, которые к ним заглядывали, стали брезгливые морды корчить. Это Томку раздражало. Томка хотела, чтобы у нее лучше всех было, лучше, чем у этих людишек.
И решила Томка, чем ерунде всякой учиться, ручки свои коротенькие утруждать, лучше других баб, у которых дома зачем-то чисто и почему-то муж накормленный, да ухоженный, объявить рабынями бессловесными, эксплуатируемыми. А себя – смелой, гордой и независимой.
Так она и поступила – стала по знакомым бабам ходить и верещать, какие те убогие, да несчастные, как на них ездят, да их обижают. Некоторые бабы Томку подальше посылали и советовали у себя дома порядок навести, а некоторые – верили и грустнели. И тоже хотели быть смелыми, гордыми и независимыми.
А еще Томку страшно раздражали те бабы, у которых детки есть. Сама-то она никак не могла… Видно, была у них с мужем генетическая несовместимость. Не то, что у Леньки со свинкой. И стала Томка опять по бабам ходить и их детей хаять, да стращать. Чтобы всем было понятно – родной ребенок – это гадость и пакость редкостная.
Но ущербной она себя без потомства все-таки чувствовала. Хотелось ей, чтобы семья как у всех была. И вот поехали они с муженьком однажды в специальный дом и выбрали себе ребеночка. Томка все старалась, чтобы на нее был похож – такой же толстенький и коротколапый. Такого и взяли, домой привезли. Всем объявили, что свой. Так и зажили.
Все это время Томка ремесла любимые не бросала – ни одно, ни второе. Все ж какой-никакой, а доходец. Тем более что и условия были – муж на работу уходит – к ней работа приходит. Красота.
Муженек, правда, наконец-то глазенки продрал и ужаснулся, кого в дом привел. Другую себе, человечьих кровей, нашел. Захотел с Томкой расстаться – не тут-то было. И верещала, и кусалась, и дралась, и милицию вызывала, и к общественности аппелировала. Уломала. Утрамбовала. Остался. Запил, правда, но остался. А как же, кто же Томку с подобрышем содежать будет. Вот он и будет, а то ишь, чего захотел… Да и некуда ему идти было из своей-то квартиры.
Тем временем, подобрыш вырос, оперился, и расстроил Томку – с ней жить не захотел, отселился. Ну да ладно, сколько волка не корми… Правда, за денюшкой приходить не забывал. Томка зубами скрипела, но давала. А как иначе – зато со стороны выглядит, что дочка родителей своих престарелых навещает. И никто не знает, что это подобрыш за деньгами…
Все вроде бы у Томки сложилось, все срослось. Не утопили, на сало не отправили, даже не выбросили на помойку (а вот это, может, и не хорошо, все-таки родная среда). Вроде даже семья есть, если слишком не копаться. Со стороны – полный лоск и красота. А что никто ее не любит – так это ей плевать, главное, она сама себя обожает сверх всякой меры.
Но однажды стала Томка замечать, что странные дела с ее пальчиками твориться начали – почему-то они срастаются и твердеют. Уже и на рояле играть неудобно. И по полу она ногами цокает, если вдруг дома, да без тапочек. И почему-то вместо человеческой речи все чаще визг стал раздаваться. И чужую речь она понимать перестала – оглохла - сказала всем. А на самом-то деле не оглохла, а просто слова вдруг стали незнакомыми …
А потом – вообще беда – шла как-то Томка поздно вечером, а навстречу ей мужички подвыпившие. Томка привычно оскалилась – в последнее время с клиентами туговато стало, все старые порастерялись куда-то…
- Ой, глядика-ты, свинья! – закричал один. – Да какая огромная!
- Откуда она тут? – спросил другой, и на асфальт сморкнулся.
- Какая-то она грязная да вонючая - видно старая, - скорчился третий.
- Ну и что, зато дармовая! – воскликнул первый и огляделся по сторонам. – На шашлыки под водочку пойдет. Ща, разделам ее по-быстрому в гараже…
Томка их слов не понимала, но видела, что она им нравится. И они ее хотят. Остановилась, боками качать начала. Радовалась, что целых три клиента подвалило. Прикинула, как она сразу троих обслужит, да сколько возьмет.
- Чего скалишься, дура, - пнули ее ногой.
Томка завизжала и попыталась убежать. Но копытца разъехались и грохнулась она пузом об асфальт.
Схватили Томку мужики и к гаражам потащили…
Вот так и закончилась Томкина никчемная жизнь. Уж лучше бы сразу утопили.